Снайпер
Часть 16 из 69 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Не советую тебе этого делать. Скорее всего, он тебя, конечно, надул, но ведь ты не сможешь ничего доказать. А если поднимешь шум, то будешь выглядеть так, будто тебе разнесли задницу в клочья, а не ему. Послушай, я сам в первый год службы однажды провел полночи в поле, охотясь на диких гусей. Здесь это считается чем-то вроде спорта – кто кого надует. А сами они сейчас, наверное, сидят в задней комнате “Аллигатор клаб” и животики надрывают от смеха – я тебе гарантирую. Но ведь ты выполняешь свою работу, не так ли? Ну, вот это и есть для тебя самое главное.
– Черт побери, Мемфис, ты просто ходячий учебник, дающий невероятно ценные знания о том, как строить отношения с людьми и как научиться прощать их маленькие слабости.
– Прощать намного легче, чем быть грубияном. Особенно в их собственном городе. Я научился с ними ладить, потому что выполняю свои обязанности так, как надо, и никогда не жалуюсь.
– Ладно, пошли отсюда, – сказал Тилл.
– Только представь себе, Тилл, каким бы идиотом ты себя чувствовал, если бы приехал сюда с миллионным “Электротоком 5400”.
Оба агента разведслужбы рассмеялись, затем Тилл с горечью заметил:
– Не видать мне “Электротока” как своих ушей до тех пор, пока я не попаду в Рэм-Дайн.
– Рэм-Дайн? – переспросил Ник.
– Ты что, никогда не слышал о Рэм-Дайн?
– Нет.
– О, это настоящий рай. Ты всех трахаешь направо и налево, тебя тоже частенько трахают, но зато ты чувствуешь себя настоящим человеком и в твоей жизни все просто классно. Рэм-Дайн дает тебе задания, ты их выполняешь, получаешь кучу денег и катаешься как сыр в масле. Тебе приходится делать все то же самое, что обычно делают в ЦРУ. Да, это интересная работа!
– А, чушь, – возразил Слоан, – ничего этого на самом деле нет. Я тоже слышал, что кто-то говорил о существовании подобной конторы, хотя не видел своими глазами ни одного, кто бы имел к ней хоть какое-то отношение.
– Это конечно, но так приятно помечтать о больших деньгах, ты согласен? – задумчиво протянул Тилл.
Глава 12
Боб поднялся на возвышенность и посмотрел вниз на мокрое гудронированное шоссе. На расстоянии мили он заметил трейлер и небольшой автомобиль. Ветер продувал куртку насквозь, поэтому Боб закутался в нее плотнее и втянул шею. Рядом с ним, крепко сжав челюсти и оскалив клыки, стоял Майк, напряженный и взбудораженный. Из его горла вырывались сдавленные угрожающие звуки.
– Ну-ну, малыш, успокойся, – сказал Боб, пытаясь хоть как-то смягчить напряжение собаки. Он потрепал его за шею, ласково погладил по бархатистой шерсти и почесал за ушами. Майк оторвался от незнакомцев и трейлера и, повернув голову к Бобу, посмотрел на него своими бездонными, как два горных озера, глазами.
– Все в порядке, малыш, – прошептал Боб. – Это свои.
Когда он произносил последнее слово, в его голосе непроизвольно прозвучала саркастическая нотка. До этого дня его часто интересовал вопрос, когда же они все-таки дадут о себе знать. День был сырой и промозглый – погоду испортили горные ветры; над землей низко проносились свинцовые облака, мелкие градинки сыпались с неба, как пули. Летя не прямо, а под углом, они больно секли кожу и, падая на землю, собирались в небольшие кучки, которые гонял с места на место свистящий в кронах деревьев ветер.
Было холодно. Боб зябко передернул плечами и пошел вперед.
Полковник сидел в машине и читал газету. Пайн стоял, прислонившись к крылу автомобиля.
– Привет, Пайн.
– Здорово, Боб. Отличная собака.
– Собаки не бывают отличными, Пайн. Они либо хорошие, либо плохие, то есть либо злые, либо безразличные. Майк – злой.
Пайн взглянул на Суэггера и ничего не сказал, но на его угрюмом, мрачном лице промелькнула недобрая улыбка. Боб чувствовал его враждебность, но ему было на это наплевать: Пайн его не беспокоил.
– Как ротик? – спросил Боб.
– Отец, бывало, бил меня и сильнее. Причем всегда без предупреждения. – Пайн улыбнулся, обнажив в улыбке новые вставные зубы.
– Ладно, – сказал полковник, выходя из машины. Пайн сразу же отступил назад. – Залезай внутрь и жди меня там.
