Смерть с обложки

Она совсем притихла и сбавила тон. Лика с Надюхой приятельствовали.

– Что-то странное? – Валька постаралась разрядить обстановку и сыграть доброго следователя.

– В ране нашли следы серебра, – сказала Лика. – Откуда – непонятно. Похоже, это покрытие на орудии убийства. Не на лезвии, конечно, а на рукояти. Может, гравировка какая?

– Этого нам не хватало! – все еще кипел Серый. – Позвоню Глазу. Он собирался к медэксперту.



Данилу привезли прямо с утра. Олег дал ему минут пятнадцать просто посидеть в допросной. Не то чтобы хотел помариновать, а скорее дал время на осознание. Начальник отдела в приказном порядке запретил своим сотрудникам даже близко подходить к допросной или наблюдать за разговором из специальной комнаты, где писался звук.

Этот человек не стоил чужих нервов. Но сам Олег был недоволен. Что-то не сходилось. Он прекрасно помнил, как пару дней назад они с Алисой представляли убийство самого полицейского. Она прокололась на звонке с мнимым беспокойством. Данила прокололся очень на многом. И сейчас, когда расследование по нападениям осталось позади и они нашли убийцу Надюхи, все казалось… странным. Будто Плугов-младший с самого начала указывал сам на себя. А еще мотив… Слишком жидкий для такого убийства. Но что не так? Времени додумать не оставалось, но, похоже, разыгрывать пьесу придется экспромтом.

Олег шагнул в допросную, положил на стол свой смартфон, рядом папку с документами и устроился напротив Плугова. Данила только кивнул в знак приветствия. На его лице читалось легкое беспокойство.

– Мне бы надо готовиться к операции, – сказал врач, махнув правой рукой, где блестели часы. – На одиннадцать назначено. Есть новости? Или появились какие-то еще вопросы ко мне?

– Нет, – легко, почти светски возразил Олег. – Вопросов к вам точно больше нет. А новостей через край. Если уж зашла тема операции, то с этого и начнем.

Он открыл папку и стал выкладывать на столе листы с результатами экспертиз.

– На краях раны на шее Надюхи были обнаружены следы серебра, – сухо стал рассказывать он. – Эксперты определили, что это с рукояти орудия убийства. А горло ей перерезали скальпелем. Вы как раз готовились к операции, говорите? Ну, так ваши инструменты привезли вместе с вами. В наборе у скальпелей как раз ручки серебряные. Именной инструмент?

– Подарок отца, – спокойно пояснил Данила.

На миг в допросной повисло молчание. Олег ожидал привычной реакции, вопросов типа «а что это доказывает?» или чего-то подобного. Но Плугов-младший больше ничего не сказал.

– Конечно, – продолжил Олег, – следов крови на скальпеле не найдут, и адвокат легко предположит, что кто-то мог воспользоваться вашим инструментом, пока вы были на конференции.

Данила только улыбнулся.

– Остальные новости, – быстро стал закругляться полицейский. – Вы прокололись с подсказкой судмедэксперту. Естественно, если бы это убийство совершил непрофессионал, разрез был бы глубоким, но края раны – еще более рваными, будто орудовали консервным ножом.

Хирург поморщился.

– И уж точно это был бы не скальпель, – продолжил полицейский. – А! Ваше алиби совсем провалилось. Мы нашли и вашего одноклассника, кто вместо вас транспортировал автомобиль к месту проведения конференции и поставил подпись на карте гостя. Нашли и таксиста, кто отвез вас туда на самом деле после убийства.

Он сделал паузу. Данила по-прежнему улыбался, слушая Олега, – он как будто все больше расслаблялся, становился увереннее. Казалось, он ждет последнего обвинения.

– Когда речь идет о спонтанном убийстве, – поразмышлял начальник отдела, – преступник остается без алиби. Но если преступление так основательно спланировано, об алиби убийца заботится прежде всего. А! Еще же есть мотив!

Он выложил на стол фото симпатичного пятилетнего мальчишки, слишком похожего на Данилу.

– Неужели Надюха вас шантажировала?

