Сокровище государя
Часть 35 из 50 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Резкий порыв ветра сорвал со старой березы уже успевший пожелтеть листок. Понес, закружил, потащил по заросшей травою дорожке… когда-то вполне даже красивой, посыпанной желтым морским песком. Да вся мыза когда-то выглядела весьма прилично: крепкий фахверковый дом в два этажа под надежной крышей, сарай, конюшня, амбар с ригою, высокий – покосившийся ныне – забор. Ныне усадьбу забросили – видать, хозяева бежали, испугавшись войны, или их просто убили… впрочем, могли и насильно выселить, слишком уж близко от Риги располагалась мыза и конечно же подлежала уничтожению, как возможное укрытие для русских осадных орудий.
Да, Рига – вон она, в полумиле всего! Вот башня Святого Якоба, вот толстая – Пороховая. Вон торчит шпиль собора, а чуть левее – тонкая вытянутая башня церкви Святого Петра. Даже ров с водой виден. Прямо отсюда, со двора заброшенной мызы.
Дом, еще недавно зажиточный, нынче угрюмо щерился глазницами выбитых окон, по всем комнатам гулял ветер, переворачивая листы разбросанных по полу книг, кои еще не успели сжечь временно приютившиеся здесь люди. Кто они были – бог весть. Может быть, и впрямь русские, позднее перебравшиеся на более удобную позицию, а может, беглецы-дезертиры, целые шайки которых шастали вокруг города, словно своры голодных собак. Нападали на беженцев и обозы, убивали, грабили. Таких мародеров уничтожали с обеих сторон: шведы – вешали, русские просто рубили саблями на куски. И тем не менее бродячих шаек хватало. Находились, находились желающие половить рыбку в мутной воде, хоть чем-нибудь поживиться, настоящие псы войны.
Верно, к таким вот псам и относилась шайка Лихого Сома, вернее – Петера Лунда, так он именовал себя здесь, в Лифляндии. Это имечко стало известно Марте еще в Риге, от одного из уличных мальчишек, коего Лихой Сом – Лунд привлекал иногда для своих мелких надобностей, – разузнай-принеси-подай. Да вот, видно, как-то не сошлись в цене, и мальчишка обиделся… Да, кроме него, на Лунда много кто обижался! Ежели случайно оставался жив. Покойники ведь уже не обижаются, верно?
– Верно, – сама себе ответила дева. – Покойники не обижаются, да. Хотя… как сказать! Бывало, являлись и с того света, чтоб отомстить. Не дай бог иметь таких мстителей, тьфу. Значит, Петер Лунд, ага… или, как говорили когда-то в Нарве – Черный Тоомас…
Наскоро перекрестившись на церковные шпили, девушка уселась на широких ступеньках крыльца под выглянувшим из-за облаков солнышком и, вытянув ноги, принялась лениво перелистывать первую попавшуюся книгу из тех, что валялись нынче по всему дому. Прежний хозяин-то, видать, был большой книгочей.
Книжка оказалась забавной, некоего Франсуа Рабле, про каких-то великанов. Правда, написана была по-французски, а этого языка Марта не знала. Зато вволю посмеялась над забавными картинками, точнее сказать – гравюрами, обильно украшавшими книгу.
Листала просто от нечего делать. Ждала! Новый слуга Марты, Иво, оказался неоценимым помощником и разузнал кое-что важное у местных рыбаков. Те рыбачили на излучине реки, не обращая особого внимания ни на русские войска, ни на шведов – не хотели терять рыбные места. Надо сказать, ни русские, ни шведы рыбаков не трогали, ну, разве что случайно.
О! Какая смешная картинка! Великан – судя по подписи, зовут его Гаргантюа – ест огромный окорок, рядом три барана, гуси, утки еще что-то, явно приготовленное для еды. Завидный аппетит у этого французского великана!
Лихой Сом, оказывается, совсем недавно ограбил рыбацкую деревню. Налетел с шайкою, отнял все более-менее ценное, при этом разбойники еще и изнасиловали пару молодух и еще трех человек убили. Так что рыбаки имели на шайку зуб, и новый слуга обещался привезти на мызу одного из, так сказать, потерпевших – какого-то совсем юного паренька, случайно узнавшего, где обретается шайка.
Марта, как девушка умная, в это все не очень-то сильно верила – вообще-то, шайка, если хотела выжить, должна был постоянно менять места своего обитания. Тем более места вокруг простирались хорошо обжитые, людные даже сейчас, несмотря на войну. Война войной, а жить-то надо! Да и Лихой Сом не производил впечатления круглого дурака и не оставался бы на одном месте даже пару-тройку дней.
