Скрижаль альтера

Пока я размышляла, Нейлали глубоко вздохнула и неожиданно запела. На удивление низким, грудным, словно бы даже не своим голосом, от которого внутри все затрепетало.

Не ожидая от маленькой феи такого мощного резонанса, я на какое-то время позабыла и о Рэйве, и об удивленно разинувшем рот Кине, и о соседях, среди которых возник и тут же смолк восторженный шепоток. Все мое внимание было приковано к Нейлали и к медленным, завораживающе плавным движениям ее маленьких рук, с пальцев которых вдруг веером рассыпались крохотные золотистые искры.

Окруженная невесомой пыльцой, величественная фея и впрямь стала похожа на маленькую волшебницу. Она медленно кружилась над озером, продолжая петь какую-то песнь, с ее ладоней уже непрерывно струились целые ручейки золотистых искорок. Но при этом они не падали в воду, а крохотными снежинками разлетались по всей поляне, оседая на листве, на сине-зеленых волосах крылатого народа и тончайшим покрывалом стелясь над озерной гладью, по которой тоже пошло непонятное волнение.

Будучи не в силах оторвать глаз от этого удивительного зрелища, я подалась вперед и стиснула пальцами подлокотники, не понимая, какая сила влечет меня к поющей фее и что это за неведомый зов, которым вдруг наполнилось все мое существо. В этот момент я забыла обо всех своих подозрениях, из моей головы напрочь вылетели лишние мысли. Я больше не боялась зубастых хозяев леса. Не думала, чем для нас может закончиться эта ночь. Напрочь забыла, что уже больше суток провела на ногах и не далее как час назад мечтала лишь о мягкой постели, – я обо всем забыла. Абсолютно. И как завороженная следила за движениями королевы фей, словно в этом заключался какой-то сакральный смысл.

Было в ней что-то гипнотическое, вызывающее трепет и подспудное чувство сопричастности к чуду. В какой-то момент показалось, что и я тоже там, вместе с Нейлали, кружусь над темным озером и настойчиво кого-то зову. Или молюсь? Я чувствовала это каждой клеточкой тела. Землю, листья, сонно ворочающиеся под землей корни. Слышала каждый крик, ощущала каждый раздающийся в кустах шорох и воспринимала как свой каждый вздох, который был сделан на огромной поляне. Я была и я, и не я. Словно тысячи жизней пронеслись в тот миг в моей голове. Миллионы мыслей, эмоций, желаний. Но все это меркло по сравнению с той глубокой, всеобъемлющей и всепоглощающе величественной глубиной, которая разверзлась под гладью старого лесного озера.

Более того, лес ответил мне, нам ласковым шелестом листвы, едва слышным скрипом стволов, тихим шепотом ветра в раскачивающихся кронах и умиротворяющим плеском волн. Ярко разгоревшейся точкой в самом центре маленького лесного бассейна, в отражении которого неожиданно стали проступать не склонившиеся до самой земли ветки, а небо, бескрайнее черное небо с крохотными жемчужинами звезд и лениво плывущими облаками, а также виднеющиеся вдалеке верхушки совсем других деревьев, не тех, что окружали нас плотной стеной. Те, в отражении, имели не зеленую, а насыщенно-золотого цвета листву, тонкие и изящные прямые стволы, и на них не виднелся толстый слой мха, который покрывал деревья во владениях Нейлали.

Это было словно окно в другой мир, такой же волшебный и не менее прекрасный, чем этот. А в нем, там, вдалеке, словно за поверхностью огромного зеркала, точно в таком же танце кружилась и танцевала еще одна женщина. Правда, не фея – самая обычная женщина, одетая в свободные серебристые одежды. Стройная, изящная. Бескрылая. Скорее всего, моего роста или даже чуть выше. Но с таким поразительно правильным, я бы даже сказала, совершенным лицом, что при виде его захватывало дух.

Правда, глаза женщины я не увидела – они оказались плотно закрыты. Зато ее голос, эхом отозвавшийся в ночи, поразил меня до глубины души. Именно такой голос, наверное, фантасты сравнивают с журчанием ручейка или звоном хрустального колокольчика. Совершенный голос. Идеальный. Такой же невыносимо прекрасный, как и его удивительная хозяйка.