– Конечно, нет, – насмешливо и спокойно признался Плугов. – Она же почти святая. Хотя…

Он придвинул фото ближе.

– Я даже рад, что она хоть в чем-то мне соврала и оставила после себя это. А ведь говорила, что у нее нет этого снимка!

– Его у Надюхи не было, – коротко оповестил его Олег. – Кажется, дальше и стараться не стоит. Похоже, вам ближе книжные варианты, как в дешевых детективах. Надо указать на вас пальцем и сказать: «Ты убийца?»

– Это сэкономило бы время, – почти весело признал Данила.

Как-то быстро он выпал из роли страдающего Ромео и уже не казался тем принцем на белом коне или золотым мальчиком – холодный, расчетливый и довольный.

– Почему Надюха? – спросил Олег.

– Да потому что она подходила идеально. – Плугов уселся удобнее и сложил на столе руки, будто приготовился к долгой беседе. – Мать ее боготворила: выжила, не сломалась, прошла восстановление и еще тащила за собой половину девок из центра. А! Надя же работает в полиции! Тоже спасает мир! Идеальный пример, гордость матери. Да и работу над ней мы с отцом провели достойно. У нее красивое лицо, так что… Если уж убивать, то символ.

– Символ чего? – решил уточнить полицейский.

– Их жизни. – Данила пожал плечами, будто речь шла об очевидном. – Моих родителей. Их веры, что они делают этот гнилой мир лучше.

– Да ладно? – саркастически усмехнулся Олег. – Неужели сейчас будет очередная сказка о злобных родителях и тяжелом детстве? Как-то даже… разочаровывает.

– Отличное у меня было детство, – мило улыбнувшись, успокоил его преступник. – Они меня любят. Я желанный ребенок. Не было вечно занятых папы и мамы, которые отделываются подарками и деньгами. Меня лелеяли и холили. Со мной общались, учили, обо мне заботились. Только растили меня, чтобы я тоже делал мир лучше, спасал, чинил, восстанавливал. Вокруг меня всегда были разговоры про очередного бойца, кого надо подлатать после якобы несуществующей войны, про героя-пожарного, кого надо собрать по кускам после его очередного подвига. И конечно, поток этих девиц с израненной психикой и судьбой был неотъемлемой частью нашей жизни. Мать переживала за каждую, плакала по ночам над их трагедиями, а отец бережно сращивал их кости и ваял им лица. Нет, это не значит, что за ними родители забывали про меня. Уж лучше бы так и было, но нет. Я должен был вырасти молодцом и продолжить их великое дело. А я этого хотел?

– Уверен, если бы вы решили стать не врачом, а байкером или солистом балета, никто бы не возражал. – В тоне Олега проскальзывали издевательские нотки.

– Естественно, нет, – все так же спокойно признал Данила. – Мне даже подарили бы театр или байк-салон. Научили бы ставить благотворительные спектакли и проводить рок-фестивали в защиту очередных обделенных. Чем больше отдаешь, тем больше имеешь – так всегда говорил отец. И это, конечно, не про деньги.


– То есть вся беда в том, что вам не разрешали стать плохим мальчишкой? – снова подначил его Олег.

– Вроде того. – Теперь Данила стал более серьезен. – Я много не просил: просто чтобы меня оставили в покое, без всех этих высоких целей. Почему моя семья не могла жить, как все, для себя! Слишком низко и эгоистично? Да наплевать! Но нет! Так нельзя, сынок! И очень рано я сообразил, что за хорошее правильное поведение мне дают поощрение: игрушки и конфеты в детстве, машины, шмотки, деньги, когда вырос.

– Ну, вообще, удобно, – пожал плечами полицейский.

– Только надоедает до отрыжки. – Теперь на лице Плугова-младшего застыло выражение легкого отвращения. – Я придумал это давно: жить тихо, по правилам, до поры до времени, а потом устроить большой бум. Не сразу дошел до этого, конечно. Были мелкие бунты. Но папа считал, что это просто переходный возраст и взросление. Тихо покрывал мои прогулы в университете, оплачивал мои игорные долги, давал девкам деньги на аборты и дальше растил меня в рамках их программы.