Впрочем, раз уж паренек что-то такое знал – почему бы не выслушать? Искать Сома все равно ведь надо – денежки-то у него. Сокровище! И зачем оно такому охламону? Главное, жадный какой этот лиходей! Имея средства, другой бы давно сбежал в Швецию или, к примеру, в Любек, купил бы дом да жил бы себе да поживал… Хотя нет! Ни в Швецию, ни в германские земли Лихому Сому нельзя! Там его живо узнают – и повесят, если не четвертуют. Да и какой он, к черту, Лихой Сом?! Впрочем, и Петер Лунд – его ненастоящее имя. А настоящее… Да нет, точно уж не скажешь – у этого кровавого черта столько имен!
Ладно. Посмотрим еще, кто кого победит – ум и хитрость или жестокость да грубая сила. Правда, Сом не такой уж и дурень, да… но и не слишком-то он умен! Справимся!
Нового слугу Иво пришлось кое во что посвятить. Так, слегка… Одной ведь трудновато, тем более – юной деве…
Отложив книгу, Марта усмехнулась. О, какими глазами Иво смотрел на нее! Правда, она его к себе пока что не допускала… но намекнула, что может быть… если все сладится, как надо! И теперь слуга просто рыл землю носом, особенно ничего не зная. Ну, так, знал, что его обворожительной хозяйке нужен Лихой Сом… посчитаться за убитого мужа да кое-какие памятные вещицы забрать! Что ж, святое дело. Чего б не помочь?
Однако скоро должны бы и приехать. Иво двух лошадей с собой взял, специально из дормеза выпряг. На лошадях ведь, ясное дело, не пешком – так что скоро должны бы и быть. Интересно, что за рыбачок? Что он такое знает-то? Ежели что-то важное, так надобно дать ему мелочь. Мелочь…
Марта невольно вздохнула. От всей полученной награды нынче осталось лишь пара риксдалеров, ежели не считать пошлую звенящую медь. И всё-о! Так что денежки были нужны, как воздух. Где ж ты, где ж ты, Лихой Сом? Ничего, никуда не денешься. Ничего.
О! Кажется, едут.
Со стороны донесся стук копыт, затем показались и всадники – красавчик-слуга Иво (нет, с ним Марта еще не спала, даже и не думала – вот еще, достоинство свое ронять с каким-то там слугой!) и с ним какой-то совсем молодой парень, мальчишка лет четырнадцати, худенький, с узким смуглым лицом и длинными черными волосами. Цыганенок? Или итальянец? Впрочем, мог быть и литвин – средь них тоже темненькие встречались, и часто.
Сойдя с крыльца, Марта подошла к воротам. Сердце девушки учащенно забилось – ну, вот оно! Наконец-то! Наконец-то она узнает, где скрывается Лихой Сом со своими сокровищами… Не-ет! С чужими сокровищами, которые у него надо еще как-то отнять. Ладно, главное – найти, а уж как отнять – придумается, чай, не дура.
– День добрый, – подъехав ближе, мальчишка ловко спрыгнул с коня. Что-то не походил он на деревенского рыбачка – слишком уж чистенький, да и на поясе – сабля. Зачем она рыбаку? Да и вряд ли, чтобы деревенские…
Заметив сие несоответствие, Марта кошкой отпрыгнула в сторону и бросилась в дом – за пистолетом! Увы, не успела! Из кустов ей наперерез выскочили сразу двое здоровенных парняг. Один из них ловко подставил подножку, и бегущая девушка грохнулась на дорожку, едва не расквасив нос. На нее тут же навалились, обыскали – то есть облапали – вздернули на ноги, связав руки за спиной.
– Сволочь! – с ненавистью зыркнув на подошедшего Иво, девчонка добавила еще много других забавных слов, из которых приличными были только предлоги, да и то не все.
Парнишка – тот самый, темненький – глянул на пленницу с уважением, слуга же лишь флегматично хмыкнул:
– Ну да, сволочь. Такие уж на дворе времена.
Подойдя ближе к Марте, он засунул руку под лиф платья и с улыбкой пощупал тугую девичью грудь. Действие сие, сказать честно, весьма удивило остальных. Мальчишка засунул в рот палец, парняги удивленно переглянулись…
– Давно собирался ей сиськи намять, – обернувшись, Иво разочарованно свистнул. – Сказать по правде – так себе. Мелкие.
– Мелкий – у тебя промеж ног! – не на шутку рассердилась Марта. – Если хочешь знать, красота женской груди вовсе не в ее размере…
– Вот-вот! – «цыганенок» тоже подал голос. – Мне тоже слишком уж большие титьки не нравятся. Словно коровье вымя, ага!
