Смерть на фестивале
Часть 24 из 34 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Назову кусок этих съемок «Разговор с Веревкиным», вот и все. У меня уже есть эпизоды под названиями «Интервью с итальянской группой», «Интервью с русской группой», а это будет еще один на эту же тему. Договорюсь с техниками, как обычно, после каких слов давать материал, и вперед.
– Понятно, все на себя, значит, берешь, – констатировала Дана.
– Ты же знаешь, это единственный выход.
– Вот именно, если возникнут проблемы – дирекция не в курсе, а если все пройдет хорошо, рейтинг подскочит и последствий не будет – вот какое мы руководство замечательное и бесстрашное! Корреспондентов посылаем по всему миру на расследования, и даже в российские структуры сумели внедрить!
– Ну ты скажешь тоже, «внедрить»! – засомневалась журналистка.
– Это не я, это директор так обязательно скажет в разговоре с Берлускони.
Дана была права, и Лола усмехнулась, представляя, как начальство докладывает президенту холдинга, преувеличив раз в десять препятствия, которые пришлось преодолеть, чтобы добиться нужного результата.
– А потом, мне никто не выболтал никаких государственных секретов, мы разговаривали только по делу Ванессы.
– Ты знаешь, я всегда на твоей стороне! Несемся только вперед и обломаем первый канал! – загорелась Дана.
В аэропорту на своем огненно-красном кривоносом «Феррари» Лолу встречал Никола. В тот момент она была рада, что не согласилась на уговоры и не осталась на закрытие фестиваля. У них была впереди вся ночь! Он обнял ее властно, поцеловал, как будто припечатал «моя». Лола растаяла, как подогретый шарик мороженого.
– Ну как там, на Родине, старых друзей не видела? – выруливая с парковки, сразу же поинтересовался Никола.
– Нет, только тетю Галю, мамину старую подругу и режиссера.
– Ну-ну. – Он неопределенно хмыкнул.
Лолу удивила странность первого же вопроса и тон, которым он был задан: «Неужели ревнует? – Она покосилась на недовольную физиономию Николы и не смогла поверить. – Ничто человеческое нам не чуждо! Ревнующий Мефистофель – это здорово!» Она торжествовала, хотя никогда не ставила знак равенства между степенью любви и ревностью.
– Останови на минутку, – попросила Лола.
– Что-то забыла? – Он прижался к обочине.
– Я так скучала! – Она обняла Николу. Он тут же схватил ее крепко, впился в ее губы. Время испуганно остановилось, сделало стойку и отступило перед бушующей страстью. Они целовались долго и упоенно, с наслаждением узнавая и впитывая вкус друг друга, пока тишину не нарушил звонок.
– Извини, не могу не ответить! – Она схватила сумку, телефон, как всегда, выпал из бокового кармашка и затерялся где-то на дне. Звуки простой мелодии длились и длились, возвращая в реальность и ударяя по нервам. Когда Лола наконец вытащила телефон, звонок затих. Это был Сабино Мацоли, отец Ванессы. Она давно подготовила целую речь для супругов, но никак не ожидала, что придется разговаривать в день приезда, да еще так поздно.
«А если у них что-то еще стряслось? – сразу же выскочила догадка. – Уже двенадцатый час, в такую пору просто так не беспокоят!»
– Давай к дому. А я позвоню пока по дороге, – объявила Лола. – И ты как раз послушаешь про всю собранную информацию, чтобы два раза не пересказывать.
– О'кей, – согласился Никола и вывернул на проезжую часть.
Журналистка поставила на громкую связь, набрала Мацоли и почти сразу услышала надтреснутый голос.
– Вы извините, что я вас так поздно побеспокоил, – взволнованно вступил отец девушки, игнорируя приветствия. – У вас же программа буквально послезавтра выйдет, и мы хотели вам сразу сказать… Что бы вы там ни обнаружили о Ванессе, мы хотим знать правду о ее смерти, так что, если вы считаете, что это может помочь в раскрытии дела, давайте в эфир.
Было заметно, что фраза заготовлена заранее, но все равно далась ему с большим трудом. Зная сицилийские традиции, Лола удивилась такому подходу: либо они уверены, что про их девочку ничего компрометирующего просто не найти, либо и впрямь хотят дознаться, что произошло с дочкой, во что бы то ни стало.
