Сокол и Ворон

Драган промолчал, голова вжалась в широкие плечи. В сумраке он стал ещё больше походить на ворона.

– Ответь мне, Драган, почему леший призывает к себе на службу только девушек?

– Я обещал Чернаве, что буду молчать, – процедил он сквозь зубы. – Она хотела, чтобы ты сама всё поняла.

– Она сказала, что лешему нужна плоть. Это плоть человека, так?

Колдун кивнул.

– Леший не бог, но и не человек. Он душа и тело леса, а тело порой… дряхлеет. Нужна свежая кровь.

– И поэтому ему нужно другое тело.

А только женщина способна дать новую плоть и новую жизнь.

Ещё до рождения Дара была обещана Великому лесу. Она не была хозяйкой собственной жизни. Её душой и телом владел леший.

Но он не являлся богом. Морана-пряха держала в своих руках нити всех человеческих судеб.





* * *


Кожу терзал нестерпимый зуд. Пальцы потянулись к груди, пытаясь унять проклятую чесотку, и нащупали тонкие перья, прорывающиеся наружу. Милош подскочил. На лбу выступил холодный пот.

Милош запустил обе руки под рубаху, но кожа была гладкой. Долго он ощупывал самого себя, и всё казалось, что вот-вот он найдёт соколиное перо.

Приснилось. Всё только приснилось. Страхи оживали в темноте, когда разум слабел. Каждую ночь видения повторялись, и лишь чудом Милош сдерживал собственный крик и благодарил Создателя, что Ежи и Веся не прознали про его слабость. Невыносимы стали бы их сочувствие и жалость. И без того слишком долго его жизнь находилась в чужих руках.

Но ночью в темноте никто не мог заметить, как он напуган.

В щели под дверью мелькнула тень. В сенях горел слабый свет. Скрипнула дверь. За прикрытыми ставнями заворчал снег. Милош огляделся. Место Дары пустовало, а вместе с ней всех трёх Воронов.

Милош торопливо поднялся и поспешил одеться. Заворочался Ежи.

– Ты куда? – сонно спросил он.

Милош нагнулся над ним, тихо прошептал на ухо:

– Вороны собрались куда-то и забрали с собой Дару. Я хочу проследить. Не буди Весю. Постараюсь вернуться так, чтобы никто меня не заметил.

Ежи закрутил головой по сторонам. Милош не стал больше терять времени и тихо выбрался из дома.

С крыльца он смог разглядеть, как четверо удалялись в сторону леса. Старуха Здислава шла на удивление шустро и ничуть не отставала от остальных.

Милош крался, держась в стороне, но, кажется, и стараться не стоило. Никто ни разу не обернулся, чтобы посмотреть, не следили ли за ними. Скоро далеко позади остался Гняздец, скрылись из вида сгорбленные деревенские хаты. Оборотни уходили всё глубже в лес, и Милош следовал за ними, предчувствуя беду. С каждым шагом мороз крепчал, а тьма сгущалась. Но вдалеке среди тёмных деревьев зарницей засиял огонь.

Прокравшись ближе, Милош осторожно выглянул из-за ствола. Костры горели повсюду. Яркие, горячие. Пламя поднималось высоко над землёй, освещало поляну. Он узнал это место, пусть и бывал здесь летом, когда цвели алым цветом маки, а он, запертый в клетке, едва понимал человеческие голоса. Капище. Старое, разрушенное, но не заброшенное.

Закричала птица.

Милош спрятался в тени и лёг на землю. Он прополз по снегу в сторону, не решаясь подняться на ноги, снова выглянул на поляну.

На середину вывели Дару. Она двигалась безвольно, спокойно, точно во сне. Даже не вздрогнула, когда с неё сорвали одежду, оставили совсем голой. Чёрная ночь кружила вокруг. Мороз кусал юное тело. Тёмные короткие волосы едва прикрывали плечи, девушка поёжилась, стыдливо прикрылась руками, вдруг показавшись такой беззащитной и слабой, что сердце Милоша чуть не поддалось жалости.

Чернава и Драган встали по сторонам от Дары, не было видно только Здиславы. Когда старуха успела исчезнуть с поляны?

Милош обернулся, вглядываясь в черноту леса, но не увидел ничего, кроме мрачных теней, что отбрасывали облысевшие ветви деревьев.

И когда он вновь посмотрел на капище, то взору его предстала старуха, белая, словно пурга. Нагая, уродливая в своей дряхлости, в своей пугающей близости к смерти. Она появилась из ниоткуда, будто вылезла из-под земли, в руках она держала большой нож и клетку с вороном. Птица яростно закричала и забила крыльями, когда Драган вытащил её наружу. Она сопротивлялась, чувствовала приближающийся конец.

Её смерть сверкала на острие ножа. Старуха запела на древнем наречии, взмахнула клинком. Кровь пролилась.

Дара вздрогнула, попятилась, но Чернава ухватила её за руки, удержала на месте, и горячая кровь, дымящаяся на морозе, брызнула на девичью кожу. Дара застыла, сжала кулаки, и кровь потекла по лицу, по голой груди и впалому животу, нарисовала узоры алым по молочной коже.