У меня в груди что-то болезненно сжалось, а на глаза сами собой навернулись слезы от осознания этой неоспоримой, недостижимой и нечеловеческой красоты. И оно достигло апогея, когда изображение в озере наложилось на образ танцующей феи, на мгновение став единым целым. Словно два разных мира сошлись на долю секунду в маленькой фее. Два лица. Две личности. И две совершенно разные сущности.

Именно в этот момент женщина, у которой не было крыльев, открыла глаза и взглянула прямо на меня. Всего на миг. На крохотную долю мгновения. Прямо так, через глаза застывшей над озером королевы. Но именно в этот миг я поняла: Рэйв был прав, и между мирами одного спектра действительно есть связь. Намного более тесная и древняя, чем можно было бы представить. Связь не только в пространстве, но и, вполне возможно, во времени. Ведь эта женщина… это тоже была Нейлали. В прошлом или в будущем. В этом мире или в каком-то другом. Но они были связаны. Общими знаниями, устремлениями и желаниями. Двое – как одно целое. Как две сестры или самые настоящие двойники. Да, именно такие: крохотная фея и невыразимо прекрасная бескрылая леди, во взгляде которой сквозили мудрость веков и теплая, почти материнская улыбка.

Вот что я увидела, когда песнь наконец оборвалась и отражение в озере исчезло. И так же неожиданно поняла, почему же нас не только не убили, но, вопреки всем правилам, пригласили на сегодняшнее торжество.

– Ты на нее чем-то похожа, – едва слышно выдохнул Кин, когда повисшая в воздухе пыльца начала оседать на землю, а королева фей опустила руки и, одарив меня еще одним долгим взглядом, упорхнула во тьму.

Я потрясенно промолчала. Но про себя подумала, что, возможно, меня действительно приняли за другую. Хорошо это или плохо, сказать пока было трудно, но одно я почувствовала совершенно точно – больше нам в этом лесу ничего не грозит. Не потому, что Нейлали этого не хотела. Просто сегодня, благодаря ей, я сумела его услышать. Пусть на долю мгновения, но ощутила то, что ощущали феи, когда обращались к нему за помощью. Этот лес и впрямь был живым. Вернее, весь этот мир, который нам довелось увидеть, был таким же живым, как я или Рэйв. Молчаливым, но разумным. Терпеливым, но отнюдь не беззащитным. И он был такой не один. Поэтому, когда на мое колено с низким гудением грохнулся невесть откуда взявшийся жук, я уже не сомневалась. И вместо того чтобы привычно смахнуть насекомое на землю, подставила ему открытую ладонь, а когда жук неохотно туда перебрался, наклонилась и аккуратно спустила его на стол. Прямо к сочному, незамедлительно выросшему плоду, в который жучок немедленно и вгрызся.

Трудно было выразить словами то, что открылось мне в эту ночь. Но кое-что я тогда осознала четко: я больше никогда без причины не сорву красивый цветок и не сломаю мешающую ветку. Не растопчу муравейник. Не разорю птичье гнездо. И не напугаю пролетающую мимо птицу. Мир – это то, чего нельзя вот так взять и постичь, глянув на него из окна собственного дома. Но можно попытаться его почувствовать, попробовать начать относиться к нему по-другому и постараться беречь его даже в таком неказистом проявлении, как упавший на платье жук. Ведь для мира каждый из нас – такой же крохотный жучок, и у каждого из нас своя задача. Или, если хотите, цель. Кто-то из нас хищник, кто-то травоядный. Одни умеют летать, а кто-то вообще ни разу в жизни не высунет нос из-под земли. И каждый из нас видит только свой крохотный кусочек, не особенно стремясь узнать что-то новое или выйти за пределы своего обжитого мирка. Решив, что это и есть то, чего мы достойны, мы просто живем, радуемся, огорчаемся, порой даже пытаемся думать. И крайне редко обращаем внимание на то, что творится за околицей. Там, где, как нам кажется, заканчивается наш мир.

– Похоже, празднику конец, все расходятся, – так же тихо уронил Рэйв, когда феи начали подниматься из-за стола и в оглушительной тишине одна за другой упархивать обратно в лес.

– Нам, наверное, тоже пора? – предположил Кин.

Я рассеянно кивнула, когда он потеребил меня за рукав. А затем медленно поднялась, наткнулась на пристальный взгляд вставшего с колен альтера и так же медленно наклонила голову, отвечая на его невысказанный вопрос.

