Смертельный турнир
Часть 2 из 35 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Да, конечно. — Помахала рукой, но парень не спешил тронуться с места.
— Мы еще увидимся? — неожиданно спросил он.
— Конечно, — ответила абсолютно без задней мысли.
Естественно, мы увидимся, они же пробудут здесь почти два месяца. И только потом сообразила, что это был явный намек на интерес ко мне как к девушке, и запоздало смутилась.
Анс улыбнулся, кивнул и пошел рядом с парнишкой, который снова что-то затараторил. А я поспешно зашагала домой, к общежитию. Хагос, мне показалось или он слегка флиртовал? Не верю. Я взлохмаченная, мокрая — после боя-то. Скорее, это была простая любезность — или Ансу хочется завести в нашей академии друзей. Вполне понятное желание, если подумать.
— Вот и я, — привычно пропела, едва отворив дверь. Думала, никто не откликнется, но из кухни выглянула Лидайя.
— Где тебя твари носили? — осведомилась она с ходу. — Думала, сразу после боя домой побежишь, сама сорвалась, хотела еду успеть подогреть.
В доме и впрямь тянуло запахом супа, мясных фрикаделек и совсем уж божественным ароматом запекающегося в духовке сырного пирога. Когда только Лидайя всё успевает? Хотя форму с пирогом я еще с утра приметила.
— Ты ж моя мамочка! — Я кинулась на подругу с объятиями, она завизжала и стала отбиваться.
— Иди мыться! И немедленно! Отвратительное грязное чудовище! Ты вся в песке!
— И вовсе не вся, только немного коленки и локоть, — оскорбилась я.
Предложению тем не менее последовала: быстро схватила домашнее и юркнула в душ.
После того как Хен пропал, некоторое время академия стояла на ушах. Вернее, ее административный аппарат: выяснилось, что в учебное заведение был обманом зачислен никогда не существовавший человек, который к тому же ухитрился выкрасть Хранителя у одного из сильнейших кланов.
Что со мной делать, оставалось совершенно неясным. Вернуть меня на прежнее место было нельзя: в ту комнату уже заселили другую девушку, свободных мест пока не было. Оставили жить в общежитии для гостевых команд, но одной мне было тут невмоготу.
Некоторое время я ночевала у Лидайи, а потом меня осенило. Раз уж отведенные мне две комнаты все равно рассчитаны на двоих, так почему бы не уговорить ректора поселить со мной подругу?
Новый виток уговоров довольно быстро увенчался успехом: по-моему, ректор вообще опасался иметь со мной дело и обращался как с одуванчиком, на которого чуть дунь — и рассыплется. А Лидайю долго уговаривать не пришлось: она ужасно сочувствовала мне из-за истории с Хеном и винила себя, мол, если бы не ее уговоры, все бы не закончилось так плохо.
Мы начали жить вместе буквально через пару недель после исчезновения Хена, и я до сих пор не уставала благодарить Нигоса, подарившего мне такую великолепную идею. Нет, дело было не только в том, что Лидайя божественно готовила, — она буквально стала моей новой семьей. Заменить Хена подруга, конечно, не могла, но этого мне и не требовалось. Зато она дала то, что было так необходимо: обычное человеческое тепло, присутствие рядом, дружеское «Как прошел день?» по возвращении домой.
— Эй, — в дверь ванной постучали, — тебе письмо принесли, Хранитель только что доставил. Лежит на твоем столе.
— Спасибо, — ответила кисло.
От кого письмо, знала и так, мама с завидным постоянством засыпала меня посланиями. Если раньше все известия от семьи обычно шли через Вейса, то теперь мать писала напрямую. Не удивлюсь, если дело в том, что Вейс взбунтовался, устав быть между нами третьим лишним.
Выйдя из ванной, убедилась в своей правоте.
— Так, первая треть — перечисление проблем, свалившихся на бедный клан Сантерн после того, как их Хранителя украли, вторая — нытье и упреки, и третья — какое удивление! — требование возвратиться домой и послушно выйти замуж за того, за кого скажут, — вслух подытожила я, пробежав глазами исписанные острым почерком строчки.
— Пишет, чтобы выбросила из головы дурь и вернулась в клан? — понимающе усмехнулась Лидайя.
— К Хагосу я вернусь. — Скомкала бумагу и прицельным броском запулила в корзину для мусора.
