Сломанный клинок

– И героически сдохнуть?! – поинтересовался Гена, не скрывая иронии.

Крыть было нечем. Мы вернулись туда же, откуда начали две недели назад, когда он за шкирку вытащил меня из полутрансового состояния и погнал на пробежку под дождём пополам со снегом. Тогда шоковая терапия сработала на «ура», и мы впервые за всё время смогли хотя бы поговорить. И он доходчиво объяснил все нюансы моего положения.

Спорить было глупо и неправильно. Я молча прилип к окну машины и задумался.

Род Маэда был уничтожен полностью. Род Хаттори был его единственным правопреемником, о чём гласил старый договор времён Реставрации Мэйдзи, когда великие дайме Маэда согласились принять вассальную присягу от тех, кого хотела стереть с лица земли половина Японии. Вот только был один важный нюанс.

Маэда – свободный род. А свободные роды не могут иметь вассалов. Был заключён союз. И сейчас, согласно этому договору, только я мог юридически распоряжаться активами обеих семей. Как союзник. Пусть и де-юре. А активы – это две крупных компании, основной деятельностью которых было выполнение государственных оборонительных заказов. Собственно, из-за них и началась война.

Ответственность за тысячи людей, так или иначе связанных клятвой служения, ответственность за исполнение множества обязательств, взятых не мною, но именем рода. И священный долг самурая. Точнее, уже не самурая.

– Как ты себе это представляешь? На меня там все пальцем показывать будут. Тем, кто не сдержал слово, нигде не рады, – спросил я, дыхнул на окно и несколькими движениями пальцев начертил два иероглифа на запотевшем участке стекла. – Помнишь, что́ это обозначает?

– Помню. Не драматизируй. Здесь к этому отнесутся не так остро, как у вас в империи. Если хочешь, можно устроить тебя в школу под другим именем.

– Никогда! – вскипел я и подпрыгнул на сиденье, чувствуя, как от стыда алеют уши и щеки. – Ты предлагаешь мне, потомку древнего рода, прятаться под чужим именем?!

– Спокойнее, Леон, спокойнее. Небеса не разверзлись, гром не грянул. Ничего я тебе кроме школы не предлагаю. Успокойся. Мы, кстати, почти подъехали. Аля, между прочим, очень за тебя беспокоилась.

Очередная вспышка эмоций меня доконала. Да и сказать уже было нечего.

– Хрен с тобой, зачисляй меня в школу. Посмотрим, какая она хорошая. Когда на занятия?

– А я не сказал? Завтра!





Глава 2




Дикий и опасный хищник притаился в углу комнаты, сжатый с трех сторон прочными кирпичными стенами – вольготно развалившись, он жадно, с треском пожирал свою добычу. Ещё несколько порций отборного корма для него ожидали своего часа, и поэтому он торопился, сгорая от жажды и алчности.

Сидевший за письменным столом мужчина лет тридцати на вид задумчиво любовался зверем. Сотканный из искр и языков огня, тот был великолепен. Дымные полосы гармонично сочетались с рыжим пламенем шерсти, в каждом движении хищника сквозили ничем не прикрытые мощь и Сила. Смертоносная и полуразумная «техника» ранга мастер. Его «техника», вместившая в себя всю ярость, весь гнев и всю ненависть к его врагам. Его визитная карточка, благодаря которой он получил своё прозвище – Уссурийский Тигр.

Хищник в камине забесновался, разбрасывая яркие жгучие искры, словно чувствуя, как в его хозяине вновь разгорается злость. На этот раз Андрей Бельский злился сам на себя. Он не мог простить себе той беспомощности, которую ощущал всё острее и острее с каждым днем.

– Всё как мне и говорили. Ты так посольство разнесешь по камешку, и что тогда? Скандал? Так хватит уже того, что ты устроил совсем недавно. Хватит?! – спросил Андрея его невидимый собеседник, устроившийся в тени возле входа в кабинет.

– Дядя, всё в порядке. Меня не надо контролировать…

Огненный зверь взревел и шарахнулся по стене, оставляя проплавленные в кирпиче следы от когтей.

– Я вижу, Андрюша, вижу. Папе так и передать? Или пусть сразу ремень готовит? Ты же знаешь, он у нас человек резкий и вспыльчивый, не чета мне.

Полномочный представитель Российской империи, исполняющий обязанности посла в Японии, опасливо поморщился и вспомнил, что у отца до сих пор тяжелая рука. Младшие регулярно плакались ему в жилетку, сетуя на судьбу, и просились на работу.

– Это несерьёзно. Оставь подобные аргументы другим.

– Ах, несерьёзно. Прости, племянник, запамятовал старый, что ты взрослым стал, – зашипел дядя, выходя из тени и, возвышаясь над родичем на голову, навис над ним, сложив руки на груди. От его мощной, словно вытесанной из камня фигуры исходила такая мощь, что мастер огня почему-то начал чувствовать себя нашкодившим ребенком. – Тогда какого х… ты творишь? Что за кровавые планы о мщении за чужую женщину?

