Сопротивляйся мне

В том числе здесь присутствуют его брат Сергей и дядя Виктор Владимирович. Дымарских всего лишь трое, но кажется, словно не меньше половины гостей.

Вновь ежусь, а потом сжимаюсь от боли. Задница горит, пылает ащ-щ! Бросаю на отца по-детски обидчивый взгляд. Возвращаюсь к своей тарелке.

— Может быть, еще шампанского? — слышу уже знакомый голос. Владимир наливает мне третий бокал подряд. Первый я осушила залпом, едва села за стол. Второй тянула все сорок минут. Третий будет явно лишним, но Владимир уже наклоняет бутылку. Мне остается лишь разглядывать прозрачный напиток в своем бокале и предвкушать, как задорные пузырьки будут щекотать нос. Владимир вновь смотрит на меня, и я делаю большой глоток. Жених, наверное, решит, что я алкоголичка. Сюрприз!

Еще один жадный глоток, и голова идет кругом. Я ощущаю себя достаточно смелой для того, чтобы улыбнуться Владимиру. Он тут же улыбается в ответ. Я распрямляю плечи, решая сопротивляться его давящей энергетике, и чувствую, что картинка перед глазами расплывается.

Мы смотрим друг на друга. Я словно загипнотизированная, никак не могу разорвать наш зрительный контакт. Дымарский будто… не позволяет. И продолжает улыбаться. Нехорошо. Вызывающе. И как-то будто… собственнически. Будто я уже его. Мое сердце разгоняется.

Не ужин, а бег с препятствиями.

— Вы… то есть ты практически ничего не съел. Тебе невкусно? — спрашиваю я, кивая на его полупустую тарелку. Говорю какую-то ерунду, только бы перевести тему. Лишь бы он перестал на меня так смотреть.

— Нет, всё нормально, — отвечает он.

— Готовила не я, — улыбаюсь слегка нервно. Стараюсь придать голосу заговорщические нотки. — Повара из «Крепости». Так что можешь сказать правду, я не обижусь.

Он бросает взгляд на блюда, стоящие на столе. Потом вновь смотрит на меня.

— Вечер выше всяких похвал, Анжелика. Я предпочитаю простую сытную еду, удивлять меня вовсе необязательно.

И мне отчетливо кажется, что эти слова к еде относятся мало. Сглатываю скопившуюся слюну и поджимаю пальцы ног.

Честно говоря… — я начинаю мысленно тараторить — честно говоря, Тарас не совсем прав. Владимир не такой, как мой отец. Да, он тоже обладает властью и привык к тому, чтобы ему подчинялись, но… Я знаю многих папиных друзей и коллег, и они действительно все между собой немного похожи. Не чертами лица, а скорее мимикой, манерой себя вести, выбором тем для разговоров. Они даже смеются одинаково над предсказуемыми шутками.

Дымарский здесь чужой. В его позе, взглядах, обращенных не ко мне, в словах — читается собранность, напряжение и легкое презрение. Словно своим присутствием он делает моей семье огромное одолжение.

Меня это беспокоит.

Несмотря на то, что мой отец только что отходил меня ремнем, в глубине души я верю, что он бы не причинил мне зла. Осознанно. Пусть он выдает меня за нелюбимого, но при этом верит, что делает как лучше. Или нет?

Дымарский даже внешне выделяется. Он достаточно высокий и широкоплечий. У него темные, почти черные вьющиеся волосы. Смуглая, словно загорелая кожа. Хотя за окном всего лишь начало весны. Да пусть бы даже было лето, работа у Владимира в кабинете, на солнце валяться особенно некогда. Интересно, кто он по национальности?

Тем временем начинается какой-то кипиш. Кажется, смена блюд. Официанты убирают грязные тарелки, ставят чистые. К Дымарскому подходит его дядя.

— Владимир, есть сигареты? — кивает в сторону выхода. Потом он смотрит на меня и улыбается: — Анжелика, разрешите украсть у вас жениха на пять минут? Обещаю, что скоро верну его.