– Да, сэр, – Пайн послушно забрался в машину.
– Привет, Суэггер, как дела? – обратился полковник к Бобу.
– Отлично, – ответил тот.
– Хорошая собака, – заметил полковник.
– Да, неплохая.
– Что-то типа гончей?
– Помесь гончей с кем-то еще.
– Все равно хорошая… Нам надо поговорить.
– Входите.
Боб открыл ворота, и Майк, как послушный пес, сразу же нырнул в будку. Боб пропустил полковника вперед. Они сели за стол, и полковник положил перед Бобом его аккуратно отпечатанный доклад.
– Хочу вам сказать, что вы прекрасно выполнили свою работу. – Боб кивнул головой. – Вам, наверное, будет интересно узнать, что независимо друг от друга мы пришли к одним и тем же выводам. Вдобавок мы получили кое-какую дополнительную информацию о Соларатове. Думаю, нас скоро заинтересуют достопримечательности города Хуарте. Почему уделяется такое большое внимание именно этому городу? Дело в том, что он находится в такой же заболоченной местности, так же расположен относительно моря и имеет такие же показатели плотности и влажности воздуха, как и Новый Орлеан. Поэтому подготовка к выстрелу может производиться там, и, по всей вероятности, именно так и будет, как вы понимаете.
– Да, я понимаю.
– Мы согласны с вами, что, скорее всего, выстрел будет сделан в Новом Орлеане.
Боб только кивнул головой. Потом спросил:
– Вы позволите мне в этот день взять с собой винтовку?
Полковник посмотрел ему прямо в глаза. Боб уважал людей, которые не тянут кота за хвост и без всяких сюсюканий, оправданий и сожалений говорят правду в лицо, даже если она очень неприятная.
– Нет. Не позволим. Об этом забудьте.
Боб ничего не ответил.
– Так решили наверху. Его надо взять живым, при этом необходимо проявить максимум осторожности, чтобы ни в коем случае не испортить дело поспешными или необдуманными действиями. Соларатов представляет собой слишком ценный источник информации – а это уже большая политика. Дело же нашей чести – достойно выполнить поставленную перед нами задачу.
Боб снова кивнул.
– Я знаю, что вам хочется его укокошить. Нам всем этого хочется. Но мы должны быть профессионалами. Здесь речь идет не о правосудии и справедливости, а о том, чтобы выполнять то, что надо.
– Этого парня будет не так-то легко схватить.
– Об этом уж пусть беспокоятся ФБР и Секретная Служба. В этих делах они профессионалы.
– Ладно, я вне игры. Это все, что вы хотели мне сказать?
– Вы свою работу сделали. И мы вам очень благодарны.
Боб что-то невнятно промычал в ответ. Все произошло почти так же, как тогда во Вьетнаме, когда он стал им не нужен, мол, спасибо, и пошел ты…
– Чек будет выписан.
– Деньги не главное. Главное – честь.
– Может быть, вам покажется этого мало, но мы не хотели вас обижать. Здесь месячное жалованье командер-сержанта.
– Спасибо. Очень признателен.
– Суэггер, когда я выйду отсюда, все должно остаться по-прежнему. Никто не должен знать о нашей совместной работе. Надеюсь, вы понимаете?
– Да, сэр.
– Говоря вам так много, я рискую… очень рискую. Вы знаете: такие вещи не должен знать ни один простой смертный. Мы вынуждены доверять вам.
– Понимаю.
– Суэггер, если вы появитесь в этом месте с винтовкой, если вы сделаете какую-нибудь глупость, пытаясь уничтожить Соларатова, то вы испортите все. Вы можете погубить себя, провалить всю нашу операцию и дать возможность улизнуть этому ублюдку.
– Да, сэр.
– Это значит, что надо сидеть тихо и не дергаться. Вы понимаете меня? Вы же можете быть профессионалом?
– Я всегда был профессионалом, сэр.
В их беседе возникла напряженная пауза. Полковник, явно чем-то озабоченный, смотрел вдаль. Боб не сводил с него глаз, почти физически чувствуя движение времени. Ему надо было выпить. Впервые за долгие годы ему ужасно захотелось откупорить бутылочку виски и с каждым сделанным глотком уноситься вдаль, чувствуя медленное покачивание окружающей жизни и не задумываясь о том, где он окажется следующим утром, на следующей неделе – в чьей-то постели или, может, в тюрьме… Дьявол!
– Но я не…
– Что?
– Какие секреты могут быть у этого человека? Он ведь просто стрелок, и все. Ему дали задание убить президента. Если бы я был там, то смог бы выбить его пулей 308-го калибра с пустым наконечником. И это как раз то, чего он заслуживает.
