Сопротивляйся мне

— Агапов? — переспрашивает. — Это тот самый? — многозначительно приподнимает брови.

— Да. Сейчас он владелец полей, заводов, пароходов. Тогда ему было двадцать, тип без башни, даже школу не закончил — выперли со справкой. Инфы того времени фиг найдешь, всё же со смерти Веры прошло двадцать пять лет. Папаша Агапова был директором на гидролизном заводе, чуть позже в девяностые он его приватизировал. За следующие десять лет их семейка его успешно разворовала и похерила. Сейчас же…

— У него сеть местных продуктовых магазинов, плюс его семья снабжает молочкой и мясом всю Республику, — кивает Анжелика.

— Именно.

— Я о нем ничего не знаю, Вов. Лицо помню, на крупных праздниках он присутствовал. Но к отцу вечно приезжали всякие шишки, всех и не упомнишь. Значит, отец Агапова в то время владел нашим градообразующим заводом.

— Полагаю, что благодаря связям отца отмазали падлу. Пётр вроде как любил Веру сильно. Ухаживал за ней, подарки дарил. А она то да, то нет. Разумеется, первым делом допросили его. Но у гада нашлось железное алиби. Он рыдал на ее похоронах, в могилу за ней кидался. Такие вот дела.

Анжелика молчит.

— Интересно, какой она была. Вера, — говорит задумчиво.

— Отец рассказывал, что она выделялась среди других девушек. Была яркой. От нее многие с ума сходили. Дядь Витя тоже рыпался, но его пару раз избили ее поклонники и он затею оставил.

— Да? Вот это да! — ахает Анж. — Даже Виктор Владимирович!

— Ага. Но этот ни одной юбки не упустит, так что не показатель.

— Вов, а про Салтыкова Никиту Юрьевича ты ничего не знаешь? Он не может быть как-то связан?

— Пивовар? — хмурюсь. Салтыков в Республике владеет пивным заводом. Обычно сидит тихо, нигде не светится. — Он тоже был на свадьбе. А он что?

— Это папин приятель. Он к нам в гости приходил раньше, когда я еще в школе училась. Они пили вместе часто. Вова, он сказал, что я очень сильно похожа на Веру, и папа напрягся. Я поначалу подумала, что ты его имеешь в виду.

Дальше Анжелика подробно рассказывает о случайной встрече в столице накануне свадьбы, когда Гловач солгал, что она якобы от меня беременна. И о словах Салтыкова в адрес моей семьи. И о том, что пивовар, оказывается, обещал Орлову помочь с побегом.

Я едва зубами не скриплю от раздражения.

— Но Тарас мог знать его и попросить о помощи сам. У дяди Никиты пивной завод, ну ты в курсе. Он богатый человек. Может, это вообще ничего не значит. Просто… папа тогда будто испугался. Я никогда в жизни не видела его испуганным, поэтому запомнила.

Стискиваю крепче руль.

— Анж, Кокосик мой аппетитный, — стараюсь говорить мягко. Самого же едва не потряхивает. — А что ты мне раньше не рассказала об этом?

— Я думала, это не важно.

— Ах вот оно что. Может, есть что-то еще, что тебе кажется неважным?

Она пожимает плечами.

— Прости. Я… тогда тебя не знала. Не думала, что смогу тебя полюбить. Меня вырвали из привычной жизни и отдали тебе. Я… размышляла, не попросить ли помощи у дяди Никиты. Это казалось мне хорошей идеей, но я не решилась.

Резко заворачиваю на парковку к какому-то магазину и жму на тормоз.

Обхватываю затылок девицы и смотрю в ее глаза.

— Ты понимаешь, что, если совершишь глупость, это может стоить тебе жизни?

— Мне? — она округляет глаза. Бледнеет. — Ты думаешь… мне опасность угрожает? Но за что?

Я смотрю на ее рот, который каждый день трахаю своим языком и членом. В ее глаза, которые плачут от удовольствия, которое она испытывает в моей постели. И понимаю очень четко — дело не в ВИЧ. Гловач ее спихнул мне не как бракованный товар, который пристроить сложно. Глаза мозолит, деть некуда, а выбросить стремно, родная кровь. Старый хер ее, блть, спасал. Как мог. Как додумался.

В каком же дерьме увяз Гловач за последнюю двадцатку лет? Что выхода другого не нашел, нежели замутить эту многоходовку. Прекрасно знает, что моя семья далеко не последняя в стране. И если тронут кого-то из нас — на этого человека откроют охоту.

Я работал в столице Республики. Приказ был в городишко Гловача и еще в пару небольших поселков не соваться. Не наше дело. Меня это волновало мало, в столице работы хватало. Отмывают там бабло, ну и что. Мало ли таких богом забытых городков в нашей стране?

— Я не знаю, Анжелика. Твой отец мне не друг и даже не приятель. Возможно, он не просто так настаивал на нашем с тобой браке, — говорю медленно. Она должна знать еще что-то. Слышать случайно. Просто не понимает пока, что это важно. Как с пивоваром.

— Я думала, это ты настаивал на свадьбе, — отвечает она. — Брак с красивой девушкой. Мое приданое — это место, которое ты сейчас занимаешь, — она моргает. — Отец ведь тебе помог с этим. И это обошлось ему дорого, я даже не сомневаюсь. Иначе он бы нам дал денег еще. Много. Ему на меня никогда не было жалко денег.