Двое мужчин смотрят на меня выжидающе, словно я могу ответить отрицательно.

Можете совсем не возвращать. Делов-то.

— Да, конечно, — улыбаюсь я.

— Я скоро вернусь, — «обнадеживает» меня Владимир. Кивает мне, а потом… подмигивает. И впервые за весь вечер в его улыбке проскальзывает нечто отдаленно похожее на добрую эмоцию.

В ответ меня бросает в жар, а потом сразу в холод. Мурашки пробегают по телу. Сначала по коже, что не прикрыта тканью и выставлена напоказ, а затем по спрятанной под платьем. Соски невольно напрягаются. Это точно не от сексуального возбуждения, но Владимир, уже поднимаясь со стула, замечает реакцию моего организма. Он вообще следит за мной ежесекундно, считывает каждое движение.

Его темный внимательный взгляд задерживается на моей груди, рот слегка приоткрывается. Мои соски напрягаются сильнее. Я кусаю губу и стискиваю ноги, будто сжимаюсь всем телом. Тут же чувствую боль.

Владимир это замечает и хмурится. Поднимается и уходит словно нехотя, в сопровождении дяди и брата. По пути к ним присоединяется Костя.

Я же допиваю третий бокал и начинаю неистово закусывать, не понимая, почему сердце так отчаянно колотится. И почему мне жарко и холодно одновременно.





Глава 10





Лика



— Спасибо за приглашение, но завтра я действительно буду занята весь день. Виктор Владимирович, подготовиться к свадьбе за столь короткий срок — практически нереально. Мы с мамой делаем невозможное, — вежливо отказываю на третье подряд предложение дяди своего будущего мужа пообедать всем вместе.

— Делать невозможные вещи — для вас абсолютная норма, я прав? — приподнимает он брови.

Я не понимаю. Растерянно пожимаю плечами, моргаю, тогда Виктор Владимирович взрывается громким хохотом, и я невольно улыбаюсь, заражаясь его беззаботным весельем.


Мы прощаемся у ворот. Уже довольно поздно, гости почти все разошлись. Дымарские по-прежнему тут полным составом. Владимир курит неподалеку, рядом с ним его брат, Костя, мой отец и еще двое мужчин.

Мама с диктатором в метре от меня раздают ценные указания помощникам по кухне.

— Вы прелестны, даже когда отказываете, — умиляется Виктор Владимирович.

Если за весь вечер Владимир не сделал ни глотка алкоголя, то Сергей и его дядя не отказывали себе ни в виски, ни в шампанском.

— Когда же мы увидимся теперь, Анжелика? — не унимается Виктор. — Неужели только на свадьбе?

— В понедельник я ужинаю с Владимиром. Может, вы составите нам компанию?

— Боюсь, мой племянник такому повороту не обрадуется, — усмехается Виктор, бросая многозначительный взгляд на мужчин, стоящих неподалеку. Вообще, он выглядит добрым и располагающим к себе человеком. Но я не расслабляюсь. Все мы знаем, что меня заставили бросить учебу и выйти замуж. И этот милейший на вид мужчина считает, что это нормально.

— Тогда приезжайте во вторник к нам, — приглашаю я. — День у меня снова забит, но вечером мы будем дома.

— Во вторник не выйдет, простите, милая, но у нас мальчишник! — объявляет мой собеседник. — Мы такую программу Вовке устроим, он даже не представляет! — восклицает с восторгом.

«Вовке». Интересно, смогу ли я когда-нибудь так назвать Владимира? Смешно!

— Тихо, дядя! — одергивает его Сергей, который вдруг оказывается рядом. — А то сюрприза не получится, — выразительно смотрит. Потом переводит глаза на меня и широко пьяно улыбается. Сергей моложе Владимира и будто мягче на вид. Подстрижен очень коротко. Делаю ставку, что его волосы тоже вьются, как и у брата.