Да. Что-то во мне изменилось этой ночью, но я еще сама не поняла, что именно. Мою душу словно вывернули наизнанку, внимательно рассмотрели и только после этого вернули обратно. Ощущения были странными. Тело словно занемело, в голове царила совершеннейшая пустота. Я то ли умерла, то ли заново родилась. Поэтому довольно смутно помнила, как мы добрались до отведенной нам хижины. Копившаяся двое суток усталость, моральная и физическая, обрушилась на мои плечи совершенно неожиданно. Кажется, не добравшись до нужного дерева каких-то нескольких шагов, я все-таки потеряла равновесие. А потом… потом я ничего не помню, кроме того, что кто-то ласково погладил мои волосы и шепнул:

– Не бойся, девочка. Здесь ты в безопасности. А эта ночь останется с тобой навсегда.



Когда я открыла глаза, то долго не могла сообразить, где нахожусь и что вообще происходит. Едва осознала, что хочу пить, как в мои губы ткнулось что-то тонкое, как трубочка для коктейля, только покрытое прохладными капельками росы и сладко пахнущее лесными ягодами. Машинально потянувшись к ней, я с удовольствием напилась и далеко не сразу сообразила, что сделала это лежа на боку, с комфортом устроившись на чьем-то плече и ни на миг не задумавшись, что это такое, откуда взялось и почему так удачно исполнило мое мимолетное желание.

А потом вспомнила прошедшую ночь, сообразила, на чьем плече могла вчера уснуть, и заполошно подскочила.

– Рэйв!

Вольготно раскинувшийся на спине альтер неохотно приоткрыл один глаз:

– Ты чего дергаешься? Спи. Еще рано.

Я в полнейшей растерянности уставилась на его расслабленное лицо. Недоверчиво оглядела мятую рубашку, которую он и не подумал снять. Такие же мятые штаны. Босые стопы, зарывшиеся до щиколоток в густую листву невесть откуда взявшегося ложа. Затем повертела головой. Оценила размеры этого самого ложа, которое кто-то заботливо вырастил посреди основной комнаты, не поскупившись на размеры. Наконец заметила приютившегося в ногах Рэйвена Кина, опустила взгляд на свое нескромное платье и незаметно выдохнула.

Уф-ф…

От чего бы меня вчера ни сморило, чем бы ни опоили, но никакого безобразия тут не произошло. Мы оба одеты. Кин рядом. А значит, беспокоиться не нужно. Ну, разве что о том, что вместо прически на моей голове наверняка опять красуется птичье гнездо.

Проведя рукой по волосам, я с сожалением взглянула на осыпавшиеся лепестки и огорченно вздохнула. Ну точно. Гнездо. Зато платье на месте. И, как я подозревала, при свете дня оно выглядело еще более откровенно, чем накануне вечером. Стоило бы переодеться, но я, если честно, совершенно не представляла, как теперь буду его снимать. На меня же его наматывали слоев в двадцать, если не больше. Завернули, как в рулон дорогого шелка, в нужных местах сделали складочки, чтобы не так просвечивало. Но это в темноте смотрелось прилично. А сейчас, господи боже, мне ужасно не хотелось в таком виде щеголять перед малознакомым мужчиной.

Прикрыв рукой просвечивающую сквозь тончайший шелк грудь и почувствовав, как наливаются румянцем щеки, я отвернулась и пошарила глазами по помещению. Ага, в углу виднеется еще один тюк. Надеюсь, что с одеждой. А вот обуви как не было, так и не появилось.

Хм. Теперь до него надо как-то добраться.

– Закрой глаза, – попросила я, осторожно сползая с импровизированной постели.

Рэйв, как нарочно, распахнул сразу оба.

– Зачем?

– Затем, что надо!

– Все равно не понял… а-а, ты стесняешься? – усмехнулся альтер. И вместо того, чтобы, как честный человек, отвести глаза, уселся на ложе и бесцеремонно на меня уставился. – По-моему, тут нечего стесняться. Хорошая фигура, красивые формы.

Я возвела глаза к зеленому потолку.


– Это тебе нечего стесняться. Ты себе одежду из воздуха можешь сделать. А у меня такой полезной способности нет, поэтому, будь добр, отвернись. И сделай вид, что меня тут вообще нет.

– Вчера тебя это не смущало.

– Вчера я даже не помню, как сюда добралась.

– Я тебя принес, – не двигаясь с места, сообщил Рэйв. – А уж на меня ты взобралась совершенно самостоятельно.

