След черного призрака
Часть 39 из 43 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– У вас остались сомнения?
– Да. Мне хотелось бы удостовериться, что всё действительно в порядке.
– Каким образом? – Он не иронизировал и, похоже, действительно был готов сотрудничать.
– Мне нужно что-нибудь, содержащее частичку Галины, например, волосы. Я смогу просмотреть её воспоминания.
– Вы действительно это можете? – В глазах Богдана горел неподдельный интерес. – Я поищу что-нибудь подходящее в её комнате.
Он скрылся в одном из коридоров-лабиринтов, ведущих в неизвестном направлении, и вскоре вернулся с расчёской. На зубчиках осталось несколько пепельных волосков.
Богдан наблюдал за моими манипуляциями с прежним интересом.
Я решила обойтись установкой наблюдателя – входить в транс в присутствии малознакомого человека не рискнула.
– Всё нормально, это не она, – устало подытожила я через несколько минут.
Богдан вздохнул с облегчением:
– Я так и думал! И что, вы вот так любого человека проверить можете?
– В принципе да.
В глазах мужчины мелькнуло что-то странное. Наверное, тоже дискомфорт испытывает. Боится, что все его тайны одним прикосновением выведаю? Обычная реакция людей на мои способности.
– Тогда, если позволите… – Парень сорвался с дивана и метнулся куда-то наверх, а через пару минут вернулся с ещё одним волосом. – Вот, проверьте, если не сложно.
– Чей это?
– Мамин. Нет, не подумайте, я её ни в чём не подозреваю, просто беспокоюсь. Она в последнее время стала очень нервной и ведёт себя странно, словно чего-то боится, а мне не признаётся.
Долго уговаривать меня не пришлось – самой не терпелось выведать тайны Жаклин, ведь в моём списке подозреваемых она шла сразу после Галины.
Ради такого дела, пожалуй, можно пренебречь техникой безопасности и задействовать полный транс, чтобы не упустить детали. Я объяснила Богдану, что от него требуется, и погрузилась в транс…
Очнулась я от болевых ощущений в щиколотках и кистях рук. Перед глазами всё ещё стояли ужасные кровавые картины скальпированных и выпотрошенных блондинок, а душу разъедала отрава чужого отчаяния.
Богдан сидел рядом, держал мои ладони в своих и изучал моё лицо внимательным грустным взглядом.
– Это не волос Жаклин! Это… были вы! – с ужасом выдохнула я и перевела взгляд на широкую серую изоленту, опоясывавшую мои запястья.
Ноги тоже были связаны.
Вот глупая, сама с этим трансом подставилась!
Глава 29
– Мне очень жаль, Злата. Вы мне нравитесь, но я не могу теперь просто вас отпустить, – с искренним раскаянием в голосе произнёс мужчина. – Не стоило играть в детектива. Не женское это дело.
– Но как же так?! Ведь вы – мужчина, не понимаю! – Я действительно не понимала, поскольку в трансе очень ясно чувствовала именно женскую энергетику. – Всех этих женщин убили вы, и даже Оксану?!
Он горько усмехнулся.
– Не поверите, но Оксана – единственная во всей этой истории, кого мне искренне жаль. Она открыла мне глаза на истинное положение вещей, но, к сожалению, перестаралась с шантажом.
– Как… она ведь собиралась шантажировать Жаклин, при чём тут вы?!
Он наконец отпустил мои руки и пересел в кресло напротив.
– Жаклин не было, а меня её секрет касался самым непосредственным образом. Вот, она и предложила мне его выкупить.
– Значит, на снимках были вы?
– Да. Сейчас покажу. Оригиналы я уничтожил, но перед этим переснял для потомков.
Богдан улыбнулся ещё горше и, покопавшись в дорогом айфоне, показал мне фотографию новорождённого ребёнка – на первый взгляд самого обычного мальчика.
Он внимательно наблюдал за выражением моего лица.
– Ничего не замечаете?
– Нет. – Я покосилась на связанные руки, мне сейчас как бы не до просмотра фотосессий.
– А так? – Он щёлкнул по экрану, увеличив некоторые детали изображения, и я невольно ахнула:
– О! Это же… так вот в чём дело!