— И правильно. Ты теперь глава, тебя никто ни к чему принудить не может. Я бы тоже ни за что не вернулась.
— Хоть какой-то плюс от всей этой истории с Хеном, — усмехнулась я лихо и только чуть-чуть через силу. — Благодаря ему на свет родился новенький, ни в чем не замешанный, никому ничем не обязанный род — и я теперь его единственный член.
Вытянув руку, сосредоточилась. На тыльной стороне ладони проявился знак: большое «тай», заключенное в круг. Когда-то я видела этот знак главы рода у Хена — теперь, когда Хеннай Тайсен растворился в небытии, знак перешел ко мне.
Хен провернул с этим родом очень сложную аферу. Все это выяснилось уже после его исчезновения. Новый род нельзя основать на пустом месте. Можно создать новую ветвь из старой, но связь с основным родом обычно сохраняется, ее нельзя уничтожить. Этим Хен и воспользовался, чтобы стереть все следы. Он зарегистрировал новый род Тайсен как исходящий из клана Тайсен в Вендае. Скорее всего, воспользовался кровью кого-то из настоящих членов рода — несколько представителей клана сообщали о нападениях.
Получился новенький род, не имеющий никакого отношения к клану Тайсен, состоящий только из Хена, а потом и меня. Создан он был по всем правилам, с обязательным жертвоприношением, с благословением богов, так что даже теперь, после того, как Хен пропал, сам род остался. А вместе с ним и все мои права как новой главы рода, и мой статус — все это было настоящим.
Пять месяцев назад, когда все раскрылось, мать хотела забрать меня из академии. Я сбежала, добралась до Отрая сама и только тут узнала, что я по-прежнему Тайсен, и мать по-прежнему не имеет в отношении меня никаких прав.
Да, пожалуй, это было единственным подарком Хена… напоследок.
Во входную дверь постучали. Я обернулась. Кого еще принесло как раз к обеду? Вариантов было немного: это или Ларн, парень Лидайи, или Карин. У обоих было право приходить без уведомления, обо всех других гостях дух-хранитель сообщал и спрашивал, можно ли пропустить.
— Иди открой, Ларн сегодня занят, — крикнула с кухни подруга.
На пороге и впрямь оказался Карин — как всегда весь в черном, смоляные волосы перехвачены цветным шнурком, как в последнее время стало модно у наших парней.
То есть, кажется, Карин: я с полсекунды молча сверлила его глазами, чтобы быть точно уверенной. Буквально на прошлой неделе Вейн опять обвел меня вокруг пальца, притворившись братом. Я болтала с ним полчаса, прежде чем сопоставила лукавые искорки в зеленых глазах и странные, полные подколок реплики.
— Я это, я, — рассмеялся Карин. — Пароль помнишь?
Он начертил в воздухе знак «иссен», и только тогда я его пропустила.
Не то чтобы случилось бы нечто страшное, пусти я не Карина, а Вейна, просто он снова изводил бы меня идиотскими шуточками и злил бы Лидайю. Хуже всех при этом раскладе приходилось Карину, потому что соседка понятия не имела, что их двое, и злость потом вымещала на Карине. Вот мы и договорились о пароле.
— Привет. — Лидайя выглянула из кухни.
— Все кашеваришь? — Карин протянул ей набитую битком холщовую сумку. Судя по торчащему из нее пучку зеленого лука, внутри были продукты.
— Ты ж моя радость! — расцвела подруга. — От Сатьянки не дождешься, она, по-моему, вообще не знает, где в академии продуктовые лавки.
— Обижаешь, — вмешалась я, — еду я везде найду.
Обмениваясь добродушными шуточками, мы сели за стол. Такие обеды у нас в последнее время вошли в привычку. Лидайя обожала готовить, говорила, это напоминает ей о доме, ну а мы с Карином обожали хорошо поесть. При этом каждый делал посильный вклад: Карин притаскивал продукты, а я мыла посуду.
Сразу после обеда Лидайя куда-то засобиралась и быстро сбежала «по делам». По каким именно, не сказала, но перед тем как исчезнуть бросила на меня многозначительный взгляд.
Я закрыла за ней дверь и в нерешительности застыла.
Воздух в комнате вмиг изменился, стал тяжелым и тягучим, неловко было даже поднять глаза. Негодяйка Лидайя специально оставила нас с Карином наедине. Раньше она сводила меня с Хеном, теперь у нее появился новый объект.