– Это хорошо, что вы об этом заговорили, так как мне действительно нужно ваше одобрение на показ некоторых материалов. Я вам сразу могу подтвердить, что ничего, дискредитирующего образ вашей дочери, там нет.
– Слава богу! Значит, мы действительно ее знали и не ошиблись, – выдохнул отец Ванессы.
«Достаточно редкий пример, – подумала журналистка, – гораздо чаще происходит наоборот: родители представляют себе ребенка совсем другим, нежели он есть на самом деле».
Лола коротко рассказала все, что удалось выяснить в России, на всякий случай похвалила адвоката, высказала сожаление, что, несмотря на поездку в Горск, пока не получилось раскрыть истинной причины смерти. Предложила супругам приехать если не на эту, то хотя бы на следующую передачу.
Никола слушал очень внимательно, даже перестроился в средний ряд и замедлил скорость.
– Посетить вашу программу сейчас мы никак не сможем. Да и сказать нам нечего, кроме того, что мы не верим в самоубийство нашей дочери, – в заключение проговорил Сабино.
– А если мы вас на телемост поставим? – Ей нужны были эти люди, их переживания и комментарии по ходу действия.
– Это как? – Было слышно, что Мацоли это предложение удивило.
– Я к вам прямо домой мою помощницу пришлю, Дану, и техников. Они все организуют так, что вы будете на связи со студией. Мы сможем видеть и слышать друг друга, и вы выскажете ваше мнение и замечания по всему материалу.
«А успеют они стендап вовремя подготовить? – соображала журналистка, пока отец Ванессы раздумывал. – Я даже заявку не сделала на дополнительное подключение. Получается, что Дана должна выезжать завтра не позже часа дня».
Конечно, их команда привыкла к различным неожиданностям. Собственно, на них и держалась программа, но в данный момент Лолу одолели сомнения: слишком мало времени оставалось до эфира. Она слышала, как Мацоли что-то спрашивал у жены, потом раздался какой-то посторонний шум, и он тихо проговорил: «Если это поможет в поиске истины, мы готовы».
«Можно будет кого-нибудь с местного сицилийского телевидения задействовать. Если, как говорит Дана, все каналы подключились к расследованию, значит, они в курсе событий. Найдется же у них хоть один толковый репортер, который поможет разобраться супругам в сути передачи и задать им по ходу несколько вопросов». – Решение задачи начинало проявляться, и Лола, несколько успокоившись, распрощалась с семьей Мацоли.
Они въехали в ночной Рим, Никола еще сбавил скорость. «Феррари» гневно, но сдержанно рыкнула.
– Дорога совершенно свободна! Что происходит? Почему мы тащимся как на похоронах?
– Ш-ш-ш, – прошипел Никола и погладил руль.
– Это ты кому? – спросила Лола с удивлением.
– Машину успокаиваю, – совершенно серьезно ответил Капелини.
– Тебя одного опасно оставлять, – назидательно проговорила журналистка, – у тебя глюки начинаются.
– Вот и не оставляй! – обрадованно заключил Никола.
Они не спеша продвигались вглубь города, мотор обреченно гудел под капотом, в любую минуту готовый взорваться и рвануть вперед со всей мощью.
– Ты кого в этот раз на эфир пригласила?
– Кроме вечных психолога и криминалиста, позвала всю итальянскую группы киношников – режиссера Матео Гавардо, продюсера Клаудио Консоли и актера Леона Дзинни.
– Матео Гавардо… – Повторил Никола. – Я тут кое-что о нем вспомнил. Очень давно он у меня по делу об убийстве двойняшек проходил.
– То есть как?! – Лола вцепилась ему в руку.
– Осторожно! Я же за рулем! – Он затормозил. – А ты сильная, оказывается, я и не знал! – Он потер запястье, сделав вид, что ему очень больно.
Но Лоле было не до перепалки, нехорошее предчувствие кольнуло ее.
– В качестве кого он у тебя проходил? – завопила она.
– Сначала как подозреваемый, – нарочито спокойно проговорил Никола, – а потом, когда разобрались и было подтверждено его алиби, как свидетель.
– Так он прямо в убийстве в начале подозревался?
– Нет, как соучастник, способствовал сокрытию улик. Я тебе повторяю: состава преступления в его действиях обнаружено не было.