Парняги снова переглянулись и грянули громовым хохотом.
– Вы только гляньте на этого знатока! Титьки ему большие не нравятся.
Из лесу вдруг донеслось лошадиное ржание. Парни враз оборвали смех и схватились за сабли. «Цыганенок» осторожно выглянул за ворота… и, повернувшись, облегченно махнул рукой:
– Свои! Сам капитан едет.
Капитан… Марта про себя усмехнулась – что у них тут, корабль, что ли? Тоже еще, нашлись морячки.
Между тем к воротам подъехали еще трое всадников, одного из них – чернобородого верзилу с угрюмой физиономией висельника – Марта тут же узнала и вздрогнула. Это был Лихой Сом! Ну, вот оно – свиделись. Жаль, не так, как хотелось бы деве.
– Вижу, поймали, – спешившись, предводитель разбойников небрежно бросил поводья подбежавшему мальчишке. – Молодцы.
Державшие связанную девчонку за локти парняги довольно осклабились, видать, по сердцу пришлась им атаманская похвала. Ну, а как же? Дело-то сделали. Разве не молодцы?
Потирая руки, разбойник вальяжно подошел к пленнице и, взяв ее за подбородок крепкими холодными пальцами, с усмешкой заглянул в глаза – узнал:
– Ну, здравствуй, ведьмочка! Не сожгли еще?
Марта скривилась:
– Как видишь, нет.
– Ничего, это дело поправимое, – погладив пленницу по щеке, Лихой Сом недобро прищурился и кивнул своим. – Давайте-ка ее в дом. Поговорим… поспрошаем.
Парняги вмиг затащили пленницу в дом, привязав к округлой печке, сложенной из красно-коричневого кирпича.
– Отставьте нас, – войдя, приказал вожак.
Дождавшись, когда парни ушли, он подошел к пленнице и резко, одним движением, разорвав декольте, обнажил девичью грудь.
– Ну, вот… теперь и поговорим… ужо!
Марта вскрикнула, в ужасе закатив глаза…
* * *
Наверное, в мирные времена славный «риттер Эрих фон Эльсер» так бы и занимался делом «головы графа» и, скорее всего, рано или поздно докопался до истины… Однако же шла война, и штурм города русскими войсками ожидался в любую минуту! Штурма конечно же боялись, укреплялись как могли, а церковные музыканты, врыв в землю бочки, внимательно слушали – не роют ли где подкопы для пороховых мин?
Надеясь на помощь шведского короля, никто не собирался сдаваться. Горожане готовились к упорной защите, в чём участвовали и многие именитые люди. Уже успели вычистить ров под стенами, поправили крепостные башни. Приказные служители, бросив перья и бумагу, брались за ружья. Дворяне, хотя не многие, прибывшие в город со своими людьми, усердно помогали жителям обороняться. Пасторы вдохновляли народ на сражение! Не было никакой паники, никакого нытья. Еще бы – в боеприпасах и продовольствии недостатка не наблюдалось.
Несмотря на все старания, русской армии так и не удалось обеспечить блокаду города с моря. Не оправдались надежды на помощь датского флота, а попытки захвата шведских фортов, прикрывающих устье Двины, и использования сил собственной флотилии царя Алексея Михайловича успеха не имели.
Отряды князя Черкасского стояли на выгоне – Вейде, Алексей Михайлович с главной армией расположился по Даугаве-Двине. Едва только русские воины стали приближаться к новым форштадтским укреплениям, как осаждённые, по возможности истребляя всё, что возможно и не вступая в схватку, быстренько отошли в город. Отступая, осажденные уничтожали заборы и деревья в садах, поджигали дома и постройки, и черный дым пожарищ поднимался высоко в небо.
Русские постоянно атаковали, используя укрепления, оставленные осаждёнными, и спасая от огня многие заборы, деревья и здания, облегчали себе путь к городу, чему сильно способствовали сохранившиеся строения госпиталя Святого Георгия, расположенные у холмов Куббе. Войска Черкасского подступили к стенам крепости настолько близко, что оказались в мертвой зоне, так что ядра крепостной артиллерии не могли их поразить. Осаждённые упорно сопротивлялись, что не могло не вызывать уважения у Бутурлина, хотя это были враги.
