Собака на сене и Бейкер-стрит

Ватсон:

Он робок.



Миссис Хадсон:

Я понимаю, «между строк»,

Он вместо этого, наверно, любовью занят.



Ватсон:

Любовью?

Он же лед чистейший!

Пресветлый разум! Богатейший,

Быть может, логикой одной!



Миссис Хадсон:

Однако человек такой, изящный, холостой, любезный,

Весь благородный, чуть помпезный

Не может не таить в душе какого-нибудь увлеченья.



Ватсон:

Мне вверено его леченье.

Я не ношу записок нежных.

Весь день он тут, в простой одежде,

Работа, трубка на обед,

На страсти времени-то нет.



Миссис Хадсон:

Он вечером выходит в свет?



Ватсон, хромая:

Я не хожу с ним. На афганской

Нога разбита у меня.



Миссис Хадсон:

Я видела как вы скакали тому назад всего три дня!



Ватсон:


Могу ответить,

Было дело, мне сон приснился о войне.

Душманы пёрли, мы стреляли,

Такое вам понять едва ли…

Миссис Хадсон, в сторону:

Бред ветеранов? Не при мне!



Ватсон (в сторону):



Ей-богу, дело вышло скверно.

Мы задолжали, но ведь в меру,

А нас за шкирку и в тюрьму?



Миссис Хадсон(в сторону):



И всё равно я не пойму, Вот вроде всё закономерно,

Но жалобу писать кому?

Борису Джонсу иль самому… Кадырову?

Что ж, я решаю. Беру колоду и гадаю.



ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ

Миссис Хадсон, констебль, затем инспектор Лестрейд.



Констебль, кричит с улицы:

Пожаловал инспектор Лестрейд!



Миссис Хадсон:

Не орите!

Его я рада видеть,

Пропустите…



Входит инспектор Лестрейд:



С тревогой в сердце, с мукой безответной,

Что, как змея, соски мои сосёт.

У тех, кто к чувствам тянется ответным,

К квартире вашей так меня влечет.

Вы так красивы, что, взглянув на вас,