И все бы ничего, да только…
— Может, поиграем во что-нибудь? — спросил вдруг Карин.
Голос у него стал ломким и хрипловатым, было ясно: он тоже заметил и понял мое напряжение. Но великодушно предложил способ развеять его.
Я с радостью согласилась. Достала карты, и мы с Карином устроились в гостиной на диване, купленном несколько месяцев назад, когда мы с подругой стали жить вместе.
Мы сыграли несколько партий в карты, потом в сигнисс — новую игру, только-только начавшую входить в моду, с деревянными фишками и хитроумными ловушками. А потом Карин, так же просто и внезапно, задал тот самый вопрос, которого я ждала и боялась с момента, когда за Лидайей закрылась дверь.
— Ты… подумала? Скажешь, что решила? Или тебе нужно еще время?
Я закусила губу. Сердце застучало сильнее, волнение разгорячило кровь. Нахлынул сильный внутренний жар. Чувствуя на себе неотрывный взгляд, я встала и отошла к окну.
Неделю назад Карин предложил мне встречаться.
Впервые он признался мне в своих чувствах почти сразу после того, как Хен ушел. Но одновременно с этим я узнала еще кое-что: оказывается, он подозревал, что Хен из ночных, и ничего мне не сказал. Не предупредил, не намекнул.
Карин оправдывался этикой ночных, тем, что не допускал и мысли, что Хен может мне навредить, но все равно шок оказался слишком большим, и, узнав об этом, я почти месяц с ним не разговаривала. Потом общение возобновилось, но о чувствах никто не заговаривал. Я все еще не допускала мысли о новых отношениях, а Карин, кажется, давал мне время оправиться. Но потом осада возобновилась.
Поначалу он действовал мягко, исподволь: звал гулять, водил в город, помогал с тренировками, выступая бессменным партнером, тормошил, не давая скатиться в меланхолию и жалость к себе. А неделю назад припер к стенке внезапным признанием.
Перед внутренним взором встали лихорадочно блестящие зеленые глаза. Вечером, проводив меня до дома после очередной тренировки, Карин вместо того, чтобы помахать на прощание и уйти, вдруг встал перед дверью, загораживая мне путь. Его голос звучал хрипло и надрывно, как будто то, что он говорил, разрывало ему душу. Сначала я вообще не поняла, что он несет, он говорил глухо, отрывисто, неразборчиво, и в осмысленную фразу это никак не складывалось:
— …если нет, то скажи нет. Просто я не могу больше так. Или я с тобой, или мы друг друга не знаем. Потому что больше это терпеть невозможно.
Я как окаменела, впитывая этот бессвязный поток эмоций. Не дождавшись ответа, Карин посмотрел на меня с отчаянием.
— Я… — было видно, как тяжело ему даются слова, — не знаю, что делать… ты мне нравишься… очень сильно. Я думал, когда его больше нет… Нет, не так. Не знаю, что я думал. В общем, я ни на чем не настаиваю, только… Не хочу оставаться просто другом, безотказной жилеткой. Я не подхожу на эту роль. Поэтому хочу, чтобы ты знала: или мы будем вместе, или я уйду из академии.
Он выпалил это с готовностью осужденного на казнь и вдруг как опомнился. Я впервые видела, как Карин краснеет: на смуглых скулах появился темный румянец. Продолжая сверлить меня отчаянным взглядом, пробормотал, что отвечать сразу не обязательно, и позорно сбежал, оставив меня перед дверью, изумленную и растерянную.
Это произошло где-то с пятидневку назад, а на следующий день Карин снова вел себя как ни в чем не бывало, так что я даже усомнилась, не привиделось ли все это во сне. А потом между нами появилось странное напряжение, усиливавшееся, когда мы оставались наедине. Вот как сейчас.
Хагос… Карин дал неделю на раздумья, но этого времени мне не хватило. Можно сказать, за эту неделю мое единственное достижение оказалось в том, что я научилась запихивать воспоминание о признании Карина в самый дальний уголок мозга. Потому что чем больше я о нем думала, тем меньше понимала себя саму и собственные чувства.
