Слишком дружелюбный незнакомец

Она поправила волосы, как если бы находилась в многолюдном собрании.

— О, сегодня эти маленькие секреты уже не имеют никакого значения. И особенно, Людовик, я хочу, чтобы вы знали: второй раз я вас уже не прощу.

Она встала. Ее лицо снова появилось в свете неоновых ламп. Подойдя к самой решетке, она сжала прутья обеими руками.

— Я прекрасно понимаю, что работы в моей комнате могут подождать. Вы еще не готовы. Более того: я спрашиваю себя, будете ли вы готовы вообще когда-нибудь.

Брайан почувствовал, что его сердце забилось с бешеной скоростью. Недавний случай что-то бесповоротно изменил в их взаимоотношениях. Теперь он больше не был для нее маленьким существом, которое нужно защищать от окружающего мира. Для нее он превратился в угрозу. В бомбу замедленного действия.

Эта женщина далеко не глупа. Если не принимать во внимание ее безумную выходку, она очень быстро поняла, что может его удержать только за решеткой. Что же произойдет в один прекрасный день, когда эта ситуация перестанет ее устраивать? В тот день, когда она почувствует, что должна избавиться от него?

Он исчезнет, и никто на свете не станет о нем беспокоиться. «А как там Брайан, о нем что-нибудь слышно?» «Полицейские его так и не поймали… Должно быть, сбежал куда подальше и живет там припеваючи…»

Мадам Вассер порылась у себя в кармане брюк.

— Сейчас я оставлю вам коробку анальгетиков. Можете взять две таблетки, но затем до каждого следующего приема вам придется ждать четыре часа. Соблюдайте дозировку, они очень сильные. С ногой Франсуа они творили настоящие чудеса.

Подняв оставшуюся свободной руку, Брайан пошевелил запястьем.

— На случай, если вы не заметили, обращаю ваше внимание, что у меня нет часов.

Судя по всему, это замечание позабавило ее.

— Ваше тело само будет знать, когда вам понадобится очередная таблетка.

С этими словами она отошла от решетки.

— О! Еще одно… Месье Вассер вам не поможет. Даже несмотря на то, что у него мог быть… момент сомнения, теперь он на моей стороне, знайте это. Мы живем вместе уже больше тридцати лет, и у нас позади многие вещи, которые соединили нас крепче, чем вы можете себе представить. Знаю, что он не одобряет моего поведения, но он больше не способен в чем-либо мне отказать. У него передо мной долг, причем такой, который он никогда не сможет оплатить.

Долг? О чем она говорит? Но это же не может быть та измена двадцатилетней давности?

— Почему вы это делаете?

В глазах мадам Вассер появилось недовольное выражение, которое, скорее всего, означало: «Почему вы решили об этом заговорить?»

Она не ответила.

— Почему? — настаивал Брайан. — Мне необходимо это знать.

— Я вам уже объяснила, Людовик…

Когда он выпрямился с угрожающим видом, она сделала легкое движение, чтобы отступить.

— Нет, хватит этих ваших глупостей! Вы сейчас скажете мне, что все это для моего блага, чтобы защитить меня… Но, черт возьми, откройте глаза! Я вам никто, всего лишь случайный прохожий, который занимался вашим садом и выполнил несколько работ в вашем доме. Я помог вашему мужу сменить колесо! Вы же знаете, что все это не имеет для меня никакого значения…

Он задел чувствительную струнку, так как она отступила еще на шаг, поднеся ладонь ко рту:

— Людовик!

Вытянув прикованную руку, он постучал наручником о кронштейн, к которому та была прикована.

— И перестаньте называть меня так, дерьмо и еще раз дерьмо! Какой смысл ломать всю эту комедию? Меня зовут Брайан, и вы прекрасно это знаете. Слышите: меня зовут Брайан, Брайан, Брайан!

Теперь он уже кричал. Его голос дрожал от гнева, срываясь почти до визга. Брайан неистово тряс головой, как будто у него перед лицом вился целый рой пчел. Ему показалось, что вся кровь отхлынула у него от мозга и прилила к низу туловища.

— Перестаньте, ради бога, вы с ума сошли!

Его крики перешли во взрыв безумного смеха.

— Это я-то сошел с ума? Ах ты, чокнутая тварь! Посмотри на меня: я прикован к стене, заперт в этой собачьей клетке, и я еще после этого сумасшедший!

Он снова принялся хохотать во все горло, откидывая голову назад. А вдруг у него не получится остановиться. И он умрет со смеху…

Что ты вообразил себе, мой бедный Брайан? Ты в дерьме, в полнейшем дерьме! Ты никогда не отделаешься от этой ненормальной… У вас настоящий разговор глухих.

