Сорванная маска
Часть 9 из 100 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Монпарнас? А конкретный адрес?
– Она может скитаться где угодно.
– В Париже есть таксисты-шабашники, оказывающие услуги ясновидцам? – сменила я тему.
– Anormales, паранормалы, – поправила Катель, отступая. – Мы избрали для себя такое прозвище. У шабашников синие полосы над колесами. Машину смотрите в районе любого мемориала. Ближайший находится у Северных ворот. – Она снова попятилась. – И умоляю, не спрашивайте меня больше ни о чем!
Развернувшись, я зашагала прочь, но вдруг обнаружила, что Арктура нет рядом. Бросила взгляд за спину: рефаит совал Катель банкноты. Та опасливо выхватила деньги у него из пальцев, словно боялась обжечься.
– Она родила где-то с неделю назад, – поравнявшись со мной, бросил Арктур.
Меня затопила волна нежности.
– Знаю. Сама еле удержалась, чтобы не дать ей лишнюю десятку, но мы обязаны экономить. Без Альсафи нам придется туго.
– Боюсь, ты права. Если Берниш не посодействует, Рантаны могут лишиться финансирования. – Арктур застегнул воротник пальто. – Поэтому впредь никакого расточительства.
Жаль, в Сайене почти нет места милосердию, и нам приходится обуздывать благородные порывы.
– Итак. Человек в железной маске. – Я сунула руки в карманы. – Думаешь, под маской скрывается рефаит?
– Рефаит не станет похищать человека, это привилегия побирушек.
Меня кольнуло недоброе подозрение.
– Старьевщик! После схватки он испарился, ни слуху ни духу, хотя я назначила награду за его голову. У него совершенно уникальная аура, очень похожая на твою. Неудивительно, что Катель вас перепутала.
– По-твоему, он сбежал во Францию?
– А почему нет? Если он здесь, то наверняка взялся за старое. Похищать ясновидцев для продажи Сайену вполне в его стиле.
– Зачем подозревать худшее? Карона просто могли арестовать, – возразил Страж.
– Могли. А еще он мог нарваться на сборщиков долгов. Или легионеров. Да мало ли способов пропасть в Сайене. – Я говорила с уверенностью, которой не чувствовала. Какая-то мысль не давала мне покоя. – Ладно, всему свое время. Пока у нас на повестке поиски Синдиката. Напомни, как переводится carrières.
– Каменоломни. Речь о заброшенных шахтах и катакомбах протяженностью более двух сотен миль. Сайен так и не удосужился нанести их на карту.
– Идеальное укрытие, – заметила я. – А Мелюзина станет ключом. Вот тебе и следующее звено.
– Пейдж, не суетись. До завтра она никуда не денется.
– Но я не устала.
Я бессовестно врала, и мы оба это понимали. Но если не подстегивать себя, силы никогда не восстановятся.
– В целях безопасности нам лучше разделиться. – Арктур сунул мне стопку банкнот. – На такси. Встретимся на Монпарнасе, в заведении под названием «La Mère des Douleurs», «Скорбящая матерь». Попросишь официантку принести тебе café sombre.
– Café sombre? – Я выгнула бровь. – Чтобы наверняка сойти за приезжую?
– Именно. Досадная ошибка не вызовет подозрений.
– Ты просто вечная загадка, в курсе?
– Да.
Подавив приступ паники, я сунула деньги в карман. С каких пор меня пугают одиночные вылазки в город? Если позволить страху взять верх, значит во мне что-то надломилось, и надломилось необратимо.
– Сумеречный кофе в «Скорбящей матери», – хмыкнула я. – Ты знаешь, как развлечь девушку.
Готова поклясться, губы рефаита дрогнули в улыбке.
3. Сумеречный кофе
До Северных ворот было рукой подать. Двое карманников увязались было следом, но, наткнувшись на мой «приветливый» взгляд, предпочли убраться восвояси.
С Триумфальной арки на меня взирали вытесанные из камня лица солдат, павших в балканской битве у Железных ворот. Через дорогу припарковался автомобиль с лазурными полосами над покрышками. Я юркнула в салон, назвала адрес, и машина тронулась. Водитель курил, как паровоз, не обращая на меня ни малейшего внимания.
Висок терзала ноющая боль. Веки слипались. Такси перекатило через реку на юг цитадели и затормозило у стен церкви. Расплатившись, я побрела по сугробам к кофейне на углу.
Несмотря на специфическое название, выглядела «Скорбящая матерь» вполне буднично. Тент над уличными столиками провис под тяжестью снега, фасад был выкрашен в цвет павлиньей синевы, по бокам от двери – эркерные окна, подернутые инеем. Меню обещало гостям горячий пряный «Мекс» и лионскую кухню.