Они подъехали к дому Николы. Металлические ворота медленно открылись, шины автомобиля зашуршали по гравию.
– Не нравится мне все это, – пробурчала Лола. – Знала бы, все интервью в Горске с ним по-другому бы выстроила.
– Все. Успокойся уже, завтра найдешь в интернете это дело и во всем сама разберешься.
Вилла Капелини, доставшаяся ему от деда, известного адвоката, встречала их вымытыми витражами, сверкающей чистотой широкой полукруглой лестницы и весело горящими фонариками по периметру всего здания. Старые ели приветливо шумели от легкого ночного ветра.
«Видимо, опять команда уборщиков приезжала», – отметила про себя Лола.
Лола совсем не хотела есть, но после тяжелой российской кухни не посмела отказаться от тонко нарезанного холодного осьминога с зеленью и сразу отправила кусочек себе в рот. Стол уже был накрыт, но они решили поесть в постели, «чтобы зря время не терять», как сказал Никола. «До чего же он иногда бывает приземленный…» – подумала Лола и пошла в душ. Оглянувшись, она заметила, как Никола начал собирать посуду на поднос. Улыбнулась, увидев, как аккуратно он раскладывает приборы и ставит бокалы, старательно вытирает салфеткой запотевшую бутылку просекко и осторожно несет все в спальню. Эти жесты совсем не соответствовали суровому образу Капелини, которого знала и уважала вся Италия.
Она проснулась одна и смутно вспомнила, как Никола поцеловал ее перед уходом на работу. Яркие пронзительные лучи уже светили в полную мощь и заливали всю комнату. Она быстро вскочила, надела шорты и майку, босиком прошлепала по нагретому солнцем полу на кухню. Она прислушалась к своему телу – несмотря на вполне бодрое состояние, после ночи любви тянуло мышцы, чувствовалась непривычная ленная расслабленность, о работе думать не хотелось – вот что значит неделями быть в отъезде.
Налив воды в кофейник, насыпала кофе горкой, немного утрамбовала, она поставила его на огонь и открыла компьютер. Дело, о котором говорил Никола, было восьмилетней давности. Тогда Лола еще только мечтала о карьере журналистки, а уж о своей собственной передаче боялась даже задумываться. Пролистав информацию, она получила полное подтверждение слов бывшего следователя – Матео Гавардо был оправдан по всем пунктам. Стоит ли продолжать рыться в материалах того времени и разыскивать другие версии? День предстоял непростой.
Кофейник гневно забулькал, Лола выключила конфорку, налила густой кофе в маленькую чашечку с толстыми стенками. По кухне разнесся умопомрачительный аромат. Не успела она приложиться к кофе, как на столе заверещал и задергался мобильник. «Дана», – высветилось на дисплее.
– Привет. С приездом!
– Привет! – бодро отозвалась Лола.
– Значит, так, – помощница тут же приступила к делу, – Гавардо подтвердил свое присутствие на программе! – Лола отметила про себя, как Дане удается думать наперед и будто читать мысли. – Дальше: криминалист и психолог – это как обычно. Актер Леоне Дзанни находится в другом городе, так что отпадает. У меня еще Клаудио Консоли записан, это кто? От него никаких звонков не поступало, и его номера я не вижу.
– Это продюсер, я сама им займусь сегодня, постараюсь его тоже к нам вытащить.
– Да уж постарайся, а то что-то совсем негусто гостей получается.
– Нам еще надо будет стендап с родителями Ванессы сделать. Они вчера согласились на съемку. Хотела тебя запустить к ним в Сицилию, но ты мне здесь нужна, так что начальству сообщи о необходимости синхронного включения. С техниками разрули, пожалуйста, только Стефано мне оставь. И главное, чтобы толкового журналиста отправили в дом к супругам Мацоли. Ты никого с сицилийского телевидения не знаешь?
– Почему же, знаю одного. Клевый.
– Мне не нужен клевый, мне нужен сообразительный! Чувствуешь разницу? – Лола начала заводиться.
По всей Италии у Даны были знакомые, что делало ее просто незаменимой, но при виде мужского мускулистого тела у помощницы тут же сносило голову, что часто приводило к необратимым последствиям в работе. Зная такую слабость, Лола тут же включила «начальницу», чтобы не получить потом на прямом эфире тупоголового мачо.