Время от времени рижане совершали вылазки, в коих частенько участвовали и ополченцы во главе со своим лихим командиром, майором фон Эльсером. Сам главнокомандующий и генерал-губернатор Лифляндии, граф Магнус Делагарди, благоволили молодому риттеру, поручая ему многие важные дела, особенно что касалось разведки. Никита Петрович не отказывался, хоть это было весьма опасно, однако же полученные сведения-то нужно же было как-то передавать своим.
Дело несколько облегчалось тем, что в одном из своих посланий Бутурлин все же обозначил конкретное место для возможной закладки шифровок – западный притвор госпиталя Святого Георгия, третий кирпич в стене. Теперь можно было не искать встречи, рискуя не только репутацией, но и головой, а просто-напросто незаметно заложить свиток в тайник. Правда, добраться до госпиталя надо было еще постараться! Шли дни. Быстро кончалось лето, коего, если уж не кривить душой, нынче так толком и не было…
В один из таких дней, хмурых и по-осеннему холодных, в апартаменты Бутурлина вновь явился гонец. Главнокомандующий приказывал славному риттеру вновь отправиться на разведку, причем взять с собой и некоего суб-лейтенанта Вальтера Шульце, бывшего адъютанта покойного графа фон Турна!
Вот этого хлыща еще только и не хватало! Именно он, как успел выяснить Никита Петрович, настоял на том, чтобы бедная вдова попыталась выкупить тело… или хотя бы голову своего убитого мужа. Шульце также видели в компании возчика, убитого в каретной дома «черноголовых»! Наверное, ушлый суб-лейтенант имел отношение и к «черноголовым» и мог быть причастен к загадочному исчезновению всей казны братства! Эх… открыть бы следствие да пытать… Но, увы, война! Да и вообще, какое дело русскому помещику до всех этих рижско-шведских интриг? Черт-то с ними!
Однако же напарничек из господина Шульце еще тот! Глаз да глаз нужен.
Они выехали прямо с утра, скрываясь от лишних глаз в густом, плотном тумане, что тянулся от городских стен по всему рву, по всей Двине-Даугаве. Пахло пороховым дымом, прелой крапивой и еще чем-то нехорошим, кислым, похожим на запах протухших щей. Или так пахло от лошадей? Иль ополченцы давно не мылись?
– Давай, давай, парни, – сворачивая к развалинам госпиталя Святого Георгия, Бутурлин придержал коня, дожидаясь своих, чтоб не растерялись, не заплутали в тумане.
«Своих», – подумав, в который раз уже, усмехнулся Никита Петрович. Ну да – ополченцы, он их всех самолично учил… Значит – свои. И в то же время – враги! Так уж выходило, и ничего с этим со всем не поделать. По крайней мере, до грядущей русской победы.
Но ведь правда и есть, чего сопротивляются-то? Какая им, к черту, разница – под шведами быть или под русскими? Под поляками тоже ведь совсем недавно были. По сути-то ведь никакой разницы нет. Наоборот даже. Что, государь Алексей Михайлович торговлишку рижскую удушит? Да нет же! Обложит непомерным тяглом? Тоже нет. Так какого ж рожна… Разве что шведы с рижанами – единоверцы, лютеране. А Никон-патриарх никакой ереси не потерпит… Властен патриарх, говорят – выше самого царя себя ставит! Ежели так, то в Риге могут и костры возгореть! Значит, выходит, правильно горожане не сдаются? Хотя… какое патриарху дело до Риги? У него по всей Руси-матушке дел полно!
С моря потянул ветер, туман быстро рассеивался, таял на глазах, исходя белесыми кисельными клочьями.
– Быстрей! – подогнал Бутурлин.
Да, пожалуй, следовало поторопиться! Хотя госпиталь-то уже был вот, рядом, рукой подать, однако дорога-то туда – пусть часть – шла через выгон, васильковым да ромашковым лугом, красивым, но нынче весьма опасным, как и любое открытое место. Вдруг да нарвешься на дозор! Вступать в яростную схватку с казаками или рейтарами генерала Лесли Никите Петровичу не очень-то хотелось. Подставить ополченцев, лить родную русскую кровь! Нет уж, лучше уж так, незаметненько…
Краем глаза «риттер» глянул на Шульце. К удивлению господина майора, хлыщ вел себя спокойно. В бой не рвался, но и труса не праздновал – так и нужно было сейчас. Тонкие губы суб-лейтенанта слегка кривились, глаза внимательно смотрели по сторонам, именно что смотрели – высматривали, – а вовсе не испуганно бегали, как иногда бывает у некоторых. Лишнего бывший адъютант не болтал, команды выполнял четко, да не видно было, чтоб слишком переживал, потеряв теплое место. Может, и выйдет еще из него достойный офицер, кто знает… Почему бы и нет-то?