Переступив порог, я соскребла с ботинок грязь и снег. Устроившись в плетеных креслах, посетители ели, общались. Проверив, на месте ли очки, я направилась к официантке.
– Bonjour, – поздоровалась она.
– Bonjour, – ответила я и, подавив опасение выставить себя полной идиоткой, добавила: – Je voudrais un café sombre, s’il vous plait[8].
Официантка и бровью не повела:
– Très bon choix, Madelle[9].
Она проводила меня через зал, мимо столиков и фотографий в рамках. Потом достала из фартука ключ и, отворив потайную дверь, стала спускаться по винтовой лестнице.
Миновав последний пролет, мы очутились в туннеле, наполненном камерной музыкой и гулом сотен голосов. Очевидно, в Париже много любителей сумеречного кофе.
Официантка обогнула статую женщины в вуали с собственным сердцем на ладонях. У постамента, озаренного пламенем свечей, застыл коленопреклоненный невидец. В голове зашевелились смутные воспоминания: тонкий дымок, речи, звенящие под сводами.
Кофейня делилась на уютные зоны, на столиках горели свечи – единственный источник освещения. В воздухе витала терпкая смесь табака и астры. Среди посетителей преобладали ясновидцы. Значит, я на верном пути.
В самом большом зале, где квартет ясновидцев развлекал публику игрой на барочных скрипках, альковы были переоборудованы в отдельные кабинки и задернуты алыми бархатными портьерами. Оккупировав единственный незанятый альков, я опустилась на мягкий диванчик. Официантка поставила передо мной бокал кровавого «Мекса», корзиночку с хлебом и удалилась, плотно зашторив портьеры. Я сняла перчатки и погрузилась в изучение меню, пестревшее всяческими деликатесами, от «кладбищенского кассуле» до «мрачного пирога».
Меня неудержимо тянуло в сон. Боль во всем теле вернулась. Я поплотнее запахнула пальто и стала клевать носом.
Вскоре на пороге возник Арктур. Полог за ним захлопнулся, отрезав кабинет от внешнего гула.
– Местечко вполне… вполне в твоем стиле. – Я потянулась к корзиночке с хлебом. – Как ты вообще набрел на эту кофейню?
– А чему ты удивляешься? Я ведь революционер со стажем.
– Ага, революционер. С патефоном подмышкой и аристократическими повадками.
– Издеваешься, Пейдж Махоуни?
– На полную катушку, – ответила я и пригубила «Мекса». – Ну правда, кто навел тебя на кофейню?
– После того как Франция капитулировала, здесь устраивали тайные богослужения. Потом подземелье облюбовала творческая прослойка. Девять лет назад Нашира велела Альсафи разыскать одного художника-смутьяна, и поиски привели его сюда.
– А потом? Альсафи выдал художника?
– Художника выдал, а о подземелье умолчал. Альсафи всегда поступал с оглядкой на милость наследной правительницы.
Альсафи был вынужден идти на компромисс с совестью. Скольких он погубил, дабы избежать разоблачения, а после ценой собственной жизни спас мою шкуру.
– Зачем мы сюда притащились? – спросила я, отогнав леденящее кровь воспоминание о последних минутах Альсафи.
– По двум причинам, – отозвался Арктур. – Во-первых, туннель может примыкать к carrières или служить местом встречи для людей сведущих. Вдруг ты нащупаешь здесь ниточку к Мелюзине.
– Была такая мысль, – призналась я, поглядев в щель между портьерами. – А вторая причина?
– Тебе полезно отдохнуть.
– Спасибо! – рассвирепела я. – Наотдыхалась за три недели! Если хотим вернуться на явку засветло, мы должны срочно разыскать Мелюзину.
Рефаит не дрогнул:
– Полчаса погоды не сделают. Но если ты скажешь, что вымоталась за день, мы немедленно встанем и уйдем.
Я собралась с духом, готовая соврать как можно убедительнее, но тут, как по закону подлости, боль каленым железом пронзила грудь.
– Ненавижу… себя за слабость. – Мое судорожное дыхание едва не погасило свечу. – Раньше я носилась по городу ночи напролет. Дралась с настоящими бугаями. – Мои пальцы впились в стакан. – Наша общая подруга меня не убила, но покалечила, фактически превратив в инвалида.
– По-твоему, все, кто побывал в ее лапах, – инвалиды? – осведомился Арктур.
– Прости, – смутившись, я тронула его за запястье. – Конечно же нет.
– Почаще напоминай себе об этом. – Мерцающее пламя отбрасывало узорчатые тени ему на лицо. – Бороться не обязательно на кулаках.
Не знаю, что послужило катализатором. То ли приглушенный голос рефаита. То ли прикосновение к его теплой коже. То ли алые драпировки, отрезавшие нас от внешнего мира.
Его глаза потемнели. Уверена, он тоже вспомнил тот вечер. Я спешно убрала руку: