Сопротивляйся мне

— Тебе не холодно? — спрашивает, впрочем, довольно строго.

Я держу в руках полотенце. На самом деле беседка не отапливается, здесь прохладно, мои соски напряжены.

— Середина мая. Нисколько, — улыбаюсь. Сама тоже его обнимаю за талию.

Владимир слегка поглаживает меня по спине и начинает парировать остроумными репликами своему дяде. Подключается Сергей. Они принимаются развивать тему развода, обсуждать разные тактики ведения дела. В общем, всё как обычно, у меня дома царил похожий юмор, когда папа собирался с друзьями, я особо не обращаю внимания.

Тут в разговор включается Дарина, у них ведь свадьба скоро. Начинает спорить и доказывать свою точку зрения.

Из дома выходит свекровь, выносит противень с домашней пиццей, и мы садимся за стол. Всё очень просто, по-домашнему. Виктор Владимирович разливает пиво, я тоже делаю глоток из своего стакана. Владимир, как обычно, не пьет.

— Пойдешь же париться? — склоняется он ко мне в какой-то момент, горячее дыхание касается моего уха. Следом губы прижимаются к виску.

— Эм-м, да, — улыбаюсь немного нервно. — Пораньше, пока не сильно жарко, — прошу.

Он кивает и подключается к разговору, при этом продолжая меня обнимать. Мне кажется, Дарина немного перебарщивает, доказывая свою позицию. Я внимательно слежу за темой, стараясь побороть разгоняющее сердце волнение.

Скоро мы с мужем останемся наедине. У меня пальчики ног поджимаются от воспоминаний о нашем поцелуе. Я только о нем и думаю весь день.

— Первая партия вперед! — наконец, объявляет выходящий из бани свекр. — Кто любит попрохладнее? Через час будет моя температурка. Миля, ты как?

— Я сегодня не пойду, Серёж, — отнекивается свекровь.

— Тогда можно я? — подскакиваю с места, и все смеются. Владимир тоже поднимается.

— Иди готовься, я щас.

В предбаннике я снимаю купальник. Аккуратно складываю его на полотенце. Надеваю специальную шапочку. На цыпочках захожу в парилку, на мгновение задерживаю дыхание, приспосабливаюсь к тяжелому влажному воздуху. Забираюсь на верхнюю полку. Вытягиваюсь на животе. Мой отец обожает баню, всё мое детство мы топили ее чуть ли не каждые выходные. Но с мужчиной в парилке я окажусь впервые.

Лежу, жду. Губы покусываю. Когда слышу шум за дверью, чувствую легкую тахикардию, которая значительно усиливается, едва Владимир заходит. Я открываю глаза и смотрю на него, а он на меня.

Владимир в боксерах.

Пошутить и разрядить обстановку у нас обоих не получается. Молчим. Он поддает пару, потом берет веник. Подходит ко мне. Между нашими телами остается каких-то несколько сантиметров. Мы наедине. Я полностью обнажена. Чувствую, как капельки пота катятся между лопаток. А еще его взгляд чувствую каждой клеточкой своего тела. Божечки.

— Если станет плохо — скажи, — слышу над головой.

— Ты… будешь нежным? — спрашиваю с улыбкой, стараясь хоть немного сбить градус напряжения. Сердце тарабанит о ребра как обезумевшее.

— Постарайся не обольщаться на мой счет.

После этих слов по моей спине ударяет веник. Не больно, но довольно ощутимо. Потом еще раз и еще. По бедрам, ягодицам. По ногам. Я закрываю глаза и расслабляюсь, потонув в ощущениях. Это приятно. Словно душу из тела вынимают и выбивают из нее все лишнее. Из-за чего дышать трудно было. Что жить мешало.

— Переворачивайся, — знакомый голос звучит глухо.

Слушаюсь. Владимир замирает на пару мгновений.

— Закрой грудь руками. Соски чувствительные, — просит.

Слушаюсь.

Я облизываю губы и подглядываю за мужем. За его сосредоточенным лицом. Владимир словно не веником машет, а задачку решает математическую. Я слегка прогибаюсь в спине, устраиваясь поудобнее, чуть развожу ноги, чтобы он коснулся и внутренней части бедер. Напряжение в моем теле нарастает.

— С тебя хватит, поднимайся, — говорит муж быстро и выходит из парилки в предбанник.

Я моргаю. Уже всё? А я его не буду, получается, хлестать веником?

Осторожно присаживаюсь, делаю глубокий вдох-выдох. Спускаюсь на пол и иду следом. Ополаскиваюсь под прохладным душем и чувствую себя словно заново родившейся. Надо чаще ходить в баню, я многое теряла, отказываясь.

Обижает тот факт, что Владимир ушел. Я просто хотела… думала… он мог бы… Не в бане, конечно, здесь слишком жарко. Но хотя бы поцеловать или сказать что-то, кроме «не обольщайся». При чем здесь это? Ничего плохого специально он мне не сделает, в этом я уверена. А к остальному я готова.

Когда я выхожу во двор, то сразу попадаю в скандал! Дарина, оказывается, устроила истерику и сейчас стоит посреди беседки, рыдает. В момент моего появления она хватает со стола бокал и швыряет его на тротуарную плитку, которой выложен двор. И тот разлетелся на осколки!

— Убери отсюда свою истеричку, — говорит Владимир Сергею. — Дети завтра придут Леркины, могут порезаться.

Свекры переглядываются.

— Дарина, езжай домой, — приказывает Сергей Владимирович.

— Ты за языком в следующий раз лучше следи, и ссоры не будет, — отвечает Сергей Владимиру. Впрочем, таким тоном, будто не верит собственным словам. Кивает отцу, дескать, мы уходим.

— Видеть вас больше не хочу! И тебе, Лика, я всё потом расскажу! — вопит Дарина.


Поворачивается и бежит к выходу. Сергей следует за ней.

— Что именно расскажешь? — переспрашиваю я, опешив.

— Что тупая идиотка, видимо, — цедит Виктор Владимирович, когда ворота закрываются. — Хоть с одной невесткой повезло, и на том спасибо.

Эмилия Александровна вдруг начинает плакать, а я из-за этого — паниковать.

— Давайте я всё подмету. Сидите! — успокаиваю свекровь и спешу за уличным веником.

— Мам, да что ты так близко к сердцу принимаешь! — говорит Владимир с досадой. Присоединяется ко мне, помогая собрать крупные осколки. — Будут они приходить. А внуков для начала родить надо, потом уже не давать с ними видеться.

— Вот зачем ты опять завел эту свою шарманку про разводы! — ругается свекровь на Виктора. — Не все понимают твои шуточки! Они жениться хотят, а ты про то, как делить дом будут! И со статистикой своей дурацкой. Серёж, скажи ему!

— Да я ведь в шутку! — беспомощно разводит руками дядя Витя.

Дальше начинается какой-то кошмар! Все начинают друг с другом ссориться. Возвращается Сергей, видимо, он отвез Дарину домой и решил поставить окончательную точку. Братья довольно быстро переходят на повышенные тона. Не знаю, как Сергею, но Владимиру много было не надо, он и так в последние дни на взводе.

Свекровь берет меня за руку и уводит в дом.

— Лика, не обращай на них внимания, — говорит Эмилия Александровна. — Они с самого детства так, два года разница. То дерутся, то лучшие друзья.

— Эмилия Александровна, эти сплетни касаются меня? Скажите мне, что происходит? Я просто хочу знать.

— Да ничего не происходит, дорогая. Дарина… неплохая. Но пока довольно неумная девушка. Не обращай внимания на ее слова, мы очень рады, что ты стала частью нашей семьи. И полюбили тебя как родную, — ее голос звучит искренне, и меня это успокаивает.

Я долго лежу в кровати, никак не могу уснуть. Все думаю, думаю о событиях дня. О семейной ссоре. О… парилке. И, едва услышав знакомый скрип лестницы, подскакиваю и спешу к двери.

Владимир идет в свою комнату. Он… видимо, помылся в бане и решил ко мне не заходить.

— Вова, всё в порядке? — спрашиваю, едва оказавшись в коридоре.

Он оборачивается и смотрит на меня. Сначала в глаза, потом на губы.

— Ну я же просил не провоцировать, — говорит тихо. С какой-то будто угрозой.

Подходит и обнимает меня. Прижимает к себе. Крепко, с силой. Делает несколько шагов вперед и впечатывает в стену.





Глава 39





Он замирает и молчит. Всё еще сжимает меня в объятиях, но уже больше ничего не делает. Я осторожно обнимаю его за плечи. Жду, что будет дальше.

Он совершает глубокий вдох-выдох.

— Ты меня не бойся, — произносит хрипло.

Я часто моргаю.

— Я не боюсь.

— Хорошо. Я хочу, чтобы у тебя был человек, которого ты не боишься и которому доверяешь. Невозможно жить совсем в одиночестве.

Я облизываю пересохшие губы.

— А я хочу, чтобы ты доверял мне, — вызываюсь добровольцем. — Мы ведь заботимся друг о друге. И собираемся всю жизнь прожить вместе.

Он кивает.

— Да, собираемся. Я много и часто психую в последнее время, но на тебе это никак не отразится, — он легонько целует меня в висок. — Пойдем, я провожу тебя.

Отстраняется. Берет меня за руку и ведет в нашу спальню, которую я оккупировала. Закрывает дверь.

— Анжелика, ты должна понимать, — начинает Владимир, — что, когда я сообщил родным, что женюсь на тебе, они в восторг не пришли. Об этом говорили, и много. Ты здесь совершенно ни при чем, наши отцы поцапались много лет назад, обсуждали в основном их ссору. Но я тебя уверяю, что к свадьбе все остыли и смирились.

— А, — я закрываю рот рукой. — Я… размышляла об этом. Вы с Дариной из-за этого поругались?

— Дарина вспыльчивая. Конечно, она слышала разговоры. Они были и за моей спиной тоже, потому что я в подобном участия не принимал. Я бы не хотел, чтобы из-за ее глупости ты почувствовала себя здесь чужой. Тебя никто не обидит и пальцем не тронет.