Сопротивляйся мне

— Доброе утро, — говорю я.

— Доброе, — отдает дань вежливости.

Ночью я была пьяна, напугана и не совсем в себе. Сейчас же переодеваться при нем… как-то стремно.

— Может, выйдешь? — спрашиваю я.

— Не хочу, — отвечает он. И кивком подбадривает раздеваться. Сам при этом полностью одет! — Вчера ты стояла передо мной на коленях с отрытым ртом. Что изменилось сегодня?

Его насмешливый тон вынуждает сопротивляться. Я беру вещи и иду в ванную. Владимир поднимается и следует по пятам. Я ускоряюсь, но не настолько, чтобы успеть запереться. Владимир заходит в ванную и загораживает собой дверной проем. Я надеюсь, что ему вновь позвонят и отвлекут, но этого не происходит.

— У тебя проблемы на работе? — спрашиваю я, отвернувшись. Кладу одежду на столешницу. Надеваю трусы. Затем снимаю халат, беру в руки лифчик. От его внимательного взгляда кожу покалывает, я как на выставке.

Он подходит и обнимает меня со спины. Прижимает к себе и утыкается в мою шею. Я округляю глаза и замираю, не зная, как поступить. Его ладони теплые, большие. Он ведет ими по моему животу. Опускает ниже, касаясь белья, затем выше. Накрывает мою грудь и слегка сжимает.

— У меня нет проблем, — его низкий голос прокатывается по коже, рождая озноб. — Ты очень красивая.

Ох.

— Что ты делаешь? — шепчу.

— Что хочу, то и делаю, — говорит он, сжимая мои соски.

— А ты дипломат, — я резко оборачиваюсь, и мы оказываемся лицом к лицу. При этом я в его объятиях.

— Давным-давно, — начинает Серый Волк рассказывать мне новую сказку, — много десятков тысяч лет назад люди не знали дипломатии. Они говорили друг другу то, что думают. Было легко и просто. Сейчас же… за банальной вежливостью и хорошими манерами мы научились прятать свои мысли. Хотя цели и желания у нас остались прежними. У всех нас без исключения. Возможно, ты кого-то идеализируешь. Напрасно.

— Я не уверена, что хочу знать о твоих желаниях.

— Ты и так о них знаешь, Анжелика.

В дверь нашего номера стучатся. Я вздрагиваю.

— Кто это? Твои родители? — Помню, что мы собирались позавтракать вместе перед поездкой в аэропорт.

— Возможно, — пожимает плечами.

Я делаю попытку освободиться, но он не пускает.

— Надо открыть, — говорю я.

— Надо, — сам делает шаг в мою сторону. Я отступаю. Он нападает. Так и движемся, пока я не натыкаюсь спиной на холодную стену. Неприятно! Резко отпрянув, я вновь попадаю ему в руки.

— Хочешь, чтобы я на тебя кончил снова? А в тебя? Это намного приятнее.

Его родители, возможно, стоят за дверью. Что он творит?! Мое сердце начинает ускоряться, щеки — гореть.

— Я не знаю.

— Надо знать, — отрезает он. — Решай. Тебе понравилось вчера быть в моей сперме? Тебе это шло. Ты покорно ждала, не кинулась мыться сразу. Ты ее попробовала? — улыбка скользит по его губам, а мои щеки вспыхивают. Он что, не видит, что мне неуютно! Хватит говорить на эту тему! — Так в тебя или на тебя, Анжелика?

— Сейчас?

— Да, — он подхватывает меня под бедра словно пушинку и шлепает на столешницу. На то же самое место! — На чем мы там вчера остановились перед тем, как меня накрыло?

— Тебя накрыло?

Он ведет пальцами вдоль моего позвоночника, и я выгибаюсь. Второй рукой накрывает низ моего живота.

— Ножки разведи.

— А твои родители? — шепчу.

— Это не займет много времени. Они понимающие, — усмешка скользит по его губам.

Я таращусь на него во все глаза. Вновь замираю, как вчера. Он тянется и целует меня в губы. Прижимает к себе, поглаживает между ног. Он обнимает меня. И от каждого прикосновения, каждого его движения… меня пронзает теми же самыми отравленными стрелами запретного удовольствия.

Мы вновь целуемся. Каждое касание его языка отзывается во мне жаром. Я дрожу, он совершенно спокоен. В дверь стучатся. Сантехника сверкает в ярком освещении. Кровь шумит в висках. Я поднимаю глаза к глянцевому потолку и вижу наше отражение.

— Если решение не примешь ты, его приму я за нас обоих. И так будет всегда. Относительно любого вопроса, — приглушенный голос мне на ухо.

Его вновь много! Я вдыхаю запах его кожи, смешанный с дорогой туалетной водой, и реагирую. Всё повторяется. Перед глазами запретные картинки-воспоминания о том, как он разделся. Как смотрел на меня, когда трогал свой член.


Его пальцы ласкают мой клитор. По-разному. То нежно, то настойчиво.

— У тебя уже всё белье мокрое, — констатирует. — Скажи честно, ты с кем-то уже спала? Ну? Мне похер, просто знать хочу.

Его рука под моим бельем. Накрывает промежность, и я вцепляюсь в его плечи.

— Нет. Честное слово. Но я не боюсь.

— Понял уже.

Он трогает меня там. Гладит, гладит не останавливаясь. Я тянусь к его губам, и он меня целует. Страстно, жадно. Я понимаю, что больше не могу бороться с похотью, и вцепляюсь в его волосы. Прошу ласкать мою шею. Он скользит по ней языком и губами. Поглощая меня. Потом делает это ниже. Накрывает ртом грудь. Он лижет и покусывает мои соски. С наслаждением, удовольствием. Не так быстро и нетерпеливо, как вчера. Сегодня он это делает идеально.