— Помог, Анжелика.

Суть в том, что я не просил. Мне нравилось работать в столице Республики. Два шикарных бонуса, о которых говорит моя жена, были мне навязаны. Второй шанс. Возможность начать жизнь с чистого листа. Я виноват сам, и был готов к любому раскладу. К любой подставе со стороны Гловача. Три месяца каждый день жду, что тесть позвонит и потребует помочь какому-то его приятелю-уроду на юге, прикрыть грязное дельце или, напротив, наехать на конкурентов. Но он не звонит.

Что если никакой подставы нет? Он отправил свою дочь за несколько тысяч километров и организовал мне должность, которая поможет ее защитить. До этого она жила в Москве под надзором бабки, контролирующей каждый ее шаг.

Гловач ее прятал. От Агапова? Салтыкова? Кого-то еще?

Анжелика кладет ладонь на мое бедро.


— Всё началось с конкурса красоты, — говорю я.

— Сучка Марта, — кивает она.

Мои глаза бегают. Я же изучил аварии за последние пять лет. Много странных ДТП со смертельным исходом. Доки сделаны тяп-ляп, они будто настолько охренели, что даже не парились особо. А если копнуть раньше? Что будет там? Сколько смертей?

— Люди делятся на два типа, — говорит Анжелика. Она чувствует мое состояние и пытается сгладить ситуацию. — Первым сложнее напрягаться. Вторым — расслабляться. Я отношусь к типу номер один. Расслабляюсь очень легко. Думаю, эта способность очень помогает мне в жизни. Иначе бы я просто с ума сошла от всего этого. Ты же — ярко выраженный тип номер два. Я заметила, что ты расслабляешься только во время секса и сразу после. В остальное время ты собран, раздражен. Перманентно.

— Это неправда.

— Правда, — она гладит мою ширинку. — Всё будет хорошо. Не злись, пожалуйста. Я ведь тебя люблю. Как думаешь, нас заметят? Я хочу подарить тебе оргазм сейчас.

Я оглядываюсь по сторонам.

— Тут нет камер.

Уже ночь, на улице темно. Освещение практически нулевое. Анжелика расстегивает пуговицу на моих джинсах, следом ширинку. Я выключаю лампочку над головой и откидываюсь в кресле. Ее влажный горячий язык касается моего члена. Губы обхватывают головку. Я кладу ладонь на ее затылок. Поглаживаю. Старается девочка.

Дальше я действительно расслабляюсь и тону в удовольствии.

Она отрывается от меня через несколько минут, облизывает губы. Склоняет голову набок и ластится.

Открывает рот, высовывает язык и показывает, что всё проглотила до капельки.

— Умничка. Щас до дома доедем, отжарю тебя.

Она кивает, садится в кресло и пристегивается. Я включаю двигатель.



Надо ли мне копать в этом деле глубже? Чего это мне будет стоить? Я теперь работаю на юге. Моя забота — наводить порядок здесь. Блть, чую, там только начни лопатой махать — столько скелетов отыщется. Я смотрю на Анжелику.

Зависит от ответа на основной вопрос: достаточно ли ей для защиты моей фамилии в паспорте?

Надо задать этот вопрос Гловачу. Лично. В какую ху*ню он втянул свою дочь и меня заодно. Я не могу тыкаться вслепую.

— Анж, на следующих выхах я слетаю в Республику, — сообщаю ей.

Девица, возможно, права — после секса мне даже думается легче. Становлюсь спокойнее.

— Зачем? — пугается она. — Я с тобой. Вова, я тебя не пущу. Вова…

— Нет. Я слетаю один. Так надо. Я ненадолго. Если хочешь, передам твоей бабке гостинец.

Анжелика фыркает и отворачивается к окну.





Глава 50





Владимир



Просыпаюсь оттого, что Анжелика юркает под одеяло и льнет к моей спине. Целует между лопаток. Руки-ноги ледяные, аж вздрагиваю. Ведет языком, а потом вдруг отворачивается и сжимается в комочек.

А ну-ка, вернись, мать твою, обратно.

Поворачиваюсь и в полусне обнимаю девушку. Замерзла же. Куда опять намылилась? Она прогибается в спине.

Голенькая. Сексуальная.

Веду рукой по ее груди и ниже. Очерчиваю пупок. Нежная кожа, плоский животик. Через пару мгновений я достигаю ее промежности и нахожу клитор. В ответ Анжелика тихо всхлипывает, послушно раздвигает ножки.

Я всё еще сплю. Едва начало светать. Поздно лег, нужно было уладить дела, чтобы полностью освободить выходные. Но оторваться от жены уже не могу. Ласкаю ее складочки, к которым имею явную слабость. Она оборачивается, и мы сразу целуемся. Жадно. Глубоко. Будто не занимались сексом вчера. Словно не виделись несколько недель. Я целую ее отрывисто и трахаю рукой. Целую и трахаю. Трахаю и целую. Пока она не кончает. Сладко ахнув в моих руках.

Да, моя нежная девочка.

На этом моменте я бы благополучно продолжил дремать, упираясь стояком в ее бедро, но Анжелика решает по-своему. Освобождается из моих объятий, приподнимает одеяло и, перекинув через меня ножку, забирается под него. Обхватывает рукой мой член, начинает его ласкать губами и лизать.