Смерть на фестивале

Ни в одно из предположений не вписывался странный шум, доносившийся ночью из опечатанного номера Ванессы, вкрадчивые звуки которого Лола до сих пор вспоминала, укладываясь в постель, и настороженно прислушивалась.

«Армянский режиссер вызывал подозрение своей нервозностью и нежеланием признать знакомство с девушкой, но нельзя забывать, что в разговоре итальянцев тоже присутствовали странные недомолвки. А если разгадка этого несчастья кроется вовсе не в России? Ванесса приехала на фестиваль, чтобы убежать от кого-то или от чего-то, что стало для нее невыносимо, забыться в чужой стране. Ведь не секрет, что смена места лечит. Но не выдержала, почувствовала здесь полное одиночество… Не справилась с нахлынувшими воспоминаниями? Что могло подтолкнуть девушку на такой отчаянный шаг?» – Лола пыталась рассмотреть все происшедшее под другим углом.

«Тогда получается, что мне совершенно нечего делать на фестивале! Если принять эту версию, надо ехать в Сицилию и копать там. Даже если Ванесса сама решилась на этот страшный поступок, но я узнаю его причину, возможно, бедным родителям это принесет хоть какое-то успокоение. Может возникнуть проблема с дирекцией канала – уехала заниматься делом Ванессы и вернулась ни с чем. Пока начальство не требует выхода в прямой эфир, но репортажи, как сказала Дана, начинают затягивать зрителя. Буду выдавать все подтвержденные и неподтвержденные гипотезы, постараюсь заинтересовать итальянский народ, ну а дальше как получится – в этом и заключается реальность происходящего, и публика должна это понимать. Начиная расследование, никто не знает, чем оно закончится».

Она открыла заключение аутопсии – смерть наступила от черепно-мозговой травмы, полученной вследствие удара о камни. Воды в легких очень мало – это значит, что она умерла почти мгновенно. Химический анализ жидкости в легких идентичен воде из речки. Лола заставила себя разглядеть фотографии: «Наверное, хорошо, что я не была с ней знакома. Так проще сосредоточиться и не думать о действительном горе и о раздавленных несчастьем родителях Ванессы».

Далее шло перечисление повреждений на теле, указывалось их предположительное происхождение. Сертификат изобиловал такими словами, как «возможно», «допустимо», «вполне вероятно», «по-видимому».

«Это нам очень знакомо, – отметила Лола, – такой же слоган используют итальянские патологоанатомы, чтобы обезопасить себя от лишних неожиданностей». Ничего, за что можно было бы зацепиться, Лола не заметила.

Мобильник уже давно периодически подрагивал, и, отключив звук, Лола старалась не обращать на него внимания, но тут тишину пронзил дребезжащий звон стационарного телефона.

Она вынырнула из дум и подняла трубку – это был Сергей Купавин.

– Привет! Куда ты девалась? И чего в номере сидишь? – засыпал вопросами Сергей.

– Работаю, – коротко ответила журналистка и, услышав на том конце удивленный возглас, тут же пожалела о сказанном. К счастью, Купавин не стал уточнять, в чем конкретно заключается ее работа.

– Кончай пахать, подходи к нам на просмотр, сегодня хорошие фильмы будут!

– Вот так сразу не смогу. Может, попозже.

– Давай, жду. В кинотеатре «Факел».

Журналистка посмотрела на время – наверное, адвокат закончил договариваться с Калягиной. Она набрала его номер.

– Пронто! – чересчур радостно гаркнул Валотто, перекрикивая музыку.

– Вы с Калягиной закончили?

– Да! Мы все обсудили и фронт работ согласовали! Так что… – Посторонний шум заглушил последние слова.

– Когда мы с вами можем встретиться, переговорить по делу? – строго поинтересовалась Лола, специально не переходя на дружеское «ты», чтобы подчеркнуть официальность их отношений.

– Давай на завтра перенесем, – заюлил адвокат, – Раиса мне сейчас запрос в нужные органы помогает составить.

«Да уж конечно, запрос она ему помогает составить! – про себя возмутилась Лола. – Уже в ресторан завалились, не иначе. Шустрый оказался Валотто, только не там, где надо!»

– Хорошо, – вынужденно согласилась журналистка, понимая, что адвокат все-таки не находится у нее в подчинении. – Но вы можете хотя бы с родителями Ванессы связаться, уточнить по поводу ее истеричной смешливости?

– О'кей, узнаю, – заверил он.

Она посмотрела на экран компьютера, где так и застыло заключение аутопсии, и еще раз перечитала последние строчки.

«Почему кисть правой руки так сильно изуродована? Здесь написано, что она могла застрять между камнями. Если использовано слово «могла», значит, когда тело обнаружили, рука была свободна? То есть они предполагают, что она зацепилась пальцами, а потом течением ее вырвало и унесло. Может быть такое? Теоретически, может… – Лола уставилась на фотографию: кисть была как будто сдавлена с двух сторон, костяшки почти раздроблены. – Могла вода с такой силой выдернуть тело? Надо на мост сходить, посмотреть все получше. Да и с Веревкиным не мешало бы еще встретиться, кое-какие вопросы накопились. Только согласится ли он на свидание?»