– Да. Вот таким я родился – ребёнок-гермафродит с признаками обоих полов. Такое «счастье» выпадает одному малышу из двадцати пяти тысяч новорожденных. Представляете, как мне повезло! Впрочем, гермафродит может стать относительно полноценным мужчиной или женщиной, главное, не ошибиться с выбором пола. Обычно выбор делают врачи, по физиологическим признакам – смотрят, какие органы наиболее развиты. В некоторых цивилизованных странах ребёнку дают подрасти, а потом он выбирает сам. В моём случае выбор сделала мама, основываясь на своём знаменитом жизненном кредо: «В моём доме может быть только одна блондинка!» Дочь-соперница ей была ни к чему, Жаклин выбрала мальчика, призванного оттенять её красоту.
Она с самого детства лепила из меня идеального сына – таскала по секциям, кастингам, музыкальным школам. Заставляла глотать гормональные препараты, ссылаясь на слабое здоровье и нехватку мужских гормонов.
Я повиновался, потому что был уверен, что всё так и должно быть – ведь мама плохого не посоветует! А когда понял, что мне нравятся не девушки, а парни, решил, что я какой-то моральный урод. С удвоенным усердием стал посещать спортзал, безропотно глотал таблетки, мечтая только об одном – стать настоящим мужчиной, чтобы маме не пришлось за меня краснеть! Я и представить себе тогда не мог, что всё могло быть иначе. А впрочем, не могло: лет в пять-шесть мне сделали полостную операцию, удалив «лишние» органы, и пути назад уже не было.
Богдан поднял рубашку, я увидела тонкий шрам, пересекающий низ его живота.
– Мама всю жизнь кормила меня сказками об острой кишечной непроходимости, и я верил, пока не появилась Оксана с фотографиями…
– Откуда они у неё? – Ответ меня не особо интересовал, я тянула время в надежде, что Войнич всё же получит ту не дошедшую ранее эсэмэску.
– И первую, и вторую операции делал её дед, хирург-гинеколог. Он же назначал препараты и контролировал моё развитие. Несколько лет назад старик умер, но перед смертью, видимо, успел поделиться с внучкой некоторыми секретами из личной практики.
– Зачем было её убивать? Не смогли договориться?
Богдан на мгновение закрыл лицо ладонями и тихо произнёс:
– Страшно в один момент потерять всё, чего добивался годами! Я испугался, что из «поющего супермена» превращусь во всеобщее посмешище. Это первое, о чём я подумал, услышав её слова. Даже встречу для передачи денег назначил подальше от дома, в лесополосе, чтобы никого не встретить. Убивать её не собирался, даже не думал об этом. Всё как-то само получилось. Мы сидели в машине, обсуждали детали и никак не могли договориться. Она настаивала на ежемесячных переводах, я же не собирался содержать её всю жизнь. Тогда она сказала, что пойдёт с этой историей на телевидение, там сенсации любят, и выскочила из машины, а я просто включил зажигание, повернул руль и… почувствовал толчок. Очень неприятное ощущение. Оксана лежала на дороге и не шевелилась. Я хотел подойти к ней, но тут из-за поворота появилась другая машина, пришлось срочно уехать. Как потом выяснилось, тот, другой, водитель был пьян, решил, что это он сбил девушку, и спрятал тело в лесу, а её сумочку забрал.
– Сумочку с фотографиями? – уточнила я. – Так это вы разгромили полицейский участок?
– Я должен был уничтожить снимки, а погром – всего лишь прикрытие, чтобы запутать следы.
Связанные руки затекли, запястья болели, время, казалось, остановилось. Взгляд Богдана был отрешённым и пустым. Я испугалась, что от откровений он сейчас перейдёт к более активным действиям и снова прервала молчание первой:
– А потом вы вдруг возненавидели всех блондинок и начали убивать?
Он вздрогнул и отрицательно покачал головой:
– Я не сразу всё осознал. Только через несколько дней понял, чего лишился. Что на самом деле я не урод, а женщина, ошибочно запертая в теле мужчины. Что, если бы Жаклин заботилась о чём-то, кроме собственной внешности, всё могло быть иначе! Я мог бы стать не «поющим суперменом», а просто популярной певицей и быть рядом с любимым человеком. Во всяком случае, у меня тогда был бы хоть шанс попытаться его завоевать.
– Его? – Я вспомнила день рождения певца: слова, жесты, взгляды присутствовавших там людей теперь наполнились новым смыслом. – Ваш любимый человек… Костя?
Он грустно кивнул:
– Все уверены, что я люблю Олесю. Уже не помню, кто автор этой версии, но я её всегда активно поддерживал. Это гораздо лучше правды.