Здислава вырвала перо из крыла ворона и воткнула в волосы Дары. Губы старухи зашевелились, но Милош на этот раз не смог расслышать ни слова. Кровь капала с пальцев Дары. Она вдруг вскрикнула, пошатнулась, едва устояв на ногах. А правая рука словно чужая вывернулась, изогнулась и переломилась. Девушка завизжала, потянулась левой рукой к правой, но только и та подвела её, сломалась, словно осиновая веточка на буйном ветру. Ноги Дары подкосились, и она рухнула на окровавленный снег, забилась в судороге. Она умирала. Стремительно и неумолимо умирала для того, чтобы переродиться.

Сквозь исчерченную алым кожу прорезались чёрные перья.

Милош не мог отвести глаз. Виски его сжало, горло сдавило невидимой рукой. Тьма рождалась посреди поляны и стремительно разлеталась по округе. Она не давала дышать. Холодом и смертью несло от пылающих костров, и во тьме, что клубилась за спиной Здиславы, Милошу чудились белые ликующие глаза.


Если золотые нити заклятий являли собой жизнь, то Вороны творили смерть.

И смерть прорывалась чёрными перьями через кожу Дары. Она вырывалась из её клюва, дрожала на кончиках крыльев.

Первое обращение Милоша было иным. На развалинах Совиной башни у старого озера Стжежимир читал заклятия, и ветер ласково шептал в макушках деревьев. Той ночью, когда Милош впервые стал соколом, он попробовал солнце на вкус и жизнь во всей её сладости.

На поляне в лесу царила смерть. И Дара кричала так пронзительно, что кровь стыла в жилах.

Милош зарылся пальцами в снег и хрипло задышал. Он попытался ухватиться за саму землю, лишь бы не сорваться с места, не кинуться прочь из укрытия на помощь Даре.

Она бы этого для него не сделала.

По спине пробежал холодок.

Звуки померкли, потонули в густой тени, расползавшейся по лесу.

Белая рука коснулась шеи Милоша, провела по щеке. Он перестал дышать, почувствовав тяжёлый взгляд сияющих глаз. Огонь в крови запылал ярче, и свет сорвался искрами с пальцев, очертил вокруг него яркий круг.

Тьма отступила. Сквозь оглушающую тишину прорезался плач Дары и вдруг сломался, обратившись в злое карканье.

Четыре ворона взмахнули крылами и взлетели в ночное небо к холодным звёздам. С земли их жаром манили костры, но птицы сделали круг над поляной и скрылись в темноте над лесом.

Милош подскочил с земли. Он кинулся прочь от капища. Утопая в снегу, задыхаясь, он побежал со всех ног. Он не остановился ни разу, пока не добрался до самого порога дома, ворвался внутрь и рухнул без сил на лавку.

Ежи подскочил к нему, дрожа от волнения. Веся присела на печи, сонно оглядываясь по сторонам.

– Что случилось? – воскликнула она. – Милош, ты куда-то ходил?

– По нужде я ходил, спи, – сердито пробурчал Милош, и Веся, засмущавшись, легла и отвернулась к стене. Спросонья она не заметила отсутствия сестры и Воронов.

Ежи подёргал Милоша за рукав, но тот, приложил палец к губам, прошептал беззвучно:

– Потом.

Друг кивнул, оглядываясь на притихшую Весю. Оба они понимающе переглянулись. Девчонка наверняка не думала засыпать и надеялась подслушать разговор. Ежи вздохнул и вернулся на свой сундук, он ещё долго ворочался, пытаясь лечь поудобнее, да только непросто это было сделать с его ростом.

Милош тоже не мог заснуть. Он перевернулся на спину, уставился в тёмный потолок и думал, думал.

Глупая девчонка. Понимала ли она, во что ввязалась? Неужели не испугалась тьмы, просочившейся ей под кожу? Неужели не почувствовала опасности? Глупая, глупая безрассудная девчонка.

Зачем Милош переживал о ней?

Нужно было уходить рано утром. Одеться потеплее, взять еды так, чтобы хватило на ближайшие два дня, и отправиться в путь, как только рассветёт. Осталось только дождаться Дару.

Глупая девчонка. Милош только хотел пошутить, потешиться над ней, хоть немного отомстить за свои страдания, а она уже бросилась за помощью к служителям Морены.

От злости и бессилия он не мог найти покоя. А когда наконец заснул, сон оказался тревожным и тяжёлым.

Ещё было темно, когда его растолкала Веся. Она что-то шептала взволнованно, тревожно, но сквозь липкую дрёму Милош разобрал не сразу:

– Охотники! Охотники в деревне.





Глава 28





Рдзения



Месяц жовтень


Дара не сразу смогла подняться. Её крутило, разрывало на части. В груди пылал пожар. Она вновь обращается? А если нет, то откуда боль, откуда жжение в крови? Голову охватил мороз, а сердце – пламя, им не было вместе покоя.

– Что с ней? – послышался рядом голос.

– Морене не прифтало делить фмертную ф другими богами. Дефочонка должна отресься.