– Вальтер! Берите двоих и осмотрите во-он тот овражек, – придержав коня, вполголоса распорядился «фон Эльсер». – Только быстро!
– Слушаюсь, господин майор. Разрешите исполнять?
– Да-да, суб-лейтенант, исполняйте.
Шульце повернулся в седле с самым деловым видом:
– Капрал Векслер!
Да, Рига – вон она, в полумиле всего! Вот башня Святого Якоба, вот толстая – Пороховая. Вон торчит шпиль собора, а чуть левее – тонкая вытянутая башня церкви Святого Петра. Даже ров с водой виден. Прямо отсюда, со двора заброшенной мызы.
Дом, еще недавно зажиточный, нынче угрюмо щерился глазницами выбитых окон, по всем комнатам гулял ветер, переворачивая листы разбросанных по полу книг, кои еще не успели сжечь временно приютившиеся здесь люди. Кто они были – бог весть. Может быть, и впрямь русские, позднее перебравшиеся на более удобную позицию, а может, беглецы-дезертиры, целые шайки которых шастали вокруг города, словно своры голодных собак. Нападали на беженцев и обозы, убивали, грабили. Таких мародеров уничтожали с обеих сторон: шведы – вешали, русские просто рубили саблями на куски. И тем не менее бродячих шаек хватало. Находились, находились желающие половить рыбку в мутной воде, хоть чем-нибудь поживиться, настоящие псы войны.
Верно, к таким вот псам и относилась шайка Лихого Сома, вернее – Петера Лунда, так он именовал себя здесь, в Лифляндии. Это имечко стало известно Марте еще в Риге, от одного из уличных мальчишек, коего Лихой Сом – Лунд привлекал иногда для своих мелких надобностей, – разузнай-принеси-подай. Да вот, видно, как-то не сошлись в цене, и мальчишка обиделся… Да, кроме него, на Лунда много кто обижался! Ежели случайно оставался жив. Покойники ведь уже не обижаются, верно?
– Верно, – сама себе ответила дева. – Покойники не обижаются, да. Хотя… как сказать! Бывало, являлись и с того света, чтоб отомстить. Не дай бог иметь таких мстителей, тьфу. Значит, Петер Лунд, ага… или, как говорили когда-то в Нарве – Черный Тоомас…
Наскоро перекрестившись на церковные шпили, девушка уселась на широких ступеньках крыльца под выглянувшим из-за облаков солнышком и, вытянув ноги, принялась лениво перелистывать первую попавшуюся книгу из тех, что валялись нынче по всему дому. Прежний хозяин-то, видать, был большой книгочей.
Книжка оказалась забавной, некоего Франсуа Рабле, про каких-то великанов. Правда, написана была по-французски, а этого языка Марта не знала. Зато вволю посмеялась над забавными картинками, точнее сказать – гравюрами, обильно украшавшими книгу.
Листала просто от нечего делать. Ждала! Новый слуга Марты, Иво, оказался неоценимым помощником и разузнал кое-что важное у местных рыбаков. Те рыбачили на излучине реки, не обращая особого внимания ни на русские войска, ни на шведов – не хотели терять рыбные места. Надо сказать, ни русские, ни шведы рыбаков не трогали, ну, разве что случайно.
О! Какая смешная картинка! Великан – судя по подписи, зовут его Гаргантюа – ест огромный окорок, рядом три барана, гуси, утки еще что-то, явно приготовленное для еды. Завидный аппетит у этого французского великана!
Лихой Сом, оказывается, совсем недавно ограбил рыбацкую деревню. Налетел с шайкою, отнял все более-менее ценное, при этом разбойники еще и изнасиловали пару молодух и еще трех человек убили. Так что рыбаки имели на шайку зуб, и новый слуга обещался привезти на мызу одного из, так сказать, потерпевших – какого-то совсем юного паренька, случайно узнавшего, где обретается шайка.
Марта, как девушка умная, в это все не очень-то сильно верила – вообще-то, шайка, если хотела выжить, должна был постоянно менять места своего обитания. Тем более места вокруг простирались хорошо обжитые, людные даже сейчас, несмотря на войну. Война войной, а жить-то надо! Да и Лихой Сом не производил впечатления круглого дурака и не оставался бы на одном месте даже пару-тройку дней.