– А Костя знает?
– Нет, конечно, и не узнает. Он считает меня хорошим другом. Это лучше, чем ничего.
Я невольно съёжилась от хлынувших от него потоков тоски и горечи.
Ну раз уж у нас доверительная беседа, почему бы не спросить о главном:
– И всё же почему вы убили Свету, да ещё с такой ужасающей жестокостью?!
Он нахмурился:
– Боюсь, я не смогу этого объяснить. Я знал, что она крутит роман с Андреем, да и другим мужчинам глазки строить успевает. Это раздражало, но не имело особого значения. Но когда эта дрянь стала вешаться ещё и на Костю – сорвался. Я вдруг увидел в ней все самые гадкие черты Жаклин и захотел их уничтожить. Так же, как мать уничтожила ту, кем я мог стать! Это было как вспышка, как сумасшествие! Я убивал с мыслью, что был бы лучшей женщиной, чем она…
Он снова закрыл лицо руками:
– Это было сильнее меня, словно внутри проснулось нечто, дремавшее много лет. В каждом из нас живёт зверь, Злата, даже несколько – гордыня, тщеславие, ярость. Если кормить своего зверя одним лишь отчаянием, однажды он поглотит человека, полностью подчинив себе. Именно это случилось со мной. Второй раз я убил, когда получил от Кости приглашение на свадьбу…
Я покосилась на часы – мы здесь уже двадцать минут. Чем больше времени пройдёт, тем больше шансов, что нас обнаружат.
Продолжаем разговор, лишь бы его внезапное желание исповедаться не пропало.
– А что случилось на вашем дне рождения? – Я чувствовала очень сильные эмоции, словно, отчаяние достигло апогея.
Богдан откинулся в кресле, прикрыв глаза:
– Было так. Я узнал, что Леся и Костя ждут ребёнка… А тут ещё мама со своей «Колыбельной для сына»! Настоящее издевательство! В тот вечер я банально напился, чуть ли не до потери сознания, потому что испугался собственной реакции. А на следующую ночь в «Феерии», едва увидев какую-то блондинку, вспомнил о ребёнке и потерял контроль над ситуацией. Не мог не думать о том, что всё это могло быть и у меня, но уже ничего нельзя вернуть!
– Да. Мне хотелось бы удостовериться, что всё действительно в порядке.
– Каким образом? – Он не иронизировал и, похоже, действительно был готов сотрудничать.
– Мне нужно что-нибудь, содержащее частичку Галины, например, волосы. Я смогу просмотреть её воспоминания.
– Вы действительно это можете? – В глазах Богдана горел неподдельный интерес. – Я поищу что-нибудь подходящее в её комнате.
Он скрылся в одном из коридоров-лабиринтов, ведущих в неизвестном направлении, и вскоре вернулся с расчёской. На зубчиках осталось несколько пепельных волосков.
Богдан наблюдал за моими манипуляциями с прежним интересом.
Я решила обойтись установкой наблюдателя – входить в транс в присутствии малознакомого человека не рискнула.
– Всё нормально, это не она, – устало подытожила я через несколько минут.
Богдан вздохнул с облегчением:
– Я так и думал! И что, вы вот так любого человека проверить можете?
– В принципе да.
В глазах мужчины мелькнуло что-то странное. Наверное, тоже дискомфорт испытывает. Боится, что все его тайны одним прикосновением выведаю? Обычная реакция людей на мои способности.
– Тогда, если позволите… – Парень сорвался с дивана и метнулся куда-то наверх, а через пару минут вернулся с ещё одним волосом. – Вот, проверьте, если не сложно.
– Чей это?
– Мамин. Нет, не подумайте, я её ни в чём не подозреваю, просто беспокоюсь. Она в последнее время стала очень нервной и ведёт себя странно, словно чего-то боится, а мне не признаётся.
Долго уговаривать меня не пришлось – самой не терпелось выведать тайны Жаклин, ведь в моём списке подозреваемых она шла сразу после Галины.
Ради такого дела, пожалуй, можно пренебречь техникой безопасности и задействовать полный транс, чтобы не упустить детали. Я объяснила Богдану, что от него требуется, и погрузилась в транс…
Очнулась я от болевых ощущений в щиколотках и кистях рук. Перед глазами всё ещё стояли ужасные кровавые картины скальпированных и выпотрошенных блондинок, а душу разъедала отрава чужого отчаяния.