Карин мне нравился. Определенно нравился, даже больше, я подсознательно считала его своим. Настолько, насколько своими обычно ощущаешь руки или ноги: они все время при тебе, послушны, почти никогда не подводят. Вот и Карин постоянно был рядом, подставлял плечо, выслушивал разные глупости, смешил и вообще делал жизнь веселее.
Но при этом мне было сложно представить его своим парнем. Просто потому что — ну, это же Карин. Но когда он смотрел на меня тем отчаянным взглядом, внутри совершенно точно заволновалось и потеплело. Что-то полузабытое, засыпанное пеплом словно вздрогнуло, проклюнулось сквозь слой золы новым ростком.
И сейчас тоже — я ощущала затылком его пристальный взгляд, и от этого кровь быстрее текла по жилам и сбивалось дыхание. А когда услышала, как Карин встает, вообще все волоски на теле встали дыбом, как перед грозой.
Шаг, другой, третий. Не оборачиваясь, прикусила губу. Спине стало теплее — передавался чужой жар. Карин совсем близко… Если шагнуть назад, коснусь спиной его тела.
Но я не двигалась с места — и парень тоже не приближался.
Дышать становилось все труднее, грудь словно тугие огненные кольца охватывали. Я вцепилась руками в подоконник, склонила голову. Если сейчас я не обернусь и ничего не скажу, он уйдет. Уйдет, и я никогда его больше не увижу. Он исчезнет, вместо него на тренировки будет ходить Вейн, никто даже не заметит. Только я буду знать об этом.
Эта мысль принесла боль, будто в грудь вонзился острый нож.
Нет.
Я не могу его потерять. Даже мысль такую допустить не могу. У меня и так слишком мало дорогих людей. Лас, продолжавший тайком передавать мне новости и поддерживать, невзирая на запреты семьи, Лидайя — и вот он, Карин. А любить я все равно никого не люблю.
Точнее, Карина я люблю — пусть не совсем так, как любила Хена, но он-то как раз доказал свою преданность и честность. И сразу признался, кто он такой. Даже брата впутал. Представляю, чего ему стоило признание, ведь если их раскроют, оба вылетят из академии после пинка под зад.
И я медленно обернулась, чувствуя, как от волнения шумит в ушах, а пол уходит из-под ног. Обернуться обернулась, но посмотреть на Карина не осмелилась. Опустила взгляд и пробормотала:
— Мы еще увидимся? — неожиданно спросил он.
— Конечно, — ответила абсолютно без задней мысли.
Естественно, мы увидимся, они же пробудут здесь почти два месяца. И только потом сообразила, что это был явный намек на интерес ко мне как к девушке, и запоздало смутилась.
Анс улыбнулся, кивнул и пошел рядом с парнишкой, который снова что-то затараторил. А я поспешно зашагала домой, к общежитию. Хагос, мне показалось или он слегка флиртовал? Не верю. Я взлохмаченная, мокрая — после боя-то. Скорее, это была простая любезность — или Ансу хочется завести в нашей академии друзей. Вполне понятное желание, если подумать.
— Вот и я, — привычно пропела, едва отворив дверь. Думала, никто не откликнется, но из кухни выглянула Лидайя.
— Где тебя твари носили? — осведомилась она с ходу. — Думала, сразу после боя домой побежишь, сама сорвалась, хотела еду успеть подогреть.
В доме и впрямь тянуло запахом супа, мясных фрикаделек и совсем уж божественным ароматом запекающегося в духовке сырного пирога. Когда только Лидайя всё успевает? Хотя форму с пирогом я еще с утра приметила.
— Ты ж моя мамочка! — Я кинулась на подругу с объятиями, она завизжала и стала отбиваться.
— Иди мыться! И немедленно! Отвратительное грязное чудовище! Ты вся в песке!
— И вовсе не вся, только немного коленки и локоть, — оскорбилась я.
Предложению тем не менее последовала: быстро схватила домашнее и юркнула в душ.
После того как Хен пропал, некоторое время академия стояла на ушах. Вернее, ее административный аппарат: выяснилось, что в учебное заведение был обманом зачислен никогда не существовавший человек, который к тому же ухитрился выкрасть Хранителя у одного из сильнейших кланов.
Что со мной делать, оставалось совершенно неясным. Вернуть меня на прежнее место было нельзя: в ту комнату уже заселили другую девушку, свободных мест пока не было. Оставили жить в общежитии для гостевых команд, но одной мне было тут невмоготу.