– А можно ближе к делу? – нарочито лениво попросил Олег. – Я же не психолог. Мне за ваши откровения не платят.

– Придется потерпеть, – холодно и надменно заявил Данила. – Немного терпения. Ведь это тот самый мотив! Как в книжках. В клинике в принципе было неплохо. Заливать богатым дамам ботокс, куда попросят, скучно, а материны протеже и отцовские герои – это интересно. В целом мне нравилось. Тем более в клинике так легко было найти себе очередную девку – просто для отдыха. И ждать ту, которая мне подойдет. Я на самом деле еще семь лет назад запомнил Надю. Она бы идеально подошла для моих целей, но надо было дождаться, пока она выкарабкается и полностью уйдет из-под материнской опеки. Да еще Надя пошла учиться в Полицейскую академию. Она росла для меня, а пока было время по мелочи развлекаться.

Он чуть усмехнулся.

– Альбина приехала из провинции, – продолжил он. – Хваткая, упорная. Хорошо раскрутилась – сама. Капризная, жадная до мужиков, слегка истеричная. Но с ней было забавно. Сначала. Месяца через три она решила, что у нас с ней должно быть все серьезно. Я аккуратно стал исчезать: командировки, конференции и так далее. Она бегала за мной, истерила, закатывала скандалы, а потом пришла и просто заявила, что беременна от меня и делать аборт уже поздно.

Он картинно развел руками.

– Но я же врач! – Это звучало уже с каким-то смаком. – И конечно, я на все согласился. Только у нее вдруг начались осложнения, ведь некоторые препараты творят чудеса. Я изобразил заботу и беспокойство, быстро отправил ее в частную клинику. Заведующий был моим приятелем по университету и любил деньги. Роды прошли тяжело – даже без моей помощи. А потом послеродовая депрессия. Тут хватило простого разговора по душам. Я просто объяснил ей, как «помог» ее беременности и куда она может идти со своим ублюдком.

– С твоим ублюдком, – услужливо подсказал Олег. Называть Плугова на «вы» он больше не собирался. Уже нет смысла тратить силы на вежливое обращение.

– Без разницы, – отмахнулся Данила с победным превосходством. Похоже, ему хотелось достать полицейского. – Короче, Альбина чего-то там наглоталась, но вот с ребенком вышло неудачно. Все это случилось, когда меня не оказалось рядом – я был на очередной конференции. И мальчишка попал к органам опеки, где его не так-то легко достать.

– А зачем надо было его доставать? – Полицейский на самом деле уже не хотел знать ответ.

– Синдром внезапной детской смертности, – хладнокровно пояснил Плугов. – Но ладно. Я определил его в тот приемник, платил пока, а заодно быстренько сделал необходимую операцию, чтобы случайно это не повторилось.

– Стерилизовался? – уточнил Олег с нескрываемой брезгливостью.

– Если так проще, то да. – Данила снова улыбался, только теперь зло. Полицейский его раздражал. – Мы подошли к самому интересному. Надя созрела. Мать часто говорила о ней. Я был в курсе ее успехов. И тут так вовремя подвернулось это дело с повторными нападениями. Надя пришла в клинику, и… дальше дело техники.

Он внимательно посмотрел на Олега, похоже все еще ожидая от него бурной реакции. Пусть начальник отдела специальных расследований и не играл в покер, но держать лицо умел. Не первый раз приходилось допрашивать таких уродов.

– Я был с ней очень вежлив, уважителен, осторожен, – глумливо заверил Плугов. – Сделал все, чтобы она поверила, будто я люблю ее. И она полюбила меня. Дальше надо было просто найти удобный момент, и наконец она узнала о том мальчишке. Увидела мою машину у детского дома, полюбопытствовала. Она была счастлива! Есть ребенок. Мой ребенок! Мы можем забрать его оттуда, жить вместе, пожениться… Она так мечтала рассказать об этом: и всем вам, и моим родителям… Но было еще рано. Все должны появляться в нужный момент. И пришла пора ее убить.

