Скелет в шкафу и другие ужасные истории
Часть 9 из 49 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Не все так просто, сынок, – покачала головой старушка.
– Но ведь вы же предсказали пожар в Останкинской телебашне, – заметил кот.
– Ну, предсказала. Ну и что? – вздохнула старушка. – А кто-нибудь меня послушал? Так и сгорела она, сердешная. И вообще, предсказание – енто ведь вещь такая… Пока оно не произнесено, то всяко еще может случиться или повернуться в любую сторону. Но стоит его только произнесть, как будущее уже не изменишь.
– Да что вы такое говорите, бабушка? – укоризненно покачала головой Катя. – Вон, у нас сколько предсказателей, и все предсказывают такое, что хоть стой, хоть падай. Ничего из их предсказаний не сбывается, а им все нипочем – не стесняясь, предсказывают дальше. И все им продолжают верить.
– Ты об ентих?! Даже не знаю, как и назвать-то их, иродов окаянных! Позорят профессию, недотыкомки непутевые, ни на что, окромя обмана, не способные. Тьфу на них три раза! Нет, тридцать три раза! – не на шутку разошлась старушка.
– Ты бы еще ей о политических экспертах и аналитиках сказала, – хмыкнул Тим.
За что тут же получил от Кати ощутимый тычок в бок. Кот уже было открыл рот, чтобы что-то сказать, но ничего сказать ему не дали. Откуда-то раздались возбужденные крики:
– Давай, пасуй!
– Фигушки!
– Куда ты бьешь?!
– Куда хочу, туда и бью!
– Ах ты, свинья неблагодарная!
– Сам дурак!
Гоша, Катя, Тим и кот вопросительно посмотрели на старушку. Но та сделала им успокаивающий жест: смотрите, мол, и сейчас все сами увидите. После чего из-за угла вылетел футбольный мяч и, отскочив от стены, весело покатился по полу. Хотя, при ближайшем рассмотрении оказалось, что это вовсе не мяч… а человеческая голова. Она дико вращала глазами и пыталась что-то сказать. Кот снова открыл было рот, но тут из-за угла с дикими криками и свистом вырвались знакомые всем с детства Хрюша, Филя и Степашка. Над ними кругами летала Каркуша с судейским свистком в клюве. Хрюша, видя, что Филя первым успевает к голове, исхитрился и сделал ему подножку. После чего Филя снес Степашку, и они на всем ходу врезались в стену. Сверху раздались пронзительные трели судейского свистка и возмущенные крики Каркуши:
– Пенальти! Пенальти! А Хрюше желтая-прежелтая карточка и последнее китайское предупреждение.
– А чего я-то?! – возмутился Хрюша. – Это все Филя виноват. Он вовремя свой филей не убрал. Я тут ни при чем.
– Ты на себя посмотри, свинья! – в свою очередь возмутился Филя.
– Все вы дураки! – внес свою лепту в этот задушевный разговор Степашка.
– Спокойно, спокойно, ребятишки-малышки, – ласково сказала голова, исполнявшая роль футбольного мяча, и радостно предложила: – Давайте-ка лучше споем!
И запела:
– Спят усталые игрушки, книжки спят. Ля-ля-ля. Одеяла и подушки ждут ребят. Ля-ля-ля…
– Не дождутся они ребят! Ребята спать не хотят! Они играть хотят! – заорал Хрюша и со всей силы влупил ногой по голове.
Голова со свистом скрылась в стене.
– Гооол!!! – радостно заорали Филя, Степашка и Хрюша и тоже скрылись в стене.
– Глазки закрывай, баю-баю бай… – умиротворяюще донеслось из-за стены.
– Какой кошмар! – только и смогла выдавить из себя Катя.
– Каррр! Каррр! Каррр! – эхом раздалось сверху издевательское карканье Каркуши.
После чего она с громким хлопаньем крыльев тоже исчезла в стене. Лишь судейский свисток, видимо, выпавший из ее клюва, когда она «каркнула во все воронье горло», одиноко остался лежать на полу.
– Что это было? – растерянно произнес Тим, поднимая свисток.
– Обычное дело, – пожала плечами старушка. – Тут каждую ночь и не такое еще творится. Но с каждой ночью все становится хужее и хужее.
– И этому есть разумное объяснение? – спросил кот.
– Ну, не сказать, чтобы разумное, но есть, – кивнула старушка.
– И?.. – вопросительно посмотрел на нее кот.
Но в ответ из ближайшей студии раздалось громкое нестройное пение.
– Да вы не стесняйтесь! – кивнула им старушка. – Полюбопытствуйте, полюбопытствуйте. Может, что интересненькое увидите.
Затаив дыхание, Гоша, Катя, Тим и кот заглянули в студию. Долго смотрели на происходящее внутри, потом, не сговариваясь, молча, отошли прочь.
Посмотрев на их кислые лица, старушка всплеснула руками:
– Да вы не стесняйтесь, ежели чо! Можете водички попить, али лицо сполоснуть. Али перекреститься к примеру…
– Но вы же ведь… как бы это сказать… нечистая сила в некотором роде, – неуверенно сказал кот. – Вам это не слишком полезно.