Некоторое время я ночевала у Лидайи, а потом меня осенило. Раз уж отведенные мне две комнаты все равно рассчитаны на двоих, так почему бы не уговорить ректора поселить со мной подругу?
Новый виток уговоров довольно быстро увенчался успехом: по-моему, ректор вообще опасался иметь со мной дело и обращался как с одуванчиком, на которого чуть дунь — и рассыплется. А Лидайю долго уговаривать не пришлось: она ужасно сочувствовала мне из-за истории с Хеном и винила себя, мол, если бы не ее уговоры, все бы не закончилось так плохо.
Мы начали жить вместе буквально через пару недель после исчезновения Хена, и я до сих пор не уставала благодарить Нигоса, подарившего мне такую великолепную идею. Нет, дело было не только в том, что Лидайя божественно готовила, — она буквально стала моей новой семьей. Заменить Хена подруга, конечно, не могла, но этого мне и не требовалось. Зато она дала то, что было так необходимо: обычное человеческое тепло, присутствие рядом, дружеское «Как прошел день?» по возвращении домой.
— Эй, — в дверь ванной постучали, — тебе письмо принесли, Хранитель только что доставил. Лежит на твоем столе.
— Спасибо, — ответила кисло.
От кого письмо, знала и так, мама с завидным постоянством засыпала меня посланиями. Если раньше все известия от семьи обычно шли через Вейса, то теперь мать писала напрямую. Не удивлюсь, если дело в том, что Вейс взбунтовался, устав быть между нами третьим лишним.
Выйдя из ванной, убедилась в своей правоте.
— Так, первая треть — перечисление проблем, свалившихся на бедный клан Сантерн после того, как их Хранителя украли, вторая — нытье и упреки, и третья — какое удивление! — требование возвратиться домой и послушно выйти замуж за того, за кого скажут, — вслух подытожила я, пробежав глазами исписанные острым почерком строчки.
— Пишет, чтобы выбросила из головы дурь и вернулась в клан? — понимающе усмехнулась Лидайя.
— К Хагосу я вернусь. — Скомкала бумагу и прицельным броском запулила в корзину для мусора.
— И правильно. Ты теперь глава, тебя никто ни к чему принудить не может. Я бы тоже ни за что не вернулась.
— Хоть какой-то плюс от всей этой истории с Хеном, — усмехнулась я лихо и только чуть-чуть через силу. — Благодаря ему на свет родился новенький, ни в чем не замешанный, никому ничем не обязанный род — и я теперь его единственный член.
Вытянув руку, сосредоточилась. На тыльной стороне ладони проявился знак: большое «тай», заключенное в круг. Когда-то я видела этот знак главы рода у Хена — теперь, когда Хеннай Тайсен растворился в небытии, знак перешел ко мне.
Хен провернул с этим родом очень сложную аферу. Все это выяснилось уже после его исчезновения. Новый род нельзя основать на пустом месте. Можно создать новую ветвь из старой, но связь с основным родом обычно сохраняется, ее нельзя уничтожить. Этим Хен и воспользовался, чтобы стереть все следы. Он зарегистрировал новый род Тайсен как исходящий из клана Тайсен в Вендае. Скорее всего, воспользовался кровью кого-то из настоящих членов рода — несколько представителей клана сообщали о нападениях.
Получился новенький род, не имеющий никакого отношения к клану Тайсен, состоящий только из Хена, а потом и меня. Создан он был по всем правилам, с обязательным жертвоприношением, с благословением богов, так что даже теперь, после того, как Хен пропал, сам род остался. А вместе с ним и все мои права как новой главы рода, и мой статус — все это было настоящим.
Пять месяцев назад, когда все раскрылось, мать хотела забрать меня из академии. Я сбежала, добралась до Отрая сама и только тут узнала, что я по-прежнему Тайсен, и мать по-прежнему не имеет в отношении меня никаких прав.
Да, пожалуй, это было единственным подарком Хена… напоследок.
Во входную дверь постучали. Я обернулась. Кого еще принесло как раз к обеду? Вариантов было немного: это или Ларн, парень Лидайи, или Карин. У обоих было право приходить без уведомления, обо всех других гостях дух-хранитель сообщал и спрашивал, можно ли пропустить.
— Иди открой, Ларн сегодня занят, — крикнула с кухни подруга.