Богдан сидел рядом, держал мои ладони в своих и изучал моё лицо внимательным грустным взглядом.
– Это не волос Жаклин! Это… были вы! – с ужасом выдохнула я и перевела взгляд на широкую серую изоленту, опоясывавшую мои запястья.
Ноги тоже были связаны.
Вот глупая, сама с этим трансом подставилась!
Глава 29
– Мне очень жаль, Злата. Вы мне нравитесь, но я не могу теперь просто вас отпустить, – с искренним раскаянием в голосе произнёс мужчина. – Не стоило играть в детектива. Не женское это дело.
– Но как же так?! Ведь вы – мужчина, не понимаю! – Я действительно не понимала, поскольку в трансе очень ясно чувствовала именно женскую энергетику. – Всех этих женщин убили вы, и даже Оксану?!
Он горько усмехнулся.
– Не поверите, но Оксана – единственная во всей этой истории, кого мне искренне жаль. Она открыла мне глаза на истинное положение вещей, но, к сожалению, перестаралась с шантажом.
– Как… она ведь собиралась шантажировать Жаклин, при чём тут вы?!
Он наконец отпустил мои руки и пересел в кресло напротив.
– Жаклин не было, а меня её секрет касался самым непосредственным образом. Вот, она и предложила мне его выкупить.
– Значит, на снимках были вы?
– Да. Сейчас покажу. Оригиналы я уничтожил, но перед этим переснял для потомков.
Богдан улыбнулся ещё горше и, покопавшись в дорогом айфоне, показал мне фотографию новорождённого ребёнка – на первый взгляд самого обычного мальчика.
Он внимательно наблюдал за выражением моего лица.
– Ничего не замечаете?
– Нет. – Я покосилась на связанные руки, мне сейчас как бы не до просмотра фотосессий.
– А так? – Он щёлкнул по экрану, увеличив некоторые детали изображения, и я невольно ахнула:
– О! Это же… так вот в чём дело!
– Да. Вот таким я родился – ребёнок-гермафродит с признаками обоих полов. Такое «счастье» выпадает одному малышу из двадцати пяти тысяч новорожденных. Представляете, как мне повезло! Впрочем, гермафродит может стать относительно полноценным мужчиной или женщиной, главное, не ошибиться с выбором пола. Обычно выбор делают врачи, по физиологическим признакам – смотрят, какие органы наиболее развиты. В некоторых цивилизованных странах ребёнку дают подрасти, а потом он выбирает сам. В моём случае выбор сделала мама, основываясь на своём знаменитом жизненном кредо: «В моём доме может быть только одна блондинка!» Дочь-соперница ей была ни к чему, Жаклин выбрала мальчика, призванного оттенять её красоту.
Она с самого детства лепила из меня идеального сына – таскала по секциям, кастингам, музыкальным школам. Заставляла глотать гормональные препараты, ссылаясь на слабое здоровье и нехватку мужских гормонов.
Я повиновался, потому что был уверен, что всё так и должно быть – ведь мама плохого не посоветует! А когда понял, что мне нравятся не девушки, а парни, решил, что я какой-то моральный урод. С удвоенным усердием стал посещать спортзал, безропотно глотал таблетки, мечтая только об одном – стать настоящим мужчиной, чтобы маме не пришлось за меня краснеть! Я и представить себе тогда не мог, что всё могло быть иначе. А впрочем, не могло: лет в пять-шесть мне сделали полостную операцию, удалив «лишние» органы, и пути назад уже не было.
Богдан поднял рубашку, я увидела тонкий шрам, пересекающий низ его живота.
– Мама всю жизнь кормила меня сказками об острой кишечной непроходимости, и я верил, пока не появилась Оксана с фотографиями…
– Откуда они у неё? – Ответ меня не особо интересовал, я тянула время в надежде, что Войнич всё же получит ту не дошедшую ранее эсэмэску.
– И первую, и вторую операции делал её дед, хирург-гинеколог. Он же назначал препараты и контролировал моё развитие. Несколько лет назад старик умер, но перед смертью, видимо, успел поделиться с внучкой некоторыми секретами из личной практики.
– Зачем было её убивать? Не смогли договориться?