Лола включила звук на мобильнике и увидела четыре пропущенных звонка три от Галины, один с неизвестного номера, письмо от Даны, три сообщения от Николы.

Она начала с Николы – это были смешные и милые послания от влюбленного и уже соскучившегося мужчины. Лола улыбнулась – она все еще не могла привыкнуть к несоответствию его суровой внешности Мефистофеля и неприкрытой наивности в проявлении чувств.

Посидев так немного с блаженной улыбкой, журналистка открыла письмо от Даны: «Рейтинг репортажей повышается, – писала та, – дирекция вполне успокоилась. Первый канал подхватил брошенную тобой наживку, и Бобриха, в силу невозможности поездки в Россию, рванула в Агриженто, к родителям Ванессы. Ждем дальнейшего развития событий».

«Да уж, эта вечная фраза – “ждем развития событий”… – Лола вспомнила, как вот так же, чуть больше года тому назад, сидела одна в заметенном снегом далеком российском поселке и не знала, откуда взять хоть какую-нибудь информацию по убийству, а со студии приходили требования срочного развития событий. – Похоже, ситуация повторяется, но на то я и профессиональная журналистка, чтобы понаставить хитрых ловушек, заманить туда зрителей и заставить их негодовать и спорить до тех пор, пока сама не открою им выход и не выпущу на свободу, дав все разгадки».

Лола вернулась к письму Даны: «Очень много вопросов пришло по фильму, где работала Ванесса и который ты нам фоном дала в последнем репортаже. Скорее всего, наш канал будет запрос делать на его показ».

«Надо бы продюсерам доложить об этом, если, конечно, они не в курсе – вот оно следствие простого упоминания фильма на телевидении», – думала Лола.

Журналистка уже хотела набрать номер Галины, как прямо над головой раздались четкие шаги.

– Та-а-к, – протянула она и подняла голову.

Кто-то ходил в номере Ванессы, и звук напоминал цоканье каблуков. Не раздумывая и не дожидаясь лифта, Лола рванула на третий этаж и остолбенела – никаких заградительных лент и пломбы. Первая версия журналистки, возникшая мгновенно, – «кого-то заселили». Она собралась с духом и постучала в дверь.

– Да, что еще? – послышался недовольный женский голос. – Заходите!

– Добрый день! – Лола шагнула в номер и сразу почувствовала запах освежителя и чистящего порошка.

Было ясно, что здесь все как следует отдраили. Номер был в точности таким же, как у Лолы. Вся мебель находилась на тех же местах, и только занавески отличались оттенком желтого. В центре, спиной к журналистке, стояла высокая худая женщина и, не поворачиваясь, раскладывала свои вещи по полочкам в гардеробе.

– Не дали приличный номер, так еще и покоя нет, каждую минуту кто-то… – Наконец, она повернулась и увидела Лолу. – Не поняла, а вы кто такая?


– Извините, я перепутала дверь, – проговорила Лола и, быстро оглядевшись и не дожидаясь лишних вопросов, удалилась.

«И что я надеялась там увидеть? Совершенно ясно, что женщина только что заехала и ничего не знает о том, кто здесь проживал до нее».

Лола вернулась к себе и наконец позвонила Гуляевой. Она долго не отвечала, и, когда Лола занесла руку над красной точкой, раздался ее шепот.

– Лол, я на просмотре, говорить не могу. Подходи к нам в «Факел».

Лола собралась быстро – чуть подправила макияж, схватила сумку, надела и застегнула куртку – вечером становилось прохладно. Через пятнадцать минут она уже была в холле кинотеатра. Сеанс давно начался. Женщина у входа бросила взгляд на ее бейджик, попросила не пробираться в центр, чтобы не мешать зрителям, и тихо открыла перед ней дверь зала.

На экране мелькали титры, народ начал подниматься. В середине зала перед небольшим столом сидели уже знакомые ей члены жюри.

Пока она раздумывала подойти или нет, к ней подлетел Сергей Купавин.

– Привет! Ты давно пришла?

– Да нет, только что, не получилось раньше.

– Сейчас еще один фильм дадут, кстати, неплохой, и мы свободны, – скороговоркой пробарабанил он. – Я еще хотел с тобой насчет Ванессы поговорить. Мне кажется, это важно. Дождешься меня?

– Конечно, тем более что фильм, как ты говоришь, неплохой.

Свет начал гаснуть, и он заспешил к своей группе жюри.

Своим неожиданным предложением поговорить о девушке Сергей взбаламутил мысли Лолы, которые к тому моменту успели успокоиться. Вместо того чтобы вникать в действие на экране, журналистка все время думала о Ванессе. Размышления ее хороводом крутились вокруг нестыковок, образовавшихся в расследовании, навевая грусть и чувство несвойственной ей безысходности.