На пороге и впрямь оказался Карин — как всегда весь в черном, смоляные волосы перехвачены цветным шнурком, как в последнее время стало модно у наших парней.
То есть, кажется, Карин: я с полсекунды молча сверлила его глазами, чтобы быть точно уверенной. Буквально на прошлой неделе Вейн опять обвел меня вокруг пальца, притворившись братом. Я болтала с ним полчаса, прежде чем сопоставила лукавые искорки в зеленых глазах и странные, полные подколок реплики.
— Я это, я, — рассмеялся Карин. — Пароль помнишь?
Он начертил в воздухе знак «иссен», и только тогда я его пропустила.
Не то чтобы случилось бы нечто страшное, пусти я не Карина, а Вейна, просто он снова изводил бы меня идиотскими шуточками и злил бы Лидайю. Хуже всех при этом раскладе приходилось Карину, потому что соседка понятия не имела, что их двое, и злость потом вымещала на Карине. Вот мы и договорились о пароле.
— Привет. — Лидайя выглянула из кухни.
— Все кашеваришь? — Карин протянул ей набитую битком холщовую сумку. Судя по торчащему из нее пучку зеленого лука, внутри были продукты.
— Ты ж моя радость! — расцвела подруга. — От Сатьянки не дождешься, она, по-моему, вообще не знает, где в академии продуктовые лавки.
— Обижаешь, — вмешалась я, — еду я везде найду.
Обмениваясь добродушными шуточками, мы сели за стол. Такие обеды у нас в последнее время вошли в привычку. Лидайя обожала готовить, говорила, это напоминает ей о доме, ну а мы с Карином обожали хорошо поесть. При этом каждый делал посильный вклад: Карин притаскивал продукты, а я мыла посуду.
Сразу после обеда Лидайя куда-то засобиралась и быстро сбежала «по делам». По каким именно, не сказала, но перед тем как исчезнуть бросила на меня многозначительный взгляд.
Я закрыла за ней дверь и в нерешительности застыла.
Воздух в комнате вмиг изменился, стал тяжелым и тягучим, неловко было даже поднять глаза. Негодяйка Лидайя специально оставила нас с Карином наедине. Раньше она сводила меня с Хеном, теперь у нее появился новый объект.
И все бы ничего, да только…
— Может, поиграем во что-нибудь? — спросил вдруг Карин.
Голос у него стал ломким и хрипловатым, было ясно: он тоже заметил и понял мое напряжение. Но великодушно предложил способ развеять его.
Я с радостью согласилась. Достала карты, и мы с Карином устроились в гостиной на диване, купленном несколько месяцев назад, когда мы с подругой стали жить вместе.
Мы сыграли несколько партий в карты, потом в сигнисс — новую игру, только-только начавшую входить в моду, с деревянными фишками и хитроумными ловушками. А потом Карин, так же просто и внезапно, задал тот самый вопрос, которого я ждала и боялась с момента, когда за Лидайей закрылась дверь.
— Ты… подумала? Скажешь, что решила? Или тебе нужно еще время?
Я закусила губу. Сердце застучало сильнее, волнение разгорячило кровь. Нахлынул сильный внутренний жар. Чувствуя на себе неотрывный взгляд, я встала и отошла к окну.
Неделю назад Карин предложил мне встречаться.
Впервые он признался мне в своих чувствах почти сразу после того, как Хен ушел. Но одновременно с этим я узнала еще кое-что: оказывается, он подозревал, что Хен из ночных, и ничего мне не сказал. Не предупредил, не намекнул.
Карин оправдывался этикой ночных, тем, что не допускал и мысли, что Хен может мне навредить, но все равно шок оказался слишком большим, и, узнав об этом, я почти месяц с ним не разговаривала. Потом общение возобновилось, но о чувствах никто не заговаривал. Я все еще не допускала мысли о новых отношениях, а Карин, кажется, давал мне время оправиться. Но потом осада возобновилась.
Поначалу он действовал мягко, исподволь: звал гулять, водил в город, помогал с тренировками, выступая бессменным партнером, тормошил, не давая скатиться в меланхолию и жалость к себе. А неделю назад припер к стенке внезапным признанием.