Богдан на мгновение закрыл лицо ладонями и тихо произнёс:
– Страшно в один момент потерять всё, чего добивался годами! Я испугался, что из «поющего супермена» превращусь во всеобщее посмешище. Это первое, о чём я подумал, услышав её слова. Даже встречу для передачи денег назначил подальше от дома, в лесополосе, чтобы никого не встретить. Убивать её не собирался, даже не думал об этом. Всё как-то само получилось. Мы сидели в машине, обсуждали детали и никак не могли договориться. Она настаивала на ежемесячных переводах, я же не собирался содержать её всю жизнь. Тогда она сказала, что пойдёт с этой историей на телевидение, там сенсации любят, и выскочила из машины, а я просто включил зажигание, повернул руль и… почувствовал толчок. Очень неприятное ощущение. Оксана лежала на дороге и не шевелилась. Я хотел подойти к ней, но тут из-за поворота появилась другая машина, пришлось срочно уехать. Как потом выяснилось, тот, другой, водитель был пьян, решил, что это он сбил девушку, и спрятал тело в лесу, а её сумочку забрал.
– Сумочку с фотографиями? – уточнила я. – Так это вы разгромили полицейский участок?
– Я должен был уничтожить снимки, а погром – всего лишь прикрытие, чтобы запутать следы.
Связанные руки затекли, запястья болели, время, казалось, остановилось. Взгляд Богдана был отрешённым и пустым. Я испугалась, что от откровений он сейчас перейдёт к более активным действиям и снова прервала молчание первой:
– А потом вы вдруг возненавидели всех блондинок и начали убивать?
Он вздрогнул и отрицательно покачал головой:
– Я не сразу всё осознал. Только через несколько дней понял, чего лишился. Что на самом деле я не урод, а женщина, ошибочно запертая в теле мужчины. Что, если бы Жаклин заботилась о чём-то, кроме собственной внешности, всё могло быть иначе! Я мог бы стать не «поющим суперменом», а просто популярной певицей и быть рядом с любимым человеком. Во всяком случае, у меня тогда был бы хоть шанс попытаться его завоевать.
– Его? – Я вспомнила день рождения певца: слова, жесты, взгляды присутствовавших там людей теперь наполнились новым смыслом. – Ваш любимый человек… Костя?
Он грустно кивнул:
– Все уверены, что я люблю Олесю. Уже не помню, кто автор этой версии, но я её всегда активно поддерживал. Это гораздо лучше правды.
– А Костя знает?
– Нет, конечно, и не узнает. Он считает меня хорошим другом. Это лучше, чем ничего.
Я невольно съёжилась от хлынувших от него потоков тоски и горечи.
Ну раз уж у нас доверительная беседа, почему бы не спросить о главном:
– И всё же почему вы убили Свету, да ещё с такой ужасающей жестокостью?!
Он нахмурился:
– Боюсь, я не смогу этого объяснить. Я знал, что она крутит роман с Андреем, да и другим мужчинам глазки строить успевает. Это раздражало, но не имело особого значения. Но когда эта дрянь стала вешаться ещё и на Костю – сорвался. Я вдруг увидел в ней все самые гадкие черты Жаклин и захотел их уничтожить. Так же, как мать уничтожила ту, кем я мог стать! Это было как вспышка, как сумасшествие! Я убивал с мыслью, что был бы лучшей женщиной, чем она…
Он снова закрыл лицо руками:
– Это было сильнее меня, словно внутри проснулось нечто, дремавшее много лет. В каждом из нас живёт зверь, Злата, даже несколько – гордыня, тщеславие, ярость. Если кормить своего зверя одним лишь отчаянием, однажды он поглотит человека, полностью подчинив себе. Именно это случилось со мной. Второй раз я убил, когда получил от Кости приглашение на свадьбу…
Я покосилась на часы – мы здесь уже двадцать минут. Чем больше времени пройдёт, тем больше шансов, что нас обнаружат.
Продолжаем разговор, лишь бы его внезапное желание исповедаться не пропало.
– А что случилось на вашем дне рождения? – Я чувствовала очень сильные эмоции, словно, отчаяние достигло апогея.
Богдан откинулся в кресле, прикрыв глаза:
– Было так. Я узнал, что Леся и Костя ждут ребёнка… А тут ещё мама со своей «Колыбельной для сына»! Настоящее издевательство! В тот вечер я банально напился, чуть ли не до потери сознания, потому что испугался собственной реакции. А на следующую ночь в «Феерии», едва увидев какую-то блондинку, вспомнил о ребёнке и потерял контроль над ситуацией. Не мог не думать о том, что всё это могло быть и у меня, но уже ничего нельзя вернуть!