Собиратель

— Вот и мне хватает. Я прыгаю, зачем усложнять?





Как... разочаровательно. Значит, для ходоков, или конкретно для Софии, её способности это что-то естественное и обыденное, не требующее изучения. То есть что-то она изучала, конечно же. Как далеко прыгать можно, как часто и так далее. Но без фанатизма и попыток принять природу этих способностей.





Если провести аналогию, то я тоже не особо задумываюсь, почему вообще алхимия работает. Пользуюсь и пользуюсь. Варианты ответа у меня есть, многие алхимики над этим размышляли, но, как и в случае ходоков, это теории, а не истина.





— Расскажешь, что там у Белогрудовых случилось? — перевёл я тему.



— А какие слухи ходят?



— Что где-то на их землях вырвался паук. Такой же, какой атаковал столицу.



— Так и было. Только не один, а трое. Вырвались из того места, где Белогрудовы их удерживали.



— За нападением на столицу тоже они стояли?



— Да, но подробностей я не знаю.





Или не хочешь говорить. Когда две стороны враждуют и у одной из стороны их же оружие выходит из под контроля — последнее, о чем думаешь, это о случайностях. Не удивлюсь, если в этом деле и я замешан. Не лично, а косвенно, само собой. Как никак, благодаря тем устройствам, которые я дал, следить за ходоками значительно проще, а значит и выискивать их тайные базы.





Ответ князя на беспокоящий меня вопрос дал ту пищу для размышлений, которая помогла сформировать промежуточную точку мнения. Промежуточную в том смысле, что если какое-то мнение становится конечным, то происходит смерть разума. Это не значит, что мнения, позиции и ценности должны быть ветряными, но значит, что в них должна присутствовать доля гибкости. Как говорили мудрецы, иногда надо пересматривать свою картину мира, чтобы она не засохла и не поросла сорняками.





Сейчас я остановился на том, что насилие и войны, как и любые конфликты — неизбежная часть жизни. Нет смысла пытаться их пресечь. Тем более, я не знаю способа, как это реализовать, так что глупо и наивно об этом слишком много думать. Не имея возможности контролировать весь мир, я могу контролировать себя, а значит и ту степень насилия, которую порождают мои разработки.





Тонкая грань, где с одной стороны бездействие, а с другой стороны изобретение оружия судного дня, которое толкнет мир на край гибели — это та черта между двумя крайностями, по которой я собирался пройти. При этом отдавая себе отчет в том, что в мире полно злых людей, которые захотят мне и моим близким причинить страдания.





И отдавая себе отчет в том, что в какой-то мере я тоже злой человек, способный причинить другим страдания. Полностью я этого избежать не могу, но попытаться минимизировать — да.






— О том, что будет происходить дальше и к чему готовиться — тоже не расскажешь?



— Не совсем по адресу вопрос, Эдгард, — ответила София, с наслаждением жуя печенье, — Я дочь князя и мне многое известное, но это многое — лишь песчинка на фоне того, чем оперирует мой отец.



— Как завернула, — покивал я с важным видом, — Риторика — обязательная дисциплина для княжны?



— Если запишешься в клуб дебатов, тоже это умение подтянешь, — пожала она плечами и взяла ещё одну печеньку.



— Давай вернемся к нашей теме. Ты умеешь отслеживать свою скорость восстановления?



— Это субъективное ощущение. Не могу сказать, что ощущаю какой-то серьезный прирост. Может слишком мало времени прошло, — глянула она на меня скептически-извиняющееся, — А у тебя бывают... осечки?



— Конечно.



— Насколько серьезные? — забеспокоилась она.



— Один раз амулет взорвался...



— Взорвался? — захлопала она глазами и заёрзала в кресле.



— Да я шучу, расслабься. Безопасность — это первое, о чем я беспокоюсь.





В случае амулета восстановления сил у меня были наработки благодаря опыту работы с Ольгой. Целительница, которая. Там ведь какое дело... Если воспринимать целителя, одаренного, ну или ходока — как сосуд с энергией, то логично предположить, что для восстановления, коль этот сосуд опустел, надо внутрь залить новое «топливо». Но такой подход как раз с большой долей вероятности приведет к печальным последствиям. Банально потому что я не знаю всех тонкостей, как именно организм вырабатывает и тянет энергию из окружающего мира, через какие фильтры пропускает.





Если бы фильтров не было, тогда бы местные могли творить свои дела бесконечно долго. Это как пытаться исчерпать ведро воды, которое утоплено пусть не в океане или море, но реке или озере. Черпай сколько хочешь, нальётся ещё.





Но этого не происходит. София, да и Ольга тоже, чувствуют усталость, когда применяют свои силы. Логично предположить, что у организма есть какой-то скрытый процесс восстановления и накопления сил. Возможно я когда-то смогу этот цикл узнать и полностью изучить. Для чего нужно много опытов на живых людях провести. Тема сложная, потому что опыты на то и опыты, что могут давать осечки и приводить к непредсказуемым последствиям.





Да и после того, как я кое-что попробовал на пленном, стало понятно, что мои прошлые представления — полнейшее фуфло. Раньше я был убежден, что нельзя напрямую насытить человека. Сейчас в этом так не уверен, но всё равно, пока не готов экспериментировать. Это только кажется, что придумал, сделал, получил результат. А на самом деле придумал, долго думал, как сделать, сто раз ошибся, чуть не убился, переделал всё десять раз и только потом, если не убился, получил результат.





Сейчас я вообще думаю, что мне сильно повезло, оказавшись в новом мире, не убиться с помощью алхимии. Законы бытия схожие, но отличаются.