Я прижимаю его к себе. Это приятно настолько, что я теряю над собой контроль. Он… голоден. Его голод заразителен. Его пальцы ускоряются. Он трогает мои складочки, трогает клитор. Потом накрывает ладонью, давит, и снова сначала. Напряжение в моем теле нарастает.

Я ведь хотела его с первого свидания. Корила себя, но хотела. Я была очарована его мужской силой, его желанием. Он взрослый, опытный, и мне было нужно, чтобы он продолжал. Даже без любви. Мне и сейчас нужно. Он мой муж. Я должна. Должна же? У меня нет выхода.

Он вдруг останавливается, поднимает голову и смотрит на меня. Я начинаю метаться, паниковать. Почему он прекратил? Тянусь и прижимаюсь своими губами к его губам. Он касается меня языком и отстраняется.

— Ты меня хочешь? — спрашивает. — Кончить в тебя или на тебя? Или мне прекратить совсем? Твое решение, Анжелика.

Я отрицательно качаю головой, а сама целую его в губы. Он не отвечает, тогда я касаюсь их языком. Я дрожу в его руках. Он не отвечает! Я прикусываю его нижнюю губу. Сильно не решаюсь, делаю это слегка. Жалобно.

— Пожалуйста, — шепчу я.

— Я жду, — он прищуривается.

— Делай, как считаешь нужным.

— А ты что думаешь? У тебя мнение есть?

Я молчу. В дверь опять стучат. Уже громче.

— Ты насильника из меня не делай. Я же вижу, ты течешь. Просто скажи, что хочешь меня. Говори «да» или сопротивляйся.

Я сжимаю губы.

— Мне уйти? — он давит интонациями.

— Пожалуйста, — шепчу я и целую его в щеку. Потом в подбородок, в губы и замираю. — Пожалуйста, Владимир. Я не знаю.

Реши сам.

Мы молчим. Он напрягается и потом делает рывок ко мне. И целует сам.

Я прижимаю его к себе изо всех сил. Его пальцы вновь начинают двигаться. Он в очередной раз наклоняется к груди и втягивает в себя мой сосок. А я откидываю голову и смотрю на наше отражение. На его фигуру, облаченную в черный. На его темные волосы. На то, как он навалился на меня. И чувствую… приближение… а затем и сам оргазм! Долгожданный. Нужный. Непривычно сильные спазмы рождаются внизу живота движениями его пальцев, ласками его горячего рта. Его запахом. Его… грязной неправильностью.

Я сжимаю губы и выгибаюсь, двигаясь ему навстречу. Это безумно приятно. Долго. Неожиданно ярко! Это рвет на части и успокаивает одновременно. Я просто умираю в лучшем смысле этого слова. И рождаюсь заново от его же движений. Как сильно я этого хотела вчера, когда он кончал на меня. Как сильно он меня возбудил этим! Я наслаждаюсь каждой секундой.

Мой первый оргазм с мужчиной. С мужем. Едва удовольствие прекращается, на меня обрушивается чувство вины. Следом окатывает холодом и презрением к себе. И я сжимаюсь в комочек. Хочется помыться.

Мне следовало его остановить. Одно дело спать с ним, потому что так нужно. Другое — испытывать удовольствие.

В дверь стучат. Да сколько же терпения у этих людей! Владимир отрывается от меня.

— Снова вспомнила своего бывшего? — произносит, при этом продолжая нависать. — Позвони ему и скажи, как ярко ты со мной кончила. А я ведь даже штаны не снял. Не забудь упомянуть, что вчера попробовала мою сперму. Я видел в зеркале, — рубит он, вообще меня не жалея.

Я мечтаю провалиться сквозь землю. Он достает телефон. Набирает номер и протягивает трубку мне. Прижимает ее к моему уху. Идут гудки, а потом я слышу знакомый голос.

Голос, от которого меня кидает в ужас. Ладони вмиг становятся мокрыми, я ежусь, мне холодно. Отчаянно мотаю головой. Только не это.

— Да? Кто это? — слышу голос Тараса.

Меня начинает трясти. Умоляюще складываю ладони, кусаю губы. Не заставляй меня это делать!

Владимир забирает сотовый, сбрасывает вызов и убирает его в карман. Я спрыгиваю на пол, кидаюсь к своим вещам. Быстро надеваю джинсы, кофточку.

— Ты жестокий. Самый жестокий человек на свете, — бормочу я.

— Если ты не научишься решать за себя, так и будешь любить одного, а кончать с другим. Потом ненавидеть себя, страдать. И снова по кругу. Добровольно отдавая ответственность мне, ты от нее не освобождаешься.

— Ты хоть раз любил в своей жизни? — я резко оборачиваюсь. — По-настоящему. Пусть глупо, но зато всем сердцем! — Одевшись, я чувствую себя увереннее. — Отказывался от того, что тебе по-настоящему дорого, во имя жизни? Презирал себя за выбор? Ты меня не понимаешь и никогда не поймешь. Прошлой ночью я выбрала тебя! Я передумала бежать. Если бы ты нас не застукал… Боже, если бы ты его не избил, всё было бы хорошо! У меня теперь постоянно картинки перед глазами! Как ты его… из-за меня. Хочешь мое решение? Вот оно тебе! Не трогай меня больше никогда! Надавишь — я подчинюсь. Но добровольно — не надейся!

— Ты передумаешь, — флегматично отвечает. Ему всё по фигу. Он не воспринимает меня всерьез.

— Мне надо… собраться. К завтраку.