Лола хрустнула последним кантуччи [9], допила кофе и набрала номер продюсера.
– Понятно, все на себя, значит, берешь, – констатировала Дана.
– Ты же знаешь, это единственный выход.
– Вот именно, если возникнут проблемы – дирекция не в курсе, а если все пройдет хорошо, рейтинг подскочит и последствий не будет – вот какое мы руководство замечательное и бесстрашное! Корреспондентов посылаем по всему миру на расследования, и даже в российские структуры сумели внедрить!
– Ну ты скажешь тоже, «внедрить»! – засомневалась журналистка.
– Это не я, это директор так обязательно скажет в разговоре с Берлускони.
Дана была права, и Лола усмехнулась, представляя, как начальство докладывает президенту холдинга, преувеличив раз в десять препятствия, которые пришлось преодолеть, чтобы добиться нужного результата.
– А потом, мне никто не выболтал никаких государственных секретов, мы разговаривали только по делу Ванессы.
– Ты знаешь, я всегда на твоей стороне! Несемся только вперед и обломаем первый канал! – загорелась Дана.
В аэропорту на своем огненно-красном кривоносом «Феррари» Лолу встречал Никола. В тот момент она была рада, что не согласилась на уговоры и не осталась на закрытие фестиваля. У них была впереди вся ночь! Он обнял ее властно, поцеловал, как будто припечатал «моя». Лола растаяла, как подогретый шарик мороженого.
– Ну как там, на Родине, старых друзей не видела? – выруливая с парковки, сразу же поинтересовался Никола.
– Нет, только тетю Галю, мамину старую подругу и режиссера.
– Ну-ну. – Он неопределенно хмыкнул.
Лолу удивила странность первого же вопроса и тон, которым он был задан: «Неужели ревнует? – Она покосилась на недовольную физиономию Николы и не смогла поверить. – Ничто человеческое нам не чуждо! Ревнующий Мефистофель – это здорово!» Она торжествовала, хотя никогда не ставила знак равенства между степенью любви и ревностью.
– Останови на минутку, – попросила Лола.
– Что-то забыла? – Он прижался к обочине.
– Я так скучала! – Она обняла Николу. Он тут же схватил ее крепко, впился в ее губы. Время испуганно остановилось, сделало стойку и отступило перед бушующей страстью. Они целовались долго и упоенно, с наслаждением узнавая и впитывая вкус друг друга, пока тишину не нарушил звонок.
– Извини, не могу не ответить! – Она схватила сумку, телефон, как всегда, выпал из бокового кармашка и затерялся где-то на дне. Звуки простой мелодии длились и длились, возвращая в реальность и ударяя по нервам. Когда Лола наконец вытащила телефон, звонок затих. Это был Сабино Мацоли, отец Ванессы. Она давно подготовила целую речь для супругов, но никак не ожидала, что придется разговаривать в день приезда, да еще так поздно.
«А если у них что-то еще стряслось? – сразу же выскочила догадка. – Уже двенадцатый час, в такую пору просто так не беспокоят!»
– Давай к дому. А я позвоню пока по дороге, – объявила Лола. – И ты как раз послушаешь про всю собранную информацию, чтобы два раза не пересказывать.
– О'кей, – согласился Никола и вывернул на проезжую часть.
Журналистка поставила на громкую связь, набрала Мацоли и почти сразу услышала надтреснутый голос.
– Вы извините, что я вас так поздно побеспокоил, – взволнованно вступил отец девушки, игнорируя приветствия. – У вас же программа буквально послезавтра выйдет, и мы хотели вам сразу сказать… Что бы вы там ни обнаружили о Ванессе, мы хотим знать правду о ее смерти, так что, если вы считаете, что это может помочь в раскрытии дела, давайте в эфир.
Было заметно, что фраза заготовлена заранее, но все равно далась ему с большим трудом. Зная сицилийские традиции, Лола удивилась такому подходу: либо они уверены, что про их девочку ничего компрометирующего просто не найти, либо и впрямь хотят дознаться, что произошло с дочкой, во что бы то ни стало.
– Это хорошо, что вы об этом заговорили, так как мне действительно нужно ваше одобрение на показ некоторых материалов. Я вам сразу могу подтвердить, что ничего, дискредитирующего образ вашей дочери, там нет.