– Ничего! – махнула рукой старушка. – Я бабка крепкая! Сдюжу. К тому же у нас щас в моде ента… как ее… тудытьлерантность ее в качель, во!
– Толерантность, – машинально поправила ее Катя.
– И она тоже! – согласилась старушка. – Скока я на своем веку стерпела. Неужто ж крестного знамения да еще для доброго дела, не стерплю, што ль?
– А что мы там увидели? – поинтересовался Тим. – Это же ерунда какая-то. Этого быть не может. Ведь все эти певцы и певицы, они же, вроде как, живые еще. Почему же тогда их призраки эту вакханалию тут устроили?
– Ты бы еще «шабаш» сказал, – усмехнулась старушка.
– Это точнее будет, – хмуро заметила Катя.
– Ну дык, оне же, можно сказать, душу свою и талант «золотому тельцу» продали, – объяснила старушка. – Вот, он теперича для ентих купленных им душ ежегодный бал и устраивает. Шоб повеселились оне, значица, в свое удовольствие. Ну, и его повеселили, конечно. Как же без ентого? У них без ентого никак.
– Вот уж свезло нам, так свезло, – скривился Тим. – На такую редкость посмотреть. Век бы не видел.
– Ничо, сынок, не волнуйся. В новогоднюю ночь енто по всем каналам покажуть. Ну, не енто самое, но точь-в-точь такое же. Это уж не изволь сумлеваться.
– Умеете вы, бабушка, хорошие вещи предсказывать! – вздохнула Катя. – Это же просто ад какой-то.
– А бабушка Агафья у нас проводником по этому телевизионному аду выступает, – подхватил кот. – Можно сказать, что она – наш Вергилий.
– Енто хто ж такой будет-то? – удивилась старушка. – Афанасия знаю. Мефодия знаю. Даже Амфибрахия знаю. А вот Вергилия ентого вашего не знаю.
– Ну, и ладно! – махнул лапой кот. – Что же вы нам еще покажете?
– А оно вам надобно? Еще-то? – спросила старушка. – Чего изволите-с? Есть говорильни всяко-разно ругательные с мордобитиями обильными да членовредительствами. Есть новости, которые и не новости вовсе, а старости да глупости. Есть как бы культур-мультур программы для людей, шибко сильно умом слабых или ваще его не имеющих…
– Все-все-все! Хватит! – словно защищаясь, поднял лапы кот. – Не надобно нам всего этого. Я все понял. Хотя, так и не понял, зачем же вы все-таки нас сюда позвали и все это показали.
– А я, кажется, понял, – тихо проговорил Гоша.
Все тут же повернулись к нему.
– Где-то здесь есть Зло. Я его чувствую. Оно там, – указал он вниз. – Очень глубоко. Но с каждым днем оно становится все сильнее. Оттого это все и происходит. И если мы ничего не сделаем, то оно скоро сможет выйти наружу. И тогда…
Голос Гоши прервался, и он замолчал.
– Я в тебе не ошиблась, касатик, – взяла его старушка за руку. – Все ты верно сказал. Я всех предупреждала, но никто мне не верил, что енто самое могет случиться. А ты сам все понял. Молодца! Ты даже не знаешь, кто ты есть на самом деле, и что ты еще сделаешь. Но об ентом потом.
– А сейчас-то нам что делать? – растерянно спросила Катя.
– А сейчас – дискотека!!! – раздался истошно-радостный вопль ведущего. – Танцуют все!!!
И коридор заполнился плотной толпой с развеселыми масками на лицах. Этот стремительный людской поток разделил наших героев, и они утонули в его радостных криках и воплях…
История 8-я
На распутье
– И все-таки я не понимаю, при чем тут телевидение?
– Да вообще ни при чем! Просто построили телецентр на нехорошем месте. Вот там теперь и творится черт знает что!
– Прямо как в «нехорошей квартире» в «Мастере и Маргарите».
– Угу: «Квартира № 50 пошалила, и поделать с этим ничего нельзя было».
– Ничего себе: «пошалила». Ты помнишь, что в этом телецентре ночью творилось?! И бабушка Агафья сказала, что будет еще хуже.
– Куда уж хуже-то?! У меня от этих Хрюши, Фили, Степашки и Каркуши до сих пор вооот такие мурашки по спине!
– Ну, это же на самом деле не они, а порождения того Зла, которое, как сказал Гоша, где-то очень глубоко.
– Но ведь вы же предсказали пожар в Останкинской телебашне, – заметил кот.
– Ну, предсказала. Ну и что? – вздохнула старушка. – А кто-нибудь меня послушал? Так и сгорела она, сердешная. И вообще, предсказание – енто ведь вещь такая… Пока оно не произнесено, то всяко еще может случиться или повернуться в любую сторону. Но стоит его только произнесть, как будущее уже не изменишь.
– Да что вы такое говорите, бабушка? – укоризненно покачала головой Катя. – Вон, у нас сколько предсказателей, и все предсказывают такое, что хоