Сокол и Ворон

– Ты только пойми, девчонка нужна нам живой, только если от неё есть толк. Никто не хочет её убивать. Но если не получится по-хорошему, придётся действовать жёстче.





* * *


Мысли растворились под потоками воды и мыльной пены. Дара не хотела возвращаться, не хотела ложиться в свою постель в княжеском дворце. Не хотела встречаться на следующий день с Горяем и князьями. Разрешат ли ей теперь уйти?

Дару вдруг пробрал озноб, и она поспешила вернуться в парилку, подбросила поленьев в огонь и села обратно на лавку, наслаждаясь теплом. Стоило привести мысли в порядок, прежде чем ложиться спать. Нужно было придумать, как добраться до Рдзении и найти там Весю.

Что стоило знать одинокой девушке в пути? Как она защитит себя, раз ведьмовская сила её покинула? У Дары был скренорский нож, подаренный Ярополком, но она не умела им пользоваться.

Впереди предстояло ещё немало трудностей, но они уже не пугали. Дара представила, как она встретится с сестрой, как они вернутся домой и снова всё станет по-прежнему.

Дверь в мыльню скрипнула. Кто-то вошёл. Дара встрепенулась, подхватила полотенце с лавки, обернулась, пряча наготу.

– Кто там?

Что-то тяжёлое протащили по полу. Дверь в парную вздрогнула, и Дара вскочила с места, схватилась за ручку, потянула на себя.

– Кто там?

Но никто не попытался войти. Наоборот, шаги удалились. Снова стало тихо. Дара прижалась ухом к двери, прислушалась. Ни звука. Анчутки перебрались на верхние полати, с любопытством крутя головами. Их огромные круглые глаза не мигали, смотрели прямо на Дару.

– Брысь!

Духи разлетелись в стороны, спрятались в щелях между досками.

Осторожно Дара толкнула дверь. Она не поддалась. Толкнула сильнее, бесполезно. Ударила кулаками, упёрлась, снова ничего.

Её заперли.

Бесполезно было толкать дверь, ту подпёрли с другой стороны чем-то тяжёлым, и силы Дары оказалось недостаточно, чтобы её открыть. Она попробовала раз, другой, заколотила кулаками, отбила руки, ноги, но так и не справилась.

В парилке было душно. Печка топила горячо, весь воздух выел жар. Ярко горел огонь, он не скоро затух бы сам по себе, а ни воды, ни песка не осталось. Как скоро Даре станет плохо? Она была молодой, здоровой и могла долго продержаться. Но сколько? Придёт ли кто-нибудь за ней или до самого утра она останется здесь?

– Откройте! – Дара ударила кулаком по двери. – Откройте!

Это было сделано нарочно. По злому умыслу. Кто бы ни запер Дару, он не желал ей добра и опасался столкнуться лицом к лицу. Он наблюдал тайком, дождался, чтобы ушёл Горяй и она осталась одна.

Жарко было, как внутри печи, но по позвоночнику пробежал холодок. Сколько Дара продержится? Сколько вытерпит?

Ещё несколько раз она ударила в отчаянии по двери, села на лавку, пытаясь собраться с мыслями. Она справится, она крепкая телом, молодая. Что ей растопленная баня? Что духота? Нужно было только дождаться утра, когда придут слуги вымыть баню для господ.

Потекли мысли медленные, тягучие, как смола. Дара прикрыла глаза, вздохнула глубоко. Как долго она продержится?

Банник у печи зашуршал угольками.

– Ты назло, что ли, огонь сильнее разжигаешь? – процедила сквозь зубы Дара.

Дух хихикнул проказливо и нырнул в темноту. Из щелей выглянули анчутки. Заскрипели острыми зубами.

– Брысь.

Они подождали, пока она снова прикроет глаза. Подкрались ближе, ещё ближе и вдруг вцепились зубами в кожу.

– Ай! Твари!

Дара подскочила, сбросила анчуток. Голова закружилась, в глазах потемнело.

– Ох…

Подогнулись ноги. Сквозь черноту Дара увидела распахнутую печь. Огонь заплясал весело, оскалился жадно.

– Пусть ты ле-ссная ведьма, а вс-сё р-равно девчонка. С-смер-ртная…

Пламя вспыхивало ярко, но в глазах у Дары всё равно чернело. Грудь прожгло насквозь, рот песком засыпало. Она захрипела, не смогла ни слова сказать. Заскребла пальцами по чёрным доскам. Ногтями содрала сажу.

– С-смертная-мёр-ртвая…

Её найдут только утром. Холодной. Слабой. Неживой.


Духи ликовали, улюлюкали восторженно. Лесная ведьма умирала. Лесная ведьма оказалась их слабее.

– Наше мясо.

– Наши кости.

– Наша сила.

– Наша. Наша.

Они подкрадывались со всех сторон. Дара зарычала в отчаянии, когда кожу её прокусили. И в груди вместе с болью, со страхом, с ожиданием смерти восстало что-то, чему она не знала названия. Ногтями Дара проскребла по полу. Взмахнула рукой, но анчутки впились крепко, так сразу не сбросить.

Огонь выглянул из приоткрытой печи, потянулся к ней языком. Совсем как в лесу, как в яме, где обитал жыж. Но коснуться её дух пока не решился.

Кто-то опустился рядом на пол. Дара различила босые мужские стопы.

– Нарушенное слово карается смертью, – его голос звенел, точно мороз в зимнюю ночь.

Тавруй всегда был рядом, всегда ждал, когда Дара окажется слишком слаба, чтобы сопротивляться.

Медленно он протянул руку, коснулся её щеки. Пальцы мертвеца обожгли холодом.

– Пора…

Если он убьёт её, Дара никогда не найдёт Весю.

– Заплатить.

Он схватил её рукой за горло и поднял, заглянул в глаза. Чёрные, пустые, мёртвые. Анчутки завизжали в истошной радости. Тавруй потянулся к Даре, коснулся губами её губ.

И Дара отпрянула назад, взвизгнула, вскрикнула, вскинула руки. Упала обратно на доски.

Земля откликнулась. Яростью и болью ответила. Пол заходил ходуном, затрещал. Скрипнула печная труба.

– С-стой!

Из печи к ней кинулся огненный дух, Дара толкнула его в сторону. Голой ладонью толкнула, точно живого, и не почувствовала боли. Пожар внутри неё был сильнее, жарче, ярче. Бурной волной он хлынул из груди, из сердца, из крови. Вместе с отчаянием, вместе с яростью.

Её огонь не жёг, но разрушал. От него зашатались стены, завыл ветер над крышей, застонала земля под полом. Всё вокруг содрогнулось. И печной огонь нырнул в укрытие, закопался в угли, затих. Заверещали анчутки, бросились в разные стороны. Банник спрятался в подпол.

Дара опёрлась рукой о стену, поднялась на ноги. Кулаком стукнула по дереву, и дверь парилки сорвалась с петель, влетела в противоположную стену.

На полу валялась переломанная лавка, которой подпёрли дверь.

Напоследок Дара оглянулась. Тавруй исчез, духи скрылись, и только печное пламя дрожало, страшась мести. Создания Нави признавали только силу, только её боялись.

Дара перешагнула через накренившийся порог, вышла в предбанник. Провалились потолочные доски в нескольких местах, упали прямо на стол и лавки. Вся баня была разрушена.

Свежий воздух ударил в голову, Дара вдохнула полной грудью и тут же закашлялась, согнулась пополам. Её чуть не убили. И люди князя, и духи Нави, и ненавистный Тавруй. Они все желали ей смерти. Нельзя было оставаться в Златоборске. Бежать. Немедленно бежать.

Постепенно размеренным стало дыхание, и в голове прояснилось. Дара попыталась достать одежду из-под завалов, но дотянулась только до кафтана, накинула его на мокрое тело и вышла, шатаясь, на улицу.

Ярко горели пламенники, слепили. Вокруг бани собрались стражники, с ужасом они смотрели на Дару. Неужто пришли сжечь ведьму? Она остановилась, оглядела всех по очереди, сложила руки, готовая ударить, как научил Аука. Пусть только сунутся.

Мужчины стояли вплотную друг к другу. Все при оружии. Дара не помнила ни одного из них. И она никого бы не пожалела. Если сделают хоть шаг…

– Я так и подумал, что это ты, Дарина.

Стражники расступились, пропуская Снежного князя. Он улыбался так весело, точно услышал хорошую шутку.

– Ты весь двор на уши подняла. Чем тебе так не понравилась баня, что ты решила её разрушить?

Недоверчиво Дара оглянулась. Крыша накренилась набок, кирпичная труба разрушилась, обвалилась на землю, и тонкий дымок поднимался через дыру.

– Кто-нибудь, потушите огонь внутри. Не дай бог, ещё пожар начнётся, – распорядился Снежный князь. – Дарина, – он подошёл ближе, – ты в порядке?

Она проговорила едва слышно:

– Кто-то запер меня внутри.

Синие глаза князя блеснули точно лёд.

– Ты уверена?