Андрей вздрогнул как от удара, покраснел, побледнел, скрипнул зубами и что есть сил саданул кулаками по толстой дубовой столешнице.

– Она мне не чужая. Они были моими друзьями, дядя, я обещал им защиту! – заорал Андрей в порыве чувств, и ему вторил зверь, громогласным рыком заставляя дрожать стёкла в окнах и на полках книжного шкафа. Столешница треснула и немного просела, стол ощутимо закачался, устояв лишь каким-то чудом.

– Думать надо было раньше, когда обещал, – устало выдохнул его оппонент и ушел обратно в тень. – Твой отец… недоволен. Мягко говоря. Нам не нужна международная война кланов. Даже если она будет короткой. И победоносной. Угомонись! Это приказ главы клана!

Последние слова прозвучали безапелляционно, как приказ, и они были им. Глава клана властен над волей каждого, кто считает себя его частью.

– Дядя! Я должен… – вскинулся было Бельский-младший, но замер, остановленный жестом старшего родственника. Замер и, после недолгой паузы, бессильно опустил глаза.

– Помолчи немного. Я знаю твою ситуацию. Нелегко, согласен. Просто подожди. У тебя будет возможность обрушить на этих уродов огненный шторм и пройтись по их землям очистительным пламенем. Но не под нашим знаменем. И не сейчас.

– Вот так просто? – возмутился Андрей. – Забыть обо всём и ждать?!

– Да, главное, чтобы результат был соответствующий, – коротко отрезал его дядя, давая понять: спор окончен.

Пламя в камине уже пожрало всю древесину и продолжало гореть – его питала мощь мастера, его желание убивать и мстить, и это пламя могло пожрать что угодно для утоления его мести. Русская аристократия не прощает потерь и нанесенных обид. Никогда. Андрей молча подошёл к зверю и, погрузив пальцы в искрящуюся шерсть хищника, почесал его за ухом. Оторванный от столешницы кусок дерева хищник взял с руки с покладистостью воспитанного домашнего зверя и смачно захрустел выдержанной столетней древесиной.

– Ты мне поможешь, когда придёт время? Нам понадобятся люди, техника. Я должен помочь ему отомстить, – спросил Андрей, глядя в переливающиеся ворохом оттенков языки пламени.


– Ты же знаешь, что помогу. Весь клан поможет. Просто подожди, – поспешно сказал его дядя и с досадой поморщился. Слово, данное племяннику, придется сдержать.

– Надеюсь, мы не опоздаем, как это уже случилось один раз…





Российская империя. Сибирь.



Княжество Морозовых, город Сибирск.



Высшая кадетская школа


Он напал из засады, как хищный и смертельно опасный зверь – парализовал мой разум за доли секунды и запустил ледяные когти мне в сердце, вынуждая его сбиться с ритма, а меня – ощутить необычайную слабость и дрожь во всём теле. Я ненавидел его и был благодарен ему. Не ждал его появления и желал его больше чем кого бы то ни было. Потому что был готов.

Страх.

Древнейший и коварнейший из врагов. Он взывал к моей слабости, шептал и уговаривал, угрожал и кричал, пытаясь добиться своей цели. В нём не было ничего от животного ужаса, только рационализм и холодная логика. Иначе у него не было ни малейшего шанса. Но и давать его ему я не собирался.

– Дальше как-нибудь сам, не провожайте. До вечера, – тихо сказал я опекунам и открыл автомобильную дверцу. Пахнуло морозной свежестью, под подошвой новехоньких ботинок захрустела тонкая наледь, налетевший ветер распахнул полы незастегнутой шинели. Дверца за спиной негромко хлопнула, и почти сразу взревел движок. А я остался стоять перед гостеприимно распахнутыми воротами в новую жизнь.

Всё верно. Мы не любим долгих прощаний и напутственных фраз. Всё важное уже сказано.

Мне было страшно. Я боялся ожидавшей меня неизвестности. Там, за стеной, ограждающей учебное заведение от окружающего мира, был иной мир, законы которого мне ещё только предстоит изучить. Лишь в одном я мог быть уверен на все сто процентов – таким, как я, там приходится очень и очень несладко. Страх не пускал меня в этот мир, взывая к благоразумию. Он становился препятствием.

Поправив фуражку, я глянул на часы и торопливо прошёл сквозь ворота, не забыв козырнуть выглянувшему из сторожевой будки бойцу. Тот расплылся в довольной улыбке и ответил на воинское приветствие, прежде чем нырнуть обратно в теплое нутро своего убежища. Фейсконтроль пройден. Впереди меня ждал кошмар почти любого подростка – школа. Я не ждал от неё ничего хорошего и поэтому даже предпринял кое-какие меры.

Ноутбук, пылившийся с моего приезда в Россию, был извлечён из-под кровати сразу после возвращения из ночной вылазки. Остаток ночи я посвятил сбору информации – фотографии местности, история учебного заведения, различные упоминания Высшей кадетской школы в сети. Картина вырисовывалась довольно интересная. Особенно для иностранца, решившего получить образование в одной из лучших военных школ Российской империи.



