Сокровище государя

Все пушки… Как громко сказано! Бутурлин едва удержался от саркастической усмешки. Знал он эти пушки! С полдюжины старых чугунных двенадцатифунтовок да пара кулеврин. Мягко говоря, негусто. Впрочем, густо было в крепости, уж там-то орудий вполне хватало.

Комендант Динамюнде, коему подчинялась и Неймюнде, встретил ополченцев с радостью. Пушистые усы его топорщились, широкие штаны раздувал ветер, в высоком испанском шлеме сияло солнце. Судя по красному крестьянскому лицу, комендант был не дурак выпить.

– Осмелюсь представиться – майор Ингвар Расмуссен, здешний комендант…

– Я знаю, кто вы, майор. Вот предписание… Я лишь инспектирую крепость… А ополченцы останутся. И хольк!

– Это старое корыто? – гере Расмуссен расхохотался, показав на редкость крепкие зубы. – Но за ополченцев – спасибо. Надеюсь, они умеют стрелять?

– Умеют, умеют, – заверил Бутурлин. – Лично их обучал.

– Ага! Вот мы и проверим.

– И все-таки давайте начнем с крепостей.



На первый взгляд, в обеих крепостях царила самая вопиющая бесхозяйственность. Казалось, никто ни за что не отвечал, руководство пьянствовало, солдаты редкого гарнизона откровенно манкировали службой и днями напролет играли в кости, что касаемо строителей – то тут было вообще не разобрать, что они делают и зачем. Короче говоря, хаос! Легкая добыча для русских войск.

Однако это только на первый взгляд. Тщательно производя инспекцию, «капитан риттер фон Эльсер» заметил и оценил многое, что, казалось бы, скрывалось от посторонних глаз: и новые медные пушки, и легкие кулеврины на поворотных кругах, и тяжелые крепостные мушкеты, и запас боеприпасов и провианта, вполне достаточный для внезапной осады. Неймюнде перестраивалась вполне по уму, и в случае нужды там ничто не помешало бы грамотной обороне… которую было кому наладить. И сам комендант, и все его помощники оказались людьми грамотными и дело свое знали. Господин майор даже лично рассчитал все сектора обстрела, чем не преминул похвалиться – и ведь не зря! Появись тут русские отряды – мало бы им не показалось. Бросившись на легкую добычу, нарвались бы на стальные зубы! Не-ет, никак нельзя было брать крепости, никак… Лишь только время потерять, осаду здесь нужно было вести долго и по всем правилам, а, насколько ведал Бутурлин, царь Алексей Михайлович вовсе не собирался воевать Ригу до зимы.

Обо все увиденном Никита Петрович составил добросовестнейший отчет… и шифрованное послание, кое вместе с другими шифровками нужно было срочно переправить своим. И в этом смысле Бутурлин всерьез рассчитывал на своего слугу… вернее, на служанку. А больше просто не на кого было! Русское подворье сожгли, тех купцов, кто не успел уехать, арестовали. Какими-то своим агентами за столь короткое время Никита не успел обзавестись, да и не планировал – уж слишком было бы опасно. Что же касается Марты, то этой ушлой девчонке, похоже, довериться было можно… хоть и вынужденно, но можно, особенно если хорошо заплатить. Денежки-то она любит, а как же! Правда, надо было еще подумать, каким образом выпроводить «слугу» из крепости, не вызывая никаких подозрений.



Провозившись с инспекцией целые сутки, к исходу следующего дня «риттер фон Эльсер», подумав, соизволил-таки принять настойчивое предложение коменданта на праздничный совместный обед, плавно переходящий в ужин. Согласился без всяких финтов, как и положено солдату, откровенно и прямо:

– Ну, что же… Дело сделано – можно и выпить.

На обед Бутурлин явился с докладом, который тут же вручил Расмуссену:

– Гляньте, господин майор. Ежели с чем-то не согласны – дополните.

Нахлобучив на нос стеклянные линзы в оправе – очки, – комендант принялся читать предоставленную бумагу, поминутно поправляя сползающие на самый кончик носа очки и шепча губами. Чем дальше читал майор, тем выражение красного лица его становилось все более добродушным и радостным, так что к концу послания комендант уже смотрел на инспектора, как на самого дорогого друга.

– Что же, господин капитан… Спасибо за добрые слова! Я так полагаю, что теперь можно и отобедать, и выпить?

– Верно полагаете, – Никита Петрович весело потер руки. – Я б еще на охоту хотел… или на рыбалку…

– А что больше хотите? – явно оживился господин Расмуссен. – Охоту или рыбалку? Здесь неподалеку дубрава… Так я вам скажу, там такие кабаны! Ну и рыбалка у нас на взморье знатная.

Поколебавшись, риттер фон Эльсер выбрал рыбалку, охота все же представляла собой куда более обстоятельное и обременительное мероприятие. Вполне могла затянуться, а времени-то оставалось – в обрез.

За рыбой отправились сразу на двух баркасах, прихватили и сети, и гарпуны, и даже удочки – просто посидеть, на любителя. Рыбаки из ближайшей деревни как раз и организовали все, сопровождали, давали советы. Да, собственно говоря, баркасы-то именно им и принадлежали.

У рыбаков-то Бутурлин и разузнал все последние новости относительно русских войск. Оказывается, еще третьего дня армия Алексея Михайловича взяла важную крепость Кокенгаузен, тут же переименованную в Царевич-Дмитров. От Кокенгаузена до Риги уже оставалось совсем немного, за неделю войско уж по-всякому должно было дойти, тем более на стругах-то, да по течению реки!

– А если в Кокенгаузен возвращаться? – подпоив рыбаков, упрямо допытывался Никита Петрович. – Тогда какой лучше дорогой? Ну, если в Ригу не заходить.

– Если в Ригу не заходить… – степенный седобородый рыбак покряхтел и пригладил растрепавшуюся на ветру шевелюру. Рыбачки как раз устроили привал на бережку, возле рощицы, развесили для просушки сети, наварили ушицы… – Ежели в Ригу не заходить, тогда по левому берегу придется, – пробуя уху, авторитетно пояснил старый рыбак. – А лучше – просто по реке, на лодке. Правда, в Риге все равно перехватят, потому как – война.

– А за Ригой-то, вверх по реке, ведь сел да деревень много?

– Да есть.

Значит, можно было нанять челнок… а лучше украсть, чтоб не привлекать внимание – чужаков не жаловали нигде, особенно – в столь смутное время.



– Да, украсть лучше, – согласилась Марта, когда озабоченный важными делами лоцман уединился с девчонкой за деревьями. – А можно и здесь попросить. Видала я на бережку вполне славную лодку. Там и баркас есть, парадный. Верно, на нем вам, господин, обратно в город и отправляться. Как и мне…

– Добро, – Бутурлин тут же просчитал всю выгоду с лодкой. – На лодке этой я тебя вперед и пошлю. Скажу, мол, к приезду все приготовить… На самом же деле…

Тут Никита Петрович замолк, думая, с чего бы начать… Однако же ушлая дева пришла на помощь сама. Пряча улыбку, покусала губу:

– Я так понимаю, в Ригу-то мне не надобно.

– Верно понимаешь!

– А надобно мне что-то в русское войско свезти, передать. Записку, послание… – Пушистые ресницы дернулись, прикрывая азартно сверкнувшие глаза – две жемчужины.

Опасливо оглянувшись по сторонам, молодой человек понизил голос:


– Сразу предупреждаю – дело опасное! Если попадешься да послание найдут – запытают до смерти.

– Знаю, не дурочка. Что взамен?

Ага! Согласилась! Значит, правильно все Бутурлин про деву сию рассчитал. Ишь, сразу – взамен! И никакие опасности ее не пугают. Пуганая уже… Ну-с, тем и лучше.

– Взамен – вот, – сняв с указательного пальца массивный золотой перстень, лоцман протянул его собеседнице. – Это только задаток. Остальное получишь у Ордина-Нащокина. Дам к нему тайное слово. Зовут – Афанасий Лаврентьевич… Посольского приказу дьяк… вроде как канцлер. Запомнила?

– Да уж не забуду, – Марта вновь покусала губу, глядя, как погружается в море оранжевый край солнца.

– Мне возвращаться? – хлопнув ресницами, тихо спросила служанка.

Никита Петрович взял девушку за руку и заглянул в глаза:

– Как сможешь. Не вернешься – пойму и корить не стану. Понимаю, у тебя – своя жизнь.

– А я вернусь! – милое, несколько осунувшееся от всех перипетий личико вдруг озарилось самой доброй и бесшабашной улыбкой, и точно так же улыбались – смеялись – глаза. – Я обязательно вернусь, Никита Петрович. Не думай, что отделаешься от меня навсегда.

Лоцман потупился:

– Ну, милая… Значит, договорились?

– Ну… не совсем… Смотрите, вереск… Как пахнет… какая мягкая трава… словно ложе… Идем?

Ресницы дрогнули. Жемчугом блеснули глаза. Лукаво улыбаясь, Марта взяла Никиту за руку и, поднявшись на цыпочки, поцеловала в губы. Шепнула:

– Ну, идем же… идем…





* * *


Бог в помощь девочке! Бог в помощь. Пробраться к русскому войску, в общем-то, было не сложно, куда сложнее – вернуться обратно в Ригу, так что Бутурлин свою служаночку, честно говоря, и не ждал, но все же надеялся. Надеялся встретиться с ней уже после взятия Риги, надеялся, что русские войска все же возьмут город, и еще надеялся, что у государя все же хватит ума и решимости не сжигать город дотла, а предоставить рижанам самую широкую автономию и исключительные права на торговлю с Россией, как когда-то Иван Грозный предоставил Нарве.

Подобные мысли в окружении Алексея Михайловича разделяли далеко не все, дураков на Руси завсегда хватало! Однако же лучшие люди все же думали так же, как Бутурлин. И таких тоже имелось немало: князь-воевода Потемкин, князь Черкасский, любимец царя, старый генерал, шотландец Авраам Лесли и, конечно же, Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин, думный дьяк, вот-вот ожидающий боярского звания.

За то недолгое время, что «риттер фон Эльсер» провел в Риге, он уже обзавелся приятелями из числа гарнизонных офицеров, да что там говорить – сам генерал-губернатор Лифляндии господин Магнус Делагарди стал его добрым знакомцем! И это не считая всех прочих полковников да генерал-лейтенантов. Да, враги! Но не такие, кои хотелось бы желать всякого рода зла.

Конечно, лучше всего было бы, если б рижане сдались – сохранили бы свой город во всем великолепии и получили бы все права. Именно об этом хлопотал сейчас Ордин-Нащокин в переговорах с герцогом соседней Курляндии Якобом. Настроенный дьяком герцог уже пытался уговорить Делагарди… но пока тщетно. Да и что было соглашаться-то, коли с моря Рига блокирована не была: кто хотел, тот свободно уплывал в другие страны, а шведские корабли спокойно доставляли в город боеприпасы и продовольствие. Почему бездействовал союзный России датский флот – бог весть! А на него так надеялись… Ну, может, еще и покажут себя славные датские каперы, ведь осада-то еще и не начиналась, хотя слухи о скором приближении огромного русского войска ходили по всей Риге, вызывая самые разные толки.



