Смерть на фестивале

– Вот именно! Рассчитывали все в лучшем виде представить, чтобы лишних вопросов не возникло. – Лола пересекала центральный бульвар, вдали уже виднелся металлический горб моста.

– Раиса это объясняет тем, что хотели иностранцам показать, что, мол, в российской полиции тоже умеют работать.

– Я все поняла. Спасибо за информацию! Давайте завтра созвонимся. – Она отключилась и прибавила шагу.

Лола сразу заметила полицейского, стоявшего на самой высокой точке, несмотря на то что он был в гражданской одежде и смотрелся не так значительно, как у себя в кабинете. На столбах вдруг зажглись фонари, осветили улыбки прохожих и грозди всевозможных замочков. Мост оживился, отражаясь мерцающим светом в бурлящей воде. Лола быстро поднялась к капитану.

– Добрый вечер!

– Добрый! – Он оглядел ее, как будто прикидывая, стоит ли вообще с ней разговаривать.

Потянуло прохладным ветром, Лола подняла воротник, почувствовав себя неуютно под испытующим взглядом полицейского. «Спокойно, – приказала она себе, – соберись сейчас же! Это твоя последняя возможность разобраться в этом деле!» – Она подтянула сумку, висевшую на плече, повернула нужным боком в сторону Веревкина. Камера была уже включена.

– Так где конкретно это произошло? – Лола не стала тратить время на ненужные вступления.

– Тело девушки было обнаружено вон там, – он указал рукой на ближайший выпирающий камень на повороте реки, – ну, а бросилась она, скорее всего, прямо отсюда. Во всяком случае, она попала на те валуны, что прямо под нами. Так утверждает аутопсия.

– Утверждает? Вы ничего не перепутали? Я заключение очень внимательно прочитала и не помню там утверждений, а только предположения.

– Значит, придется вам напрячься и перечитать, – с усмешкой сказал капитан, и Лола поняла, что «наездом» с ним действовать нельзя.

Ограждение представляло собой толстые металлические прутья и было действительно высоким. Лола попробовала перегнуться вниз. Полицейский покосился на ее телодвижения, но промолчал. Темная вода бурлила, создавая тяжелый гул, Лоле вдруг стало страшно: «Как можно было пересилить себя и броситься в эту черноту? – К ней начало подбираться отчаяние, а грустная музыка, доносившаяся с бульвара, только дополнила состояние. – Бедная, несчастная девушка… Зачем она это сделала? Почему? Или все-таки был кто-то, кто столкнул ее? И не просто столкнул, а перекинул».

Лола потрогала холодные шершавые прутья – самый верхний доходил до груди. «Если она это сделала сама, то должна была залезть выше, а то и перемахнуть через ограду и спрыгнуть уже оттуда. Если ей кто-то помог, то злоумышленник должен был схватить ее за ноги и перебросить через барьер».

Ладонь, лежащая на металле, вдруг онемела и покрылась испариной, холод как будто пронзил всю руку, дошел прямо до сердца. Она сняла пальцы с ограждения, тепло постепенно возвращалось.

«Я должна сделать все, чтобы помочь обездоленным родителям Ванессы».

– У этой девушки очень хорошие, простые родители. Работящие люди. Она была их единственной дочкой, – тихо произнесла Лола. – Они приехали ко мне и попросили помощи.

На лице полицейского появилось сочувствие. И тут Лолу как замкнуло, она стала рассказывать все, что знала со слов адвоката, о нелегкой жизни семьи Мацоли, а что не знала, допридумывала по ходу, разбавляя воспоминания вполне реалистичными картинками из быта Сицилии. Она говорила и верила сама, а в глазах полицейского мелькало участие и понимание.

– Вот так, – закончила она с грустью. – Все родные убеждены, что Ванесса не могла наложить на себя руки. Но я должна как двоюродная сестра, да и как единственный человек, который может помочь в этой ситуации, докопаться до правды.

Веревкин молчал, как будто собирался с мыслями, и вдруг нарушил молчание.

– Знаете что? А давайте все-таки пойдем поужинаем, как вы и предлагали.