– Ты провел с ней ночь, якобы попрощался, заверив, что, как только вернешься с конференции, вы подадите заявление, познакомитесь семьями, возьмете мальчика домой, – быстро дорассказывал за него полицейский. – Она ушла, и ты отправил приятеля на своей машине в другой город со своим паспортом и смартфоном. А сам пошел к Надюхе.

– Сначала я хотел устроить весь этот спектакль прямо у нее, – пояснил Данила. – Но как раз накануне мы шли мимо ее любимого книжного. А там в витрине эта обложка… Она чуть в обморок не упала! Я понял, как хочу это видеть. Но ее квартирка слишком мала. Я знал также, что в этот день к ней придет Катя: девке приспичило согрешить, и нужна была Надина поддержка. Надя говорила, что они выберут подходящую квартиру для этого свидания, и я ждал, пока эта Катя наконец-то уйдет. Я пошел за ней: надо было выкрасть ее смартфон, чтобы потом вызвать на тот адрес Надю. И ведь Катя все сделала отлично: позвонила прямо на улице, сверила адрес и даже внесла оплату!

– Ну, да, реально удобно, можно даже сэкономить на убийстве, – все таким же издевательским тоном прокомментировал Олег.

– Ага. – Данила слишком увлекся рассказом. – И когда я уже собирался выскочить из кустов, напугать девицу и забрать аппарат, подъехал этот придурок. Снова облегчил мне жизнь!

– Ты его даже не узнал? – полюбопытствовал полицейский.

– Да мне было плевать на него, – признался Плугов. – Я спешил. Забрал сим-карту и пошел дальше.

– Остальное уже известно, – сухо остановил его Олег. – Неужели Надюха даже не удивилась твоему звонку?

– Я не дал ей времени, – охотно ответил Данила. – Просто сказал, что Катю пытались изнасиловать, я успел вовремя. Но нужна помощь. Она примчалась и даже притащила свои наручники. Я, кстати, забыл их купить…

– Завяжем с твоими подвигами, – решил полицейский. – Это чистосердечное признание. Я уже догадался, что все подсказки ты оставлял сознательно. Вопрос в том, чего ты хочешь? Скидки по сроку тебе не будет.

– Я же обещал большой «бум»! – напомнил Плугов с самым довольным видом. – Репутации клиники и центра конец, ведь я убил выпускницу матери, будучи ведущим хирургом у отца. Мать сляжет с сердечным приступом, а отец останется один с больным ублюдком, который давно не жилец. Я же говорил: роды были тяжелыми. Я сяду с удобствами – папа проплатит, ведь, кроме меня, у него больше ничего не останется. Он привык жертвовать собой, и то, что я такой мерзавец, – его недоработка, боль и долг. Все будет разрушено, а когда я выйду, меня наконец-то оставят в покое.

– С папиным капиталом наедине, – закончил полицейский. – Понятно. Сцена первого появления в отделе была очень правдоподобна. Все эти страдания…

– Это был рискованный момент, – признал Данила. – Но меня сразу допустили в морг, а я всегда не переносил запах формалина. Что-то типа аллергии – удачно.

– Ну, хорошо. – Олег решил, что с него достаточно. – Ты точно сядешь, а там… время покажет. Я сейчас вызову конвой и тебя отвезут в СИЗО. Только пока твоя мать жива, а отец не в курсе – там вип-камер нет. Потерпишь.

Он пакостно улыбнулся.

– Возможно, будет немного больно. Но ты держись.

Слово «больно» Даниле совсем не понравилось. Он застыл, будто только теперь осознавая ситуацию.

– Думаю, – произнес он, – мне нужно поговорить с моим адвокатом.

– Конечно. – Олег собрал документы и осторожно убрал со стола смартфон. – Как только все оформлю, сразу ему позвоню. Только… Знаешь, у нас так много бюрократии… А еще в России любят общаться… Сеть бывает перегружена. Дает сбои…

Он направился к двери.

– Ну, короче, одна ночь в СИЗО не так и страшна, – сказал он на прощание. – А утро вечера мудренее.