После ухода Марты в снимаемых Бутурлиным апартаментах сделалось вдруг как-то неуютно и пусто. Казалось бы, кто Никите эта распутная девка с сомнительным прошлым? Так, гулящая, которую на Руси в приличном доме не пустили б и на порог. Позор, а не дева! С кем хочет, спит, еще и в придачу – ведьма. Да, красива, смазлива… но мало ли красивых дев? Вон хоть та же Серафима, ключница. Ждет, поди, хозяина своего с войны, ага. Хотя, с другой стороны… Серафима тоже профура та еще! Так ведь не жениться на ней… Как, кстати, и на Марте. А на ком жениться? Ах, Аннушка, Аннушка, что ж ты так…

Вместо Марты с хозяйством нынче управлялась добрая местная женщина, живущая в соседнем доме. Вдовушка лет сорока, скромница с постным лицом и давно угасшим взором. Приходила почти каждый лень, убиралась, стирала, иногда готовила завтраки обедать и ужинать Никита Петрович предпочитал в тавернах или в гостях, иногда – и у самого генерал-губернатора, но чаще – у графа Людвига Турна или полковника Кронмана, лихого рейтара усача, склонного ко всякого рода авантюрам. Славные оказались люди, что полковник, что генерал-лейтенант! Веселые, хлебосольные – настоящие господа офицеры. В боях оба были храбры, солдаты их уважали, но для полного счастья не хватало лишь денег. Побольше бы талеров, да! Ради этих серебряных кружочков – риксдалеров, йоахимсталеров или, как их именовали на Руси – ефимков, и Турн, и Кронман были готовы на всё. Нет, конечно, и в этом смысле речь не шла о предательстве – ушлые вояки все же считали себя людьми чести – однако заниматься махинациями в интендантстве или на оружейных складах казалось им весьма приемлемым и выгодным делом, вовсе не порочащим чести. Они и бравого капитана фон Эльсера пытались в свои делишки втянуть – и тот не отказался, отнюдь!

Так как-то на приватном ужине и заявил под белое рейнское:

– Ну, конечно, господа, вы можете на меня рассчитывать во всех делах! Правда, если при этом я не останусь голым.

– О нет, нет, что ты, любезнейший Эрих! Разве мы не друзья? Уж под монастырь не подведем, не сомневайся.

Да, можно считать, они уже стали добрыми друзьями – в этом Бутурлин не сомневался. Как и в том, что в случае явной опасности оба дружка подведут его под следствие. Запросто!

– Знаешь, дружище, на нижний склад прибыла партия мушкетов, – уводя капитана в кабинет – «выкурить трубку», – заговорщически подмигнул генерал-лейтенант. – Хорошо бы, если ты подал по команде рапорт… Мол, нужно для ополченцев… сто штук! Это все новые ружья! Знаешь, сколько каждое стоит?

– Знаю. Двадцать риксдалеров.

– Тридцать, друг мой. Тридцать, – выпустив из раскуренной трубки клубы пахучего дыма, граф хитровато улыбнулся и покачал головой. – Тридцать на сто – сколько выйдет? Правильно – пятьсот риксдалеров.

– Сколько, сколько?! – «риттер» возмущенно подскочил в кресле. – Я, конечно, не математик и с господином Декартом лично не знаком, но…

– Это только твоя доля, друг Эрих! – успокоил скромненько присевший в уголке полковник. – Остальные деньги – не только нам. Мало выписать мушкеты со склада. Их еще надо реализовать!

– И кому же вы их реализуете? Русским, что ли?

– Ну, уж ты скажешь! – подавившись дымом, граф Турн закашлялся, замахал рукой. – Есть у нас один надежный человек из Нарвы… Он все и возьмет. Впрочем, тебе, Эрих, знать это все не обязательно. Твое дело – найти сотню подставных ополченцев, ну, мертвых душ, и составить на них рапорт! Справишься?

– Да легко!

Никита Петрович прекрасно осознавал, в какую авантюру его сейчас втягивают, но сознательно шел на риск, ибо приватная дружба с Турном и Кронманом давала ему прекрасные возможности для получения любой информации, даже – самой секретной.