– Давайте, – протянула ошарашенная Лола, ожидавшая чего угодно, но никак не согласия на ужин.

– Только у нас не принято, чтобы женщины угощали, а…

– Тогда сделаем, как принято у нас, – перебила его журналистка, – заплатим alla romana [7].

– Это как? – подозрительно спросил капитан.

– Это означает – каждый за себя.

– Но это у вас, а у нас… – запротестовал капитан.

– На пиратский корабль! – Лола предупредила все дальнейшие возражения.

– Там сейчас шумно очень, пойдемте в «Лисью нору».

– В нору так в нору, – развеселилась Лола.

Веревкин молча спустился с моста, Лола за ним. Он как будто смягчился, проникшись рассказом журналистки, и было такое впечатление, будто он готовится к чему-то и раздумывает.

Ресторан оказался тихим и симпатичным и находился в небольшом подвальном помещении. Несколько залов, соединенных низкими арочными проходами, были выложены старинной кладкой, столики, отгороженные один от другого, стояли в углублениях, над каждым висела люстра с уютным абажурчиком. Все это вполне соответствовало названию кабачка.

Как ни пыталась журналистка найти удобное место для сумки со скрытой камерой, так ничего и не получилось – она была вынуждена повесить ее на спинку стоящего рядом стула.

«Лица видно не будет, – определила она, – а что делать? Не могу же я взгромоздить поклажу прямо на стол. Возьмет стол и руки крупным планом, что тоже совсем неплохо».

Лола заказала борщ и свинину, запеченную в печке с картошкой и розмарином, чем несказанно удивила полицейского – он заказал то же, что и она.

– Если вы не возражаете, я бы водочки выпил, – сообщил капитан. – У вас-то в Италии, я слышал, все больше по вину ударяют.

– У нас итальянского вина нет, – сразу отозвалась официантка. – Могу предложить красное чилийское.

– Это из Чили привезенное или название такое? – переспросила Лола, привыкшая к тому, что на свете существуют только итальянские вина.

– Прямо из Чили, – с гордостью ответила девушка.


– А откуда-нибудь поближе есть?

– Есть из Франции.

– Давайте французское.

Французское красное и запотевший графинчик с водкой им принесли сразу же.

Пока официантка открывала вино, Веревкин налили себе водки, отломил корку черного хлеба, посыпал солью и перцем.

– Кто будет вино пробовать? – Девушка застыла с занесенной бутылкой, укоризненно глянула на капитана.

– Я! – проговорила Лола и подвинула свой бокал.

«Надо же, все как в лучших ресторанах Италии, – подумала она. – Придется разыгрывать по полной».

Получив немного рубинового напитка, она посмотрела на просвет, покрутила бокал, держа за ножку, отчего вино внутри закружилось в водовороте, поднесла к лицу, понюхала и, наконец, пригубила, почмокав губами и прислушиваясь, как это делали сомелье по телевизору.

– О'кей! – Она кивнула в знак того, что вино заслужило высокую оценку.

Официантка с Веревкиным уважительно наблюдали.

Отыграв спектаклик, она сделала нормальный глоток – вино и в самом деле было хорошее. Полицейский последовал ее примеру и выпил водку, закусив хлебной коркой.

– Так что у вас за разговор ко мне такой серьезный? – бросил Веревкин достаточно доброжелательно. – Или вы мне уже все на мосту рассказали?

Она начала твердо, не смешивая факты и стараясь ничего не забыть, но про загадочные звуки в опечатанном номере Ванессы решила пока не упоминать. Когда подошла к главному, описывая ночную встречу Ванессы и Рубена, заметила, как дрогнули и нахмурились брови следователя.

– Все преподносите очень логично, я бы сказал, не по-женски четко, – заключил капитан. – Вам бы в полиции работать, – добавил он без намека на улыбку.

«Вот только еще не хватало, чтобы он о профессии моей догадался», – всполошилась Лола.

– А вы кем работаете? – Полицейский как будто подслушал ее мысли.

– Я первый римский университет оканчивала, факультет «История и политика», – пояснила она медленно, одновременно придумывая, как лучше завуалировать ответ. – Но с таким дипломом непросто найти работу без нужных знакомств, так что перебиваюсь то здесь, то там, – неопределенно закруглила она.