На глазах у него показались слезы отчаяния. Все вокруг сделалось расплывчатым. В конечном итоге, он ничего больше не мог предпринять.

Делай со мной все, что хочешь. Можешь убить меня прямо сейчас. Все лучше, чем здесь плесневеть.

Вдруг, когда Брайан зажал себе голову коленями, его охватил сильный приступ кашля, от которого он едва не задохнулся.

— Тсс! Замолчите.


Брайан заметил, что она резко подняла взгляд и посмотрела в сторону лестницы. Что-то ее и вправду беспокоило. Он замолчал.

Вдалеке слышался шум мотора, который казался едва различимым…

Скрип гравия под колесами…

К дому приближалась машина. Ему это не показалось!

В тело хлынул поток адреналина, который был в тысячу раз сильнее и целительней, чем все успокоительные на свете.

Мадам Вассер снова повернулась к нему. На лице ее ясно читалась паника. Меньше чем за сутки он уже второй раз видел это выражение.

Ветер меняется, Брайан…

Глубоко вдохнув, будто ныряльщик перед погружением, он приготовился заорать.





12




И в то же время он был не в силах издать ни звука.

Его что-то удерживало.

На лице его тюремщицы больше не было паники, она вся куда-то улетучилась. Вместо нее там ясно читалась крайняя степень сосредоточенности, соседствующая с важностью и степенностью. Вопреки ожиданиям Брайана мадам Вассер вовсе не потеряла контроль над ситуацией. О нет, она не собиралась сидеть и ждать, пока его вопли будут услышаны таинственными незнакомцами, которые только что проникли в ее владения.

На секунду она исчезла, скрывшись за этажерками, на которых стояли винные бутылки. Когда она снова появилась на свету, в руках у нее был какой-то предмет. Очень странная вещь, которую Брайан тотчас же узнал.

А затем изумленно вытаращил глаза.

Что это за?!.

Металлический обруч, подобие уздечки, свисающая короткая цепочка… Он узнал намордник из коллекции Вассера. Орудие пытки, которым он тогда сильно порезал себе палец…

С ужасом отпрянув от нее, он как бешеный принялся дергать за цепочку наручников. Мадам Вассер направилась к решетке с поспешностью, которая его буквально парализовала, и открыла дверь, издавшую зловещий звук.

— Я знала, что это может произойти. В таком случае не о чем и беспокоиться.

Она говорила сама с собой, тихим голосом. Брайану показалось, что он является для нее всего лишь затруднением, которое надо устранить.

В голове у него бились, сталкиваясь между собой, мысли. Когда она спустила этот намордник в погреб, чтобы иметь его под рукой? В первый же день? Или приняла меры предосторожности уже после его попытки к бегству?

Он снова попытался кричать, но горло вдруг пересохло. Изо рта вылетел только жалкий писк.

Кричи, черт тебя подери, кричи же!

— Не надо делать глупостей, — раздраженно произнесла она тем же приглушенным голосом, как если бы ее можно было услышать снаружи. — Иначе я буду вынуждена надеть на вас эту вещь. У меня нет выбора.

И тут она набросилась на него. У Брайана не было времени разработать хоть какой-нибудь план. Он попытался вывернуться, отодвинуться от нее, отпихивая ее от себя ногами. Мешочек со льдом упал на пол, и боль в травмированной ноге, казалось, вспыхнула как факел.

Без всякой деликатности мадам Вассер швырнула его на землю и с силой наступила коленом на грудь. Он отбивался, как только мог. Наручники, цепочка от которых была вытянута на максимальное расстояние, впилась в кожу и кость запястья. От правой руки, практически неподвижной из-за травмы, не было никакого толка.

Не делай этого, я буду вести себя спокойно, обещаю…

Давление на грудь усилилось. Она почти раздавила его всем своим весом. Казалось, еще немного, и его кости затрещат под этой тяжестью.

— А ну успокойтесь, растяпа!

Перед тем как закрыть глаза, Брайан успел заметить тусклый блеск вороненого металла. Должно быть, намордник оказался слишком мал для него; металлический обруч впился в кожу головы и натер уши.

Его тело непрестанно двигалось. Брайан извивался, будто рыба в сачке. Он попытался достать мадам Вассер правой ногой и отбросить ее от себя, но тогда она еще сильнее навалилась на его грудную клетку.

— Откройте рот!

А не шла бы ты!

Он сжал губы. Бесполезно. Его передние зубы задел металлический язык; удар будто эхом отозвался во всей челюсти. Он почувствовал, что кончик одного из них сломался во рту и острый металл разрезал верхнюю губу.

Язык у него во рту сам сложился. Этот вкус крови, стекающей из разреза на губе… и ужасная горечь ржавого металла… Больше всего на свете ему хотелось блевать, как если бы ему в горло засунули два пальца.