Впрочем, раз уж паренек что-то такое знал – почему бы не выслушать? Искать Сома все равно ведь надо – денежки-то у него. Сокровище! И зачем оно такому охламону? Главное, жадный какой этот лиходей! Имея средства, другой бы давно сбежал в Швецию или, к примеру, в Любек, купил бы дом да жил бы себе да поживал… Хотя нет! Ни в Швецию, ни в германские земли Лихому Сому нельзя! Там его живо узнают – и повесят, если не четвертуют. Да и какой он, к черту, Лихой Сом?! Впрочем, и Петер Лунд – его ненастоящее имя. А настоящее… Да нет, точно уж не скажешь – у этого кровавого черта столько имен!
Ладно. Посмотрим еще, кто кого победит – ум и хитрость или жестокость да грубая сила. Правда, Сом не такой уж и дурень, да… но и не слишком-то он умен! Справимся!
Нового слугу Иво пришлось кое во что посвятить. Так, слегка… Одной ведь трудновато, тем более – юной деве…
Отложив книгу, Марта усмехнулась. О, какими глазами Иво смотрел на нее! Правда, она его к себе пока что не допускала… но намекнула, что может быть… если все сладится, как надо! И теперь слуга просто рыл землю носом, особенно ничего не зная. Ну, так, знал, что его обворожительной хозяйке нужен Лихой Сом… посчитаться за убитого мужа да кое-какие памятные вещицы забрать! Что ж, святое дело. Чего б не помочь?
Однако скоро должны бы и приехать. Иво двух лошадей с собой взял, специально из дормеза выпряг. На лошадях ведь, ясное дело, не пешком – так что скоро должны бы и быть. Интересно, что за рыбачок? Что он такое знает-то? Ежели что-то важное, так надобно дать ему мелочь. Мелочь…
Марта невольно вздохнула. От всей полученной награды нынче осталось лишь пара риксдалеров, ежели не считать пошлую звенящую медь. И всё-о! Так что денежки были нужны, как воздух. Где ж ты, где ж ты, Лихой Сом? Ничего, никуда не денешься. Ничего.
О! Кажется, едут.
Со стороны донесся стук копыт, затем показались и всадники – красавчик-слуга Иво (нет, с ним Марта еще не спала, даже и не думала – вот еще, достоинство свое ронять с каким-то там слугой!) и с ним какой-то совсем молодой парень, мальчишка лет четырнадцати, худенький, с узким смуглым лицом и длинными черными волосами. Цыганенок? Или итальянец? Впрочем, мог быть и литвин – средь них тоже темненькие встречались, и часто.
Сойдя с крыльца, Марта подошла к воротам. Сердце девушки учащенно забилось – ну, вот оно! Наконец-то! Наконец-то она узнает, где скрывается Лихой Сом со своими сокровищами… Не-ет! С чужими сокровищами, которые у него надо еще как-то отнять. Ладно, главное – найти, а уж как отнять – придумается, чай, не дура.
– День добрый, – подъехав ближе, мальчишка ловко спрыгнул с коня. Что-то не походил он на деревенского рыбачка – слишком уж чистенький, да и на поясе – сабля. Зачем она рыбаку? Да и вряд ли, чтобы деревенские…
Заметив сие несоответствие, Марта кошкой отпрыгнула в сторону и бросилась в дом – за пистолетом! Увы, не успела! Из кустов ей наперерез выскочили сразу двое здоровенных парняг. Один из них ловко подставил подножку, и бегущая девушка грохнулась на дорожку, едва не расквасив нос. На нее тут же навалились, обыскали – то есть облапали – вздернули на ноги, связав руки за спиной.
– Сволочь! – с ненавистью зыркнув на подошедшего Иво, девчонка добавила еще много других забавных слов, из которых приличными были только предлоги, да и то не все.
Парнишка – тот самый, темненький – глянул на пленницу с уважением, слуга же лишь флегматично хмыкнул:
– Ну да, сволочь. Такие уж на дворе времена.
Подойдя ближе к Марте, он засунул руку под лиф платья и с улыбкой пощупал тугую девичью грудь. Действие сие, сказать честно, весьма удивило остальных. Мальчишка засунул в рот палец, парняги удивленно переглянулись…
– Давно собирался ей сиськи намять, – обернувшись, Иво разочарованно свистнул. – Сказать по правде – так себе. Мелкие.
– Мелкий – у тебя промеж ног! – не на шутку рассердилась Марта. – Если хочешь знать, красота женской груди вовсе не в ее размере…
– Вот-вот! – «цыганенок» тоже подал голос. – Мне тоже слишком уж большие титьки не нравятся. Словно коровье вымя, ага!
Парняги снова переглянулись и грянули громовым хохотом.
– Вы только гляньте на этого знатока! Титьки ему большие не нравятся.