– Значит, так, – он подлил Лоле вина и наполнил свою рюмку водкой, забарабанил пальцами, а Лоле сразу представилось, как это будет смотреться в кадре, – получается, что Рубен первый раз долго разговаривал с Ванессой и даже опоздал на просмотр. Второй раз они вместе пришли на тематический вечер, а возможно, и гуляли перед этим, но в кафе не общались. А третий – это уже поздней ночью, когда режиссер ждал девушку у сквера, буквально за час до ее смерти.

– Это только те случаи, о которых мы знаем, вполне возможно, они незамеченными еще встречались.

– И все это Рубен отрицает, как я понял?

– Не совсем. Поначалу он сделал вид, что они с Ванессой вовсе друг друга не знают, но потом подтвердил знакомство «на пять минут», как он выразился.

– Но последние сведения только со слов этого Сергея.

– Да, вы правы, но я лично была свидетелем, как Рубен отнекивался, утверждая, что он понятия не имеет, кто эта девушка, которая с моста с бросилась. Согласитесь, что это откровенное вранье!

Им принесли борщ. Лола опустила ложку в наваристый, посыпанный мелконарезанной петрушкой суп, размешала кусок густой сметаны. Веревкин опрокинул стопку, сразу заел борщом и вздохнул.

– Если честно, у меня тоже были подозрения по этому делу, я и начальству докладывал. Только не нашли нужным открывать расследование – сочли представленные факты несостоятельными.

– И какие же это факты? – встрепенулась журналистка, сообразив, что «раскалывать» капитана ей уже не придется.

– Вы заключение аутопсии читали, как вы говорите…

– Читала вроде, и не один раз. Более-менее разобралась, – сразу включилась Лола. – Все вроде бы сходится, но на правой руке ссадины странные, если их можно так назвать. А от чего, не очень понятно, вроде как пальцы в расщелине зацепились.

– Вот именно. – Он оценивающе посмотрел на журналистку. – Я бы вас на службу в полицию пригласил, если бы достойную зарплату смог предложить. – Он молча поднес ложку ко рту, с удовольствием прожевал и проглотил содержимое и продолжил: – Не могут они определить, от чего такие гематомы и повреждения. А то предположение, которое выдвинули, по моему мнению, несостоятельно, но начальству виднее. Где ей могло так кисть раздробить, не знаю. Я даже рано утром сапоги болотные взял и на разведку пошел, валуны проверять. Там площадь совсем небольшая от моста и до места, где тело застряло, да и неглубоко. Впрочем, вы сами видели.

Пришла очередь удивляться Лоле: «Вот, оказывается, он какой ответственный! Недооценила я капитана!»

– Но зря промотался, промок только, – продолжил Веревкин. – Можно было и фотографиями обойтись, где четко видно, что руки совершенно свободны, а тело течением прибито между двумя здоровыми камнями. После этого похода сомнения меня поедом съедали. Перед тем как ограждение снять, решил еще раз проверить номер Ванессы. Вдруг что пропустили? Ночное дежурство спокойное было, вот и подумал – чего так сидеть, напарника оставлю, а сам пойду в гостиницу наведаюсь, проконтролирую.

«Вот они, необычные шумы, доносившиеся той ночью сверху! Хорошо, что не вылезла с этим рассказом!»

– Что-то мне подсказывает, что это вы тогда на ресепшен звонили?

– Да, я, – призналась Лола. – До сих пор не пойму, как вы могли незаметно из номера уйти.

– Но я, собственно, и не прятался, а к тому времени уже вниз спустился и слышал, как дежурная охраннику велела проверить номер Ванессы. Только он не пошел, конечно, а сказал, что там полиция что-то опять осматривает. Он меня видел при входе и сам выдал ключи – за стойкой больше никого не оказалось.

«Вот, значит, как все было. Когда я на ресепшен собралась звонить, наверху уже все затихло, то есть Веревкин покинул номер, а охранник на третий этаж так и не поднимался, зря я дожидалась».