Полковник поднял на него глаза:
– Я скажу вам, почему он нужен нам живым, почему для нас взять его живым является самой главной задачей. Может оказаться, что вы с Донни были не единственными американцами, которых он убил. К тому же…
– Он раньше бывал во Вьетнаме?
– Черт побери, Мемфис, ты просто ходячий учебник, дающий невероятно ценные знания о том, как строить отношения с людьми и как научиться прощать их маленькие слабости.
– Прощать намного легче, чем быть грубияном. Особенно в их собственном городе. Я научился с ними ладить, потому что выполняю свои обязанности так, как надо, и никогда не жалуюсь.
– Ладно, пошли отсюда, – сказал Тилл.
– Только представь себе, Тилл, каким бы идиотом ты себя чувствовал, если бы приехал сюда с миллионным “Электротоком 5400”.
Оба агента разведслужбы рассмеялись, затем Тилл с горечью заметил:
– Не видать мне “Электротока” как своих ушей до тех пор, пока я не попаду в Рэм-Дайн.
– Рэм-Дайн? – переспросил Ник.
– Ты что, никогда не слышал о Рэм-Дайн?
– Нет.
– О, это настоящий рай. Ты всех трахаешь направо и налево, тебя тоже частенько трахают, но зато ты чувствуешь себя настоящим человеком и в твоей жизни все просто классно. Рэм-Дайн дает тебе задания, ты их выполняешь, получаешь кучу денег и катаешься как сыр в масле. Тебе приходится делать все то же самое, что обычно делают в ЦРУ. Да, это интересная работа!
– А, чушь, – возразил Слоан, – ничего этого на самом деле нет. Я тоже слышал, что кто-то говорил о существовании подобной конторы, хотя не видел своими глазами ни одного, кто бы имел к ней хоть какое-то отношение.
– Это конечно, но так приятно помечтать о больших деньгах, ты согласен? – задумчиво протянул Тилл.
Глава 12
Боб поднялся на возвышенность и посмотрел вниз на мокрое гудронированное шоссе. На расстоянии мили он заметил трейлер и небольшой автомобиль. Ветер продувал куртку насквозь, поэтому Боб закутался в нее плотнее и втянул шею. Рядом с ним, крепко сжав челюсти и оскалив клыки, стоял Майк, напряженный и взбудораженный. Из его горла вырывались сдавленные угрожающие звуки.
– Ну-ну, малыш, успокойся, – сказал Боб, пытаясь хоть как-то смягчить напряжение собаки. Он потрепал его за шею, ласково погладил по бархатистой шерсти и почесал за ушами. Майк оторвался от незнакомцев и трейлера и, повернув голову к Бобу, посмотрел на него своими бездонными, как два горных озера, глазами.
– Все в порядке, малыш, – прошептал Боб. – Это свои.
Когда он произносил последнее слово, в его голосе непроизвольно прозвучала саркастическая нотка. До этого дня его часто интересовал вопрос, когда же они все-таки дадут о себе знать. День был сырой и промозглый – погоду испортили горные ветры; над землей низко проносились свинцовые облака, мелкие градинки сыпались с неба, как пули. Летя не прямо, а под углом, они больно секли кожу и, падая на землю, собирались в небольшие кучки, которые гонял с места на место свистящий в кронах деревьев ветер.
Было холодно. Боб зябко передернул плечами и пошел вперед.
Полковник сидел в машине и читал газету. Пайн стоял, прислонившись к крылу автомобиля.
– Привет, Пайн.
– Здорово, Боб. Отличная собака.
– Собаки не бывают отличными, Пайн. Они либо хорошие, либо плохие, то есть либо злые, либо безразличные. Майк – злой.
Пайн взглянул на Суэггера и ничего не сказал, но на его угрюмом, мрачном лице промелькнула недобрая улыбка. Боб чувствовал его враждебность, но ему было на это наплевать: Пайн его не беспокоил.
– Как ротик? – спросил Боб.
– Отец, бывало, бил меня и сильнее. Причем всегда без предупреждения. – Пайн улыбнулся, обнажив в улыбке новые вставные зубы.
– Ладно, – сказал полковник, выходя из машины. Пайн сразу же отступил назад. – Залезай внутрь и жди меня там.
– Да, сэр, – Пайн послушно забрался в машину.
– Привет, Суэггер, как дела? – обратился полковник к Бобу.
– Отлично, – ответил тот.
– Хорошая собака, – заметил полковник.
– Да, неплохая.
– Что-то типа гончей?
– Помесь гончей с кем-то еще.