— Анжелика меня не сдаст, — уверенно заявляет Виктор. — Не сдадите же? — смотрит жалобно.

На мгновение, буквально на долю секунды, мне кажется, что всё это — происходит по-настоящему. Что я выхожу замуж по любви и родственники моего будущего мужа с удовольствием подшучивают над нашей парой.

— Не сдам, разумеется, — отвечаю вежливо.

К нам подходят остальные мужчины. Отец приобнимает меня за плечи. Он довольно много выпил и вальяжно улыбается. Владимир тоже тут как тут.

— Нам пора, — я слышу его голос и зачем-то задерживаю дыхание. От волнения, кажется. Я сильно нервничаю в его присутствии. Боюсь, что не усну сегодня, буду вспоминать наши игры в гляделки. — Очень поздно. Анж, ты тоже ложись, завтра трудный день. Маникюр и всё такое, — приподнимает он брови. Подкалывает? Шутит?

— Конечно, — соглашаюсь я. Владимир медлит, потом добавляет:

— Тогда до понедельника. Я заеду в шесть.

— Хорошо, я буду готова.

— А что в понедельник? — спохватывается отец, нахмурившись.

— Свидание, — отвечает ему Владимир. — Я пригласил Анжелику вместе поужинать. Вы против, Артём Фёдорович? — делает паузу. — Не доверяете мне?

— Хотел бы уточнить, куда поедете?

— В столицу. Здесь вряд ли найдется приличный ресторан. Не переживайте, верну в целости и сохранности, — улыбается он.

Владимир вновь смотрит на меня, кивает, и я, смутившись, улыбаюсь ему на прощание. Провожаю глазами его высокую фигуру. Слежу, как он идет к машине, садится за руль. Почему-то для меня всё это важно. Мне будто хочется впитать в себя детали: запомнить его походку, манеру двигаться, выражение лица, когда он что-то объясняет своему дяде, устроившемуся рядом. Сергей падает на заднее сиденье.

— Лика, иди домой, — говорит отец.

Я вздрагиваю, понимая, что всё еще пялюсь на задние фары удаляющегося черного мерседеса. Стою как вкопанная.

— Задумалась, пап. Трудный долгий день.

— Беги спать, завтра в десять нам нужно быть на примерке, — торопит он мягко. Мы бы с мамой съездили без него, например, на такси. Но отец хочет присутствовать, а спорить с ним бесполезно.

Я киваю и спешу в дом, поднимаюсь на второй этаж к себе в комнату. Хочу поскорее остаться наедине с собой и со своими мыслями. Чтобы можно было расслабиться и не переживать, что кто-то догадается о том, что меня волнует.

Принимая перед сном душ, я вспоминаю глаза своего будущего мужа. То, как он рассматривал меня, как задержался на груди. Обнимаю себя руками. У нас ведь будет первая брачная ночь. Уже в эту среду. Я не могу игнорировать мысли о ней.

Хорошо, что мы сходим на свидание и я узнаю его немного получше. Станет понятнее, чего от него ждать, — ласки или грубости. Нежности или безразличия. Лучше бы ласки, конечно.

В чем-то Тарас прав. Если свадьба состоится, то мне придется родить детей Владимиру. Но это будут и мои тоже дети, и я их буду любить. Возможно, я найду в них утешение.

А может, Владимир позволит мне закончить образование и даже работать. Если я научусь себя обеспечивать, то смогу уйти. Стать независимой! Боже! Для этого мне нужно, наверное, наладить с ним контакт. Понравиться.

Не всё сразу. Маленькими шажками. Всему свое время.

Обнимая подушку, я понимаю, что не могу дождаться понедельника. Мне не терпится начать действовать. Делать хоть что-то, помимо молчания и согласных кивков!

Раздается тихий стук, дверь приоткрывается, и мама проскальзывает в комнату. Садится на край кровати, я тут же приподнимаюсь на локте.

— Спишь? — спрашивает она шепотом.

— Нет, думаю. Столько мыслей! Как всё прошло? Что скажешь?