Я прикусила губу:

– Извини. Этого я тоже не помню. И еще раз извини, если тебя это задело.

Альтер только фыркнул, но все же соизволил наконец отвернуться к стене. А когда прошмыгнула в душевую и принялась возиться с платьем в поисках конца, за который следует дернуть, чтобы его размотать, насмешливо бросил:

– Платье, кстати, не рви. Оно садится один раз, зато намертво.

– Чего?! – опешила я.

– Угу. Обмену и возврату не подлежит.

– Что значит, не подлежит?! А переодеваться-то я как буду?

– Зачем тебе переодеваться? Ходи так.

– Издеваешься?!

– Вы чего опять кричите? – раздался из-за перегородки сонный голос Кина. – Я, может, впервые в жизни сон увидел, а они кричат… негодяи.

Чуть позже тихо скрипнула постель, а затем до меня донеслись тихие шаги.

– Вот видишь, – с укором произнес снаружи Рэйв. – Разбудила ребенка. Я же сказал: еще рано. И зачем, спрашивается, подорвалась?

Я сердито засопела, но насчет платья альтер оказался прав – оно не снималось. В том месте, где должен был находиться конец ткани, не виднелось ни единого шва, словно на меня его натянули, как колготки. Но ладно если бы это и впрямь были колготки – те хотя бы порвать не проблема. А эта странная ткань наотрез отказывалась поддаваться. Она охотно растягивалась в талии и бедрах, ее можно было задрать до самого пояса. Однако ни через голову, ни через ноги я так и не смогла, как ни пыталась, ее стащить.

– И долго ты собираешься там пыхтеть? – насмешливо поинтересовался из-за занавески альтер.

– Пока не пойму, как оно снимается, – пробухтела я, упрямо возясь с подолом.

– А если не поймешь, что будешь делать? Останешься там до завтра? Или до послезавтра?

– Слушай, ты… – рассвирепев окончательно, я отдернула в сторону живую занавесь из лиан и сердито уставилась на безмятежное лицо альтера. – Может, все-таки поможешь?!

Рэйвен лучезарно улыбнулся:

– Без проблем.

И что было сил дернул за спускающуюся вдоль стены лиану. На меня с потолка мгновенно обрушился ледяной водопад. Я от неожиданности взвизгнула. Потом подпрыгнула. Едва не выскочила вон. Но вовремя заметила, что под действием воды платье прямо на глазах начало истаивать, будто попавшая в кипяток льдинка.

– Рэйв! Да чтоб тебя! Ты что, нормально сказать не мог?!

– На, – сжалившись, проворчал альтер, и сквозь занавеску просунулась рука с каким-то непонятным комком белого цвета. – Думаю, это твое.

Я, все еще злясь, выключила воду, выхватила протянутую тряпку и с ворчанием ее развернула. Некоторое время после этого стояла в ступоре. Затем вздохнула и все-таки примерила очередное платье, сетуя, что вытереться в душе нечем, а Рэйва просить об одолжении не хотелось. В итоге кое-как влезла. Натянула. Расправила подол. И приятно удивилась, обнаружив, что обновка мне впору, а от мокрых пятен, которые непременно должны были остаться на какое-то время, не было ни малейшего следа.

– И кто создает такие непрочные платья? – проворчала я, выходя наконец из душа. – На меня метров тридцать той паутины намотали, не меньше. И она исчезла всего за пару минут. Это же расточительство!

Альтер внимательно меня оглядел и кивнул.

– Ты права, но эти платья и шьются на один день. Развлечение для богатых. Так что в некотором роде тебе оказали честь – такое количество, как ты говоришь, паутины могло бы пойти на пошивку пары десятков нарядов для королевы. Но потратили ее лишь на тебя одну. Ты обратила внимание, что, кроме вас, никто ничего подобного не надел?

Я потрясла головой, вытряхивая оттуда увядшие лепестки.

– Заметила. Но лучше бы эта штука снималась обычным образом, чем вот так глупо спускать в канализацию подобную красоту.

– Красота недолговечна, – пожал плечами Рэйв, когда я принялась расплетать волосы. – Это закон природы в любом из миров. Зато она умеет возрождаться. А тебе, кстати, идет.

– Что идет? – не поняла я.

– Распущенные волосы. И белый цвет.

– И вообще, ты красивая, – пробормотал с ложа Кин. – Как лесная нимфа.

Я замерла.

– Правда?