Лола не была поклонницей документального кино, хотя всегда с интересом смотрела старые ленты с историческими событиями, здесь же предлагалось осмыслить рвение главных героев стать кем-то в этой жизни. Три молодых, отчаянных и, казалось бы, уверенных в себе музыканта… Или наоборот, сомневающихся в наличии у себя таланта, правильности выбора цели и ценностей? Отбор следовал один за другим, герои выкладывались по полной, за кадром слышался наставительный голос режиссера… Шли годы, мясорубка действительности смяла, передавила амбиции и чрезмерный апломб… Или все-таки они выдержали, прошли через неизбежное взросление и не упустили свои возможности?

Лола подсознательно понимала, что фильм спорный и стоящий, но мозг упорно клевали мысли: «Почему Сергей хочет вернуться к теме Ванессы?», «Что он мог вспомнить и почему это вдруг стало для него важно?»

Картина закончилась, а Лола так и не смогла сосредоточиться и вникнуть в ее суть. Решила, что нужно пересмотреть потом, и направилась к выходу, чтобы не пропустить Сергея.

– Вот она где, пропащая душа! Ты хоть видела что-то или только сейчас подошла? – из толпы выбралась Галина.

– Последний фильм полностью, – ответила Лола, выглядывая среди двигающихся людей молодого человека. – Мне показался интересным, – вяло оценила Лола, думая о другом. Ей совсем не хотелось вступать в полемику.

Сергей вовремя пробрался к ним и спас Лолу от наметившейся дискуссии.

– Сейчас встреча с Вороновым начнется, а потом просмотр его новой картины, пойдем? – предложил он, запыхавшись.

– Ты же хотел…

– По дороге поговорим, этот показ в другом кинотеатре, – оборвал он Лолу.

– Не люблю я этого режиссера, – заметила Гуляева, – опять начнет рассказывать, как ему здесь плохо работается и как ограничивают его свободы. А о том, что он давно в Германии живет и большинство его работ сделаны на выделенные Министерством культуры деньги, – молчок. Вот народ его и считает предводителем угнетенных.

«Надо же, – удивилась про себя Лола, – Воронова даже в Италии знают, как режиссера, противостоящего власти».

Публика почти рассосалась, и журналистка заметила, как, прячась за последними зрителями, к дальнему выходу пробирается Рубен.

«Не хочет он со мной общаться или просто спешит?» – усомнилась Лола, наблюдая, как Рубен, пригнув голову, скрылся в дверях.

– Значит, вы на мероприятие идете? – делано менторским голосом проговорила Галина. – Я, если подойду, то только на фильм, не хочу разглагольствования режиссера слушать. Веди себя прилично, – строго добавила, обращаясь в Сергею. – Ты даже не представляешь, что он на фестивалях творит! – Лоле это предостережение показалось странным.

– В общем, так, – начал Сергей, собираясь с мыслями, как только Галина удалилась, – долго я вспоминал, все боялся ошибиться, но сегодня все по полочкам разложил, и получается вот что – Ванесса в последнюю ночь своей жизни была с Рубеном!

– Но ты об этом говорил уже, и мы выяснили, что они пошли в кафе и там их все видели. Правда, не вместе. Неясно только, кто из них как этот вечер закончил.

– Нет, ты меня не поняла. Или я так выразился нескладно – то, о чем я тебе пытаюсь сказать, произошло в третьем часу ночи уже после всех вечеринок.

– Та-а-к… – протянула Лола, еще не очень понимая, к чему клонит Сергей.

– Я тогда вернулся около часа в свой номер и, прямо скажем, «хороший». Сразу в кровать плюхнулся и заснул, а где-то через пару часов проснулся от лунного света – начал глаза слепить. Ворочался-ворочался и понял, что придется занавески задернуть. Подхожу к окну – лунища янтарная щурится прямо в лицо. Даже не помню, когда еще такую видел. Взялся за шторы и вижу – по пустынной набережной девушка идет, причем очень быстро. Присмотрелся – Ванесса. И ясно, что в сторону от гостиницы направляется. – Лола ошарашенно молчала. – А уже когда к повороту приблизилась – там, где лестница к реке спускается, помнишь? – к ней Рубен присоединился. И такое впечатление, что начал ей что-то эмоционально доказывать, жестикулируя. Так они за деревьями и скрылись.

– Далековато это от гостиницы, – только и смогла выговорить журналистка.

– Согласен, поэтому сразу тебе не сказал, все пытался детали припомнить получше. Не был уверен, что это Рубен. А тут вчера стали спорить по поводу фильма. И как он замолотил конечностями, меня как будто пронзило: где я эти жесты мог видеть? Ну и вспомнил. Ты же знаешь, как он руками машет, когда разговаривает.

– Так ты уверен? – все еще сомневалась Лола.

– Практически.

«Вот что это за ответ?» – внутренне возмутилась журналистка.

– Ты понимаешь, что с этим надо в полицию идти?