– Слава богу! Значит, мы действительно ее знали и не ошиблись, – выдохнул отец Ванессы.
«Достаточно редкий пример, – подумала журналистка, – гораздо чаще происходит наоборот: родители представляют себе ребенка совсем другим, нежели он есть на самом деле».
Лола коротко рассказала все, что удалось выяснить в России, на всякий случай похвалила адвоката, высказала сожаление, что, несмотря на поездку в Горск, пока не получилось раскрыть истинной причины смерти. Предложила супругам приехать если не на эту, то хотя бы на следующую передачу.
Никола слушал очень внимательно, даже перестроился в средний ряд и замедлил скорость.
– Посетить вашу программу сейчас мы никак не сможем. Да и сказать нам нечего, кроме того, что мы не верим в самоубийство нашей дочери, – в заключение проговорил Сабино.
– А если мы вас на телемост поставим? – Ей нужны были эти люди, их переживания и комментарии по ходу действия.
– Это как? – Было слышно, что Мацоли это предложение удивило.
– Я к вам прямо домой мою помощницу пришлю, Дану, и техников. Они все организуют так, что вы будете на связи со студией. Мы сможем видеть и слышать друг друга, и вы выскажете ваше мнение и замечания по всему материалу.
«А успеют они стендап вовремя подготовить? – соображала журналистка, пока отец Ванессы раздумывал. – Я даже заявку не сделала на дополнительное подключение. Получается, что Дана должна выезжать завтра не позже часа дня».
Конечно, их команда привыкла к различным неожиданностям. Собственно, на них и держалась программа, но в данный момент Лолу одолели сомнения: слишком мало времени оставалось до эфира. Она слышала, как Мацоли что-то спрашивал у жены, потом раздался какой-то посторонний шум, и он тихо проговорил: «Если это поможет в поиске истины, мы готовы».
«Можно будет кого-нибудь с местного сицилийского телевидения задействовать. Если, как говорит Дана, все каналы подключились к расследованию, значит, они в курсе событий. Найдется же у них хоть один толковый репортер, который поможет разобраться супругам в сути передачи и задать им по ходу несколько вопросов». – Решение задачи начинало проявляться, и Лола, несколько успокоившись, распрощалась с семьей Мацоли.
Они въехали в ночной Рим, Никола еще сбавил скорость. «Феррари» гневно, но сдержанно рыкнула.
– Дорога совершенно свободна! Что происходит? Почему мы тащимся как на похоронах?
– Ш-ш-ш, – прошипел Никола и погладил руль.
– Это ты кому? – спросила Лола с удивлением.
– Машину успокаиваю, – совершенно серьезно ответил Капелини.
– Тебя одного опасно оставлять, – назидательно проговорила журналистка, – у тебя глюки начинаются.
– Вот и не оставляй! – обрадованно заключил Никола.
Они не спеша продвигались вглубь города, мотор обреченно гудел под капотом, в любую минуту готовый взорваться и рвануть вперед со всей мощью.
– Ты кого в этот раз на эфир пригласила?
– Кроме вечных психолога и криминалиста, позвала всю итальянскую группы киношников – режиссера Матео Гавардо, продюсера Клаудио Консоли и актера Леона Дзинни.
– Матео Гавардо… – Повторил Никола. – Я тут кое-что о нем вспомнил. Очень давно он у меня по делу об убийстве двойняшек проходил.
– То есть как?! – Лола вцепилась ему в руку.
– Осторожно! Я же за рулем! – Он затормозил. – А ты сильная, оказывается, я и не знал! – Он потер запястье, сделав вид, что ему очень больно.
Но Лоле было не до перепалки, нехорошее предчувствие кольнуло ее.
– В качестве кого он у тебя проходил? – завопила она.
– Сначала как подозреваемый, – нарочито спокойно проговорил Никола, – а потом, когда разобрались и было подтверждено его алиби, как свидетель.
– Так он прямо в убийстве в начале подозревался?
– Нет, как соучастник, способствовал сокрытию улик. Я тебе повторяю: состава преступления в его действиях обнаружено не было.
Они подъехали к дому Николы. Металлические ворота медленно открылись, шины автомобиля зашуршали по гравию.