Из лесу вдруг донеслось лошадиное ржание. Парни враз оборвали смех и схватились за сабли. «Цыганенок» осторожно выглянул за ворота… и, повернувшись, облегченно махнул рукой:
– Свои! Сам капитан едет.
Капитан… Марта про себя усмехнулась – что у них тут, корабль, что ли? Тоже еще, нашлись морячки.
Между тем к воротам подъехали еще трое всадников, одного из них – чернобородого верзилу с угрюмой физиономией висельника – Марта тут же узнала и вздрогнула. Это был Лихой Сом! Ну, вот оно – свиделись. Жаль, не так, как хотелось бы деве.
– Вижу, поймали, – спешившись, предводитель разбойников небрежно бросил поводья подбежавшему мальчишке. – Молодцы.
Державшие связанную девчонку за локти парняги довольно осклабились, видать, по сердцу пришлась им атаманская похвала. Ну, а как же? Дело-то сделали. Разве не молодцы?
Потирая руки, разбойник вальяжно подошел к пленнице и, взяв ее за подбородок крепкими холодными пальцами, с усмешкой заглянул в глаза – узнал:
– Ну, здравствуй, ведьмочка! Не сожгли еще?
Марта скривилась:
– Как видишь, нет.
– Ничего, это дело поправимое, – погладив пленницу по щеке, Лихой Сом недобро прищурился и кивнул своим. – Давайте-ка ее в дом. Поговорим… поспрошаем.
Парняги вмиг затащили пленницу в дом, привязав к округлой печке, сложенной из красно-коричневого кирпича.
– Отставьте нас, – войдя, приказал вожак.
Дождавшись, когда парни ушли, он подошел к пленнице и резко, одним движением, разорвав декольте, обнажил девичью грудь.
– Ну, вот… теперь и поговорим… ужо!
Марта вскрикнула, в ужасе закатив глаза…
* * *
Наверное, в мирные времена славный «риттер Эрих фон Эльсер» так бы и занимался делом «головы графа» и, скорее всего, рано или поздно докопался до истины… Однако же шла война, и штурм города русскими войсками ожидался в любую минуту! Штурма конечно же боялись, укреплялись как могли, а церковные музыканты, врыв в землю бочки, внимательно слушали – не роют ли где подкопы для пороховых мин?
Надеясь на помощь шведского короля, никто не собирался сдаваться. Горожане готовились к упорной защите, в чём участвовали и многие именитые люди. Уже успели вычистить ров под стенами, поправили крепостные башни. Приказные служители, бросив перья и бумагу, брались за ружья. Дворяне, хотя не многие, прибывшие в город со своими людьми, усердно помогали жителям обороняться. Пасторы вдохновляли народ на сражение! Не было никакой паники, никакого нытья. Еще бы – в боеприпасах и продовольствии недостатка не наблюдалось.
Несмотря на все старания, русской армии так и не удалось обеспечить блокаду города с моря. Не оправдались надежды на помощь датского флота, а попытки захвата шведских фортов, прикрывающих устье Двины, и использования сил собственной флотилии царя Алексея Михайловича успеха не имели.
Отряды князя Черкасского стояли на выгоне – Вейде, Алексей Михайлович с главной армией расположился по Даугаве-Двине. Едва только русские воины стали приближаться к новым форштадтским укреплениям, как осаждённые, по возможности истребляя всё, что возможно и не вступая в схватку, быстренько отошли в город. Отступая, осажденные уничтожали заборы и деревья в садах, поджигали дома и постройки, и черный дым пожарищ поднимался высоко в небо.
Русские постоянно атаковали, используя укрепления, оставленные осаждёнными, и спасая от огня многие заборы, деревья и здания, облегчали себе путь к городу, чему сильно способствовали сохранившиеся строения госпиталя Святого Георгия, расположенные у холмов Куббе. Войска Черкасского подступили к стенам крепости настолько близко, что оказались в мертвой зоне, так что ядра крепостной артиллерии не могли их поразить. Осаждённые упорно сопротивлялись, что не могло не вызывать уважения у Бутурлина, хотя это были враги.
Время от времени рижане совершали вылазки, в коих частенько участвовали и ополченцы во главе со своим лихим командиром, майором фон Эльсером. Сам главнокомандующий и генерал-губернатор Лифляндии, граф Магнус Делагарди, благоволили молодому риттеру, поручая ему многие важные дела, особенно что касалось разведки. Никита Петрович не отказывался, хоть это было весьма опасно, однако же полученные сведения-то нужно же было как-то передавать своим.