– Все равно хорошая… Нам надо поговорить.
– Входите.
Боб открыл ворота, и Майк, как послушный пес, сразу же нырнул в будку. Боб пропустил полковника вперед. Они сели за стол, и полковник положил перед Бобом его аккуратно отпечатанный доклад.
– Хочу вам сказать, что вы прекрасно выполнили свою работу. – Боб кивнул головой. – Вам, наверное, будет интересно узнать, что независимо друг от друга мы пришли к одним и тем же выводам. Вдобавок мы получили кое-какую дополнительную информацию о Соларатове. Думаю, нас скоро заинтересуют достопримечательности города Хуарте. Почему уделяется такое большое внимание именно этому городу? Дело в том, что он находится в такой же заболоченной местности, так же расположен относительно моря и имеет такие же показатели плотности и влажности воздуха, как и Новый Орлеан. Поэтому подготовка к выстрелу может производиться там, и, по всей вероятности, именно так и будет, как вы понимаете.
– Да, я понимаю.
– Мы согласны с вами, что, скорее всего, выстрел будет сделан в Новом Орлеане.
Боб только кивнул головой. Потом спросил:
– Вы позволите мне в этот день взять с собой винтовку?
Полковник посмотрел ему прямо в глаза. Боб уважал людей, которые не тянут кота за хвост и без всяких сюсюканий, оправданий и сожалений говорят правду в лицо, даже если она очень неприятная.
– Нет. Не позволим. Об этом забудьте.
Боб ничего не ответил.
– Так решили наверху. Его надо взять живым, при этом необходимо проявить максимум осторожности, чтобы ни в коем случае не испортить дело поспешными или необдуманными действиями. Соларатов представляет собой слишком ценный источник информации – а это уже большая политика. Дело же нашей чести – достойно выполнить поставленную перед нами задачу.
Боб снова кивнул.
– Я знаю, что вам хочется его укокошить. Нам всем этого хочется. Но мы должны быть профессионалами. Здесь речь идет не о правосудии и справедливости, а о том, чтобы выполнять то, что надо.
– Этого парня будет не так-то легко схватить.
– Об этом уж пусть беспокоятся ФБР и Секретная Служба. В этих делах они профессионалы.
– Ладно, я вне игры. Это все, что вы хотели мне сказать?
– Вы свою работу сделали. И мы вам очень благодарны.
Боб что-то невнятно промычал в ответ. Все произошло почти так же, как тогда во Вьетнаме, когда он стал им не нужен, мол, спасибо, и пошел ты…
– Чек будет выписан.
– Деньги не главное. Главное – честь.
– Может быть, вам покажется этого мало, но мы не хотели вас обижать. Здесь месячное жалованье командер-сержанта.
– Спасибо. Очень признателен.
– Суэггер, когда я выйду отсюда, все должно остаться по-прежнему. Никто не должен знать о нашей совместной работе. Надеюсь, вы понимаете?
– Да, сэр.
– Говоря вам так много, я рискую… очень рискую. Вы знаете: такие вещи не должен знать ни один простой смертный. Мы вынуждены доверять вам.
– Понимаю.
– Суэггер, если вы появитесь в этом месте с винтовкой, если вы сделаете какую-нибудь глупость, пытаясь уничтожить Соларатова, то вы испортите все. Вы можете погубить себя, провалить всю нашу операцию и дать возможность улизнуть этому ублюдку.
– Да, сэр.
– Это значит, что надо сидеть тихо и не дергаться. Вы понимаете меня? Вы же можете быть профессионалом?
– Я всегда был профессионалом, сэр.
В их беседе возникла напряженная пауза. Полковник, явно чем-то озабоченный, смотрел вдаль. Боб не сводил с него глаз, почти физически чувствуя движение времени. Ему надо было выпить. Впервые за долгие годы ему ужасно захотелось откупорить бутылочку виски и с каждым сделанным глотком уноситься вдаль, чувствуя медленное покачивание окружающей жизни и не задумываясь о том, где он окажется следующим утром, на следующей неделе – в чьей-то постели или, может, в тюрьме… Дьявол!
– Но я не…
– Что?
– Какие секреты могут быть у этого человека? Он ведь просто стрелок, и все. Ему дали задание убить президента. Если бы я был там, то смог бы выбить его пулей 308-го калибра с пустым наконечником. И это как раз то, чего он заслуживает.
Полковник поднял на него глаза:
– Я скажу вам, почему он нужен нам живым, почему для нас взять его живым является самой главной задачей. Может оказаться, что вы с Донни были не единственными американцами, которых он убил. К тому же…
– Он раньше бывал во Вьетнаме?