– Не нравится мне все это, – пробурчала Лола. – Знала бы, все интервью в Горске с ним по-другому бы выстроила.
– Все. Успокойся уже, завтра найдешь в интернете это дело и во всем сама разберешься.
Вилла Капелини, доставшаяся ему от деда, известного адвоката, встречала их вымытыми витражами, сверкающей чистотой широкой полукруглой лестницы и весело горящими фонариками по периметру всего здания. Старые ели приветливо шумели от легкого ночного ветра.
«Видимо, опять команда уборщиков приезжала», – отметила про себя Лола.
Лола совсем не хотела есть, но после тяжелой российской кухни не посмела отказаться от тонко нарезанного холодного осьминога с зеленью и сразу отправила кусочек себе в рот. Стол уже был накрыт, но они решили поесть в постели, «чтобы зря время не терять», как сказал Никола. «До чего же он иногда бывает приземленный…» – подумала Лола и пошла в душ. Оглянувшись, она заметила, как Никола начал собирать посуду на поднос. Улыбнулась, увидев, как аккуратно он раскладывает приборы и ставит бокалы, старательно вытирает салфеткой запотевшую бутылку просекко и осторожно несет все в спальню. Эти жесты совсем не соответствовали суровому образу Капелини, которого знала и уважала вся Италия.
Она проснулась одна и смутно вспомнила, как Никола поцеловал ее перед уходом на работу. Яркие пронзительные лучи уже светили в полную мощь и заливали всю комнату. Она быстро вскочила, надела шорты и майку, босиком прошлепала по нагретому солнцем полу на кухню. Она прислушалась к своему телу – несмотря на вполне бодрое состояние, после ночи любви тянуло мышцы, чувствовалась непривычная ленная расслабленность, о работе думать не хотелось – вот что значит неделями быть в отъезде.
Налив воды в кофейник, насыпала кофе горкой, немного утрамбовала, она поставила его на огонь и открыла компьютер. Дело, о котором говорил Никола, было восьмилетней давности. Тогда Лола еще только мечтала о карьере журналистки, а уж о своей собственной передаче боялась даже задумываться. Пролистав информацию, она получила полное подтверждение слов бывшего следователя – Матео Гавардо был оправдан по всем пунктам. Стоит ли продолжать рыться в материалах того времени и разыскивать другие версии? День предстоял непростой.
Кофейник гневно забулькал, Лола выключила конфорку, налила густой кофе в маленькую чашечку с толстыми стенками. По кухне разнесся умопомрачительный аромат. Не успела она приложиться к кофе, как на столе заверещал и задергался мобильник. «Дана», – высветилось на дисплее.
– Привет. С приездом!
– Привет! – бодро отозвалась Лола.
– Значит, так, – помощница тут же приступила к делу, – Гавардо подтвердил свое присутствие на программе! – Лола отметила про себя, как Дане удается думать наперед и будто читать мысли. – Дальше: криминалист и психолог – это как обычно. Актер Леоне Дзанни находится в другом городе, так что отпадает. У меня еще Клаудио Консоли записан, это кто? От него никаких звонков не поступало, и его номера я не вижу.
– Это продюсер, я сама им займусь сегодня, постараюсь его тоже к нам вытащить.
– Да уж постарайся, а то что-то совсем негусто гостей получается.
– Нам еще надо будет стендап с родителями Ванессы сделать. Они вчера согласились на съемку. Хотела тебя запустить к ним в Сицилию, но ты мне здесь нужна, так что начальству сообщи о необходимости синхронного включения. С техниками разрули, пожалуйста, только Стефано мне оставь. И главное, чтобы толкового журналиста отправили в дом к супругам Мацоли. Ты никого с сицилийского телевидения не знаешь?
– Почему же, знаю одного. Клевый.
– Мне не нужен клевый, мне нужен сообразительный! Чувствуешь разницу? – Лола начала заводиться.
По всей Италии у Даны были знакомые, что делало ее просто незаменимой, но при виде мужского мускулистого тела у помощницы тут же сносило голову, что часто приводило к необратимым последствиям в работе. Зная такую слабость, Лола тут же включила «начальницу», чтобы не получить потом на прямом эфире тупоголового мачо.
Лола хрустнула последним кантуччи [9], допила кофе и набрала номер продюсера.