Главный учебный корпус ВКШ мог бы послужить отличным пособием для начинающих архитекторов, так как наглядно демонстрировал все отличительные признаки барокко. Монументальное и величественное здание привольно раскинулось на площади, равной двум футбольным полям, опираясь на десятки колонн и кариатид. Его формы накладывались друг на друга, усложняя объёмы и создавая причудливую игру светотени в лучах рассветного солнца. И от него отчётливо веяло стариной.

Высшая кадетская школа была кузницей будущих кадров для войск Российской империи. Высокий конкурс, необычная система обучения и отличные преподаватели занимались подготовкой тех, кто заранее решил связать свою дальнейшую жизнь с военной службой. Причём не было сделано акцента на обязательную службу именно государству, многие из выпускников школы, получив направления в офицерские училища и закончив их, возвращались обратно в кланы аристократов, а то и попросту становились наёмниками.

Разделение на сословия по правилам школы отсутствовало – присутствовала атмосфера боевого братства, и это помогало сформировать правильный взгляд на жизнь в дальнейшем, то есть не мерить людей исключительно по происхождению и положению в обществе. Можно даже сказать, что основатели Кадетки замахнулись на высокую цель воспитания будущих патриотов, готовых служить Родине и защищать её, при этом особое внимание уделялось нравственному воспитанию подрастающего поколения. Честь, достоинство и верность или становились атрибутами учащегося, или школа лишалась своего ученика.

Поместить учебное заведение решили не абы где, а в Сибирске, вотчине сибирских князей Морозовых. Император Константин Справедливый в 1878 году высочайшим указом дал позволение на основание Высшей кадетской школы, выписал итальянских архитекторов и даже одарил клан Морозовых каменоломней. Спустя всего десять лет, на огромной территории в тридцать гектаров вырос величественный комплекс зданий, с тех пор лишь прираставший новыми объектами.

Про качество обучения и говорить было нечего. Но важнее всего было то, что под патронажем клана Морозовых и самого императора дети могли обучаться совершенно безбоязненно. На территории Высшей кадетской школы образовалась некая нейтральная территория, «место мира», в границах которого на задний план отходили разногласия аристократов и любая, даже самая ожесточенная кровная вражда. Со временем даже появилась негласная традиция среди выпускников – проведенные вместе годы под одной крышей в некоторых случаях настолько сближали потомков враждующих родов и кланов, что конфликты разрешались именно их усилиями.

В Японии подобные школы – редкость. В первую очередь из-за сугубо военного профиля. Я о них разве что слышал, но понимал, что разница будет если не колоссальной, то ощутимой. А благодаря брату у меня был годичный опыт обучения в токийской старшей школе – Данашафу. Среднюю и младшую я даже не рассматривал.

– Всё познается в сравнении, – пробурчал я себе под нос, прыжками преодолевая ступеньки у входа и открывая массивную двойную дверь. И застыл зачарованным сусликом, увидев перед собой разветвляющиеся коридоры. Слишком много коридоров. – Лабиринт. Пятница у меня уже есть, теперь мне нужна Ариадна? Или GPS-навигатор?





* * *


В ректорате меня уже ожидал секретарь. По-военному подтянутый и на зависть бодрый сухощавый мужчина в скромном синем мундире призывно поприветствовал меня взмахом руки с зажатым в ней пухлым томиком и, подробно поясняя, нагрузил ворохом распечаток:

– На первое время я выдам вам подробную карту корпусов. В офицерском планшете есть специальное отделение под неё. Свод правил учреждения обязательно изучите и сделайте это максимально внимательно. Незнание закона не освобождает от ответственности. Расписанием советую заняться отдельно, на обратной стороне распечатки все пояснения по цветовой гамме отметок и цифро-буквенным обозначениям. Анкету кадета я жду заполненной у себя на столе после окончания занятий.

– Благодарю вас, – пробормотал я, растерянно переводя взгляд с бумаг в руках на секретаря. – А вы не подскажете…

– Гражданский? – секретарь встрепенулся, заинтересованно выгнул бровь и добавил уже себе под нос: – Это будет интересно.

– …в каком часу появится ректор?

– Господин Таранов сам назначит вам встречу, молодой человек! – он немедленно ответил и посоветовал с участием в голосе: – А вам я пока рекомендую проследовать в тридцать вторую аудиторию. До начала занятий ещё час, вы вполне успеете ознакомиться с необходимым минимумом бумаг.

Признаваться в собственной неграмотности было стыдно. Такой «потери лица» мне здесь не простят. С каждой минутой вся эта затея со школой казалась мне всё более безнадежной. Но виду я не подал и, максимально вежливо распрощавшись, отправился на поиски своей аудитории.

Коридоры в учебном корпусе достойны отдельной песни. Высокие, метров семь, потолки, колонны, барельефы и картины на стенах. Очутившись в таком, поневоле чувствуешь себя несколько некомфортно, этаким пигмеем, что забрел в вотчину великанов.