Дело несколько облегчалось тем, что в одном из своих посланий Бутурлин все же обозначил конкретное место для возможной закладки шифровок – западный притвор госпиталя Святого Георгия, третий кирпич в стене. Теперь можно было не искать встречи, рискуя не только репутацией, но и головой, а просто-напросто незаметно заложить свиток в тайник. Правда, добраться до госпиталя надо было еще постараться! Шли дни. Быстро кончалось лето, коего, если уж не кривить душой, нынче так толком и не было…
В один из таких дней, хмурых и по-осеннему холодных, в апартаменты Бутурлина вновь явился гонец. Главнокомандующий приказывал славному риттеру вновь отправиться на разведку, причем взять с собой и некоего суб-лейтенанта Вальтера Шульце, бывшего адъютанта покойного графа фон Турна!
Вот этого хлыща еще только и не хватало! Именно он, как успел выяснить Никита Петрович, настоял на том, чтобы бедная вдова попыталась выкупить тело… или хотя бы голову своего убитого мужа. Шульце также видели в компании возчика, убитого в каретной дома «черноголовых»! Наверное, ушлый суб-лейтенант имел отношение и к «черноголовым» и мог быть причастен к загадочному исчезновению всей казны братства! Эх… открыть бы следствие да пытать… Но, увы, война! Да и вообще, какое дело русскому помещику до всех этих рижско-шведских интриг? Черт-то с ними!
Однако же напарничек из господина Шульце еще тот! Глаз да глаз нужен.
Они выехали прямо с утра, скрываясь от лишних глаз в густом, плотном тумане, что тянулся от городских стен по всему рву, по всей Двине-Даугаве. Пахло пороховым дымом, прелой крапивой и еще чем-то нехорошим, кислым, похожим на запах протухших щей. Или так пахло от лошадей? Иль ополченцы давно не мылись?
– Давай, давай, парни, – сворачивая к развалинам госпиталя Святого Георгия, Бутурлин придержал коня, дожидаясь своих, чтоб не растерялись, не заплутали в тумане.
«Своих», – подумав, в который раз уже, усмехнулся Никита Петрович. Ну да – ополченцы, он их всех самолично учил… Значит – свои. И в то же время – враги! Так уж выходило, и ничего с этим со всем не поделать. По крайней мере, до грядущей русской победы.
Но ведь правда и есть, чего сопротивляются-то? Какая им, к черту, разница – под шведами быть или под русскими? Под поляками тоже ведь совсем недавно были. По сути-то ведь никакой разницы нет. Наоборот даже. Что, государь Алексей Михайлович торговлишку рижскую удушит? Да нет же! Обложит непомерным тяглом? Тоже нет. Так какого ж рожна… Разве что шведы с рижанами – единоверцы, лютеране. А Никон-патриарх никакой ереси не потерпит… Властен патриарх, говорят – выше самого царя себя ставит! Ежели так, то в Риге могут и костры возгореть! Значит, выходит, правильно горожане не сдаются? Хотя… какое патриарху дело до Риги? У него по всей Руси-матушке дел полно!
С моря потянул ветер, туман быстро рассеивался, таял на глазах, исходя белесыми кисельными клочьями.
– Быстрей! – подогнал Бутурлин.
Да, пожалуй, следовало поторопиться! Хотя госпиталь-то уже был вот, рядом, рукой подать, однако дорога-то туда – пусть часть – шла через выгон, васильковым да ромашковым лугом, красивым, но нынче весьма опасным, как и любое открытое место. Вдруг да нарвешься на дозор! Вступать в яростную схватку с казаками или рейтарами генерала Лесли Никите Петровичу не очень-то хотелось. Подставить ополченцев, лить родную русскую кровь! Нет уж, лучше уж так, незаметненько…
Краем глаза «риттер» глянул на Шульце. К удивлению господина майора, хлыщ вел себя спокойно. В бой не рвался, но и труса не праздновал – так и нужно было сейчас. Тонкие губы суб-лейтенанта слегка кривились, глаза внимательно смотрели по сторонам, именно что смотрели – высматривали, – а вовсе не испуганно бегали, как иногда бывает у некоторых. Лишнего бывший адъютант не болтал, команды выполнял четко, да не видно было, чтоб слишком переживал, потеряв теплое место. Может, и выйдет еще из него достойный офицер, кто знает… Почему бы и нет-то?
– Вальтер! Берите двоих и осмотрите во-он тот овражек, – придержав коня, вполголоса распорядился «фон Эльсер». – Только быстро!
– Слушаюсь, господин майор. Разрешите исполнять?
– Да-да, суб-лейтенант, исполняйте.
Шульце повернулся в седле с самым деловым видом:
– Капрал Векслер!