Перед внутренним взором встали лихорадочно блестящие зеленые глаза. Вечером, проводив меня до дома после очередной тренировки, Карин вместо того, чтобы помахать на прощание и уйти, вдруг встал перед дверью, загораживая мне путь. Его голос звучал хрипло и надрывно, как будто то, что он говорил, разрывало ему душу. Сначала я вообще не поняла, что он несет, он говорил глухо, отрывисто, неразборчиво, и в осмысленную фразу это никак не складывалось:
— …если нет, то скажи нет. Просто я не могу больше так. Или я с тобой, или мы друг друга не знаем. Потому что больше это терпеть невозможно.
Я как окаменела, впитывая этот бессвязный поток эмоций. Не дождавшись ответа, Карин посмотрел на меня с отчаянием.
— Я… — было видно, как тяжело ему даются слова, — не знаю, что делать… ты мне нравишься… очень сильно. Я думал, когда его больше нет… Нет, не так. Не знаю, что я думал. В общем, я ни на чем не настаиваю, только… Не хочу оставаться просто другом, безотказной жилеткой. Я не подхожу на эту роль. Поэтому хочу, чтобы ты знала: или мы будем вместе, или я уйду из академии.
Он выпалил это с готовностью осужденного на казнь и вдруг как опомнился. Я впервые видела, как Карин краснеет: на смуглых скулах появился темный румянец. Продолжая сверлить меня отчаянным взглядом, пробормотал, что отвечать сразу не обязательно, и позорно сбежал, оставив меня перед дверью, изумленную и растерянную.
Это произошло где-то с пятидневку назад, а на следующий день Карин снова вел себя как ни в чем не бывало, так что я даже усомнилась, не привиделось ли все это во сне. А потом между нами появилось странное напряжение, усиливавшееся, когда мы оставались наедине. Вот как сейчас.
Хагос… Карин дал неделю на раздумья, но этого времени мне не хватило. Можно сказать, за эту неделю мое единственное достижение оказалось в том, что я научилась запихивать воспоминание о признании Карина в самый дальний уголок мозга. Потому что чем больше я о нем думала, тем меньше понимала себя саму и собственные чувства.
Карин мне нравился. Определенно нравился, даже больше, я подсознательно считала его своим. Настолько, насколько своими обычно ощущаешь руки или ноги: они все время при тебе, послушны, почти никогда не подводят. Вот и Карин постоянно был рядом, подставлял плечо, выслушивал разные глупости, смешил и вообще делал жизнь веселее.
Но при этом мне было сложно представить его своим парнем. Просто потому что — ну, это же Карин. Но когда он смотрел на меня тем отчаянным взглядом, внутри совершенно точно заволновалось и потеплело. Что-то полузабытое, засыпанное пеплом словно вздрогнуло, проклюнулось сквозь слой золы новым ростком.
И сейчас тоже — я ощущала затылком его пристальный взгляд, и от этого кровь быстрее текла по жилам и сбивалось дыхание. А когда услышала, как Карин встает, вообще все волоски на теле встали дыбом, как перед грозой.
Шаг, другой, третий. Не оборачиваясь, прикусила губу. Спине стало теплее — передавался чужой жар. Карин совсем близко… Если шагнуть назад, коснусь спиной его тела.
Но я не двигалась с места — и парень тоже не приближался.
Дышать становилось все труднее, грудь словно тугие огненные кольца охватывали. Я вцепилась руками в подоконник, склонила голову. Если сейчас я не обернусь и ничего не скажу, он уйдет. Уйдет, и я никогда его больше не увижу. Он исчезнет, вместо него на тренировки будет ходить Вейн, никто даже не заметит. Только я буду знать об этом.
Эта мысль принесла боль, будто в грудь вонзился острый нож.
Нет.
Я не могу его потерять. Даже мысль такую допустить не могу. У меня и так слишком мало дорогих людей. Лас, продолжавший тайком передавать мне новости и поддерживать, невзирая на запреты семьи, Лидайя — и вот он, Карин. А любить я все равно никого не люблю.
Точнее, Карина я люблю — пусть не совсем так, как любила Хена, но он-то как раз доказал свою преданность и честность. И сразу признался, кто он такой. Даже брата впутал. Представляю, чего ему стоило признание, ведь если их раскроют, оба вылетят из академии после пинка под зад.
И я медленно обернулась, чувствуя, как от волнения шумит в ушах, а пол уходит из-под ног. Обернуться обернулась, но посмотреть на Карина не осмелилась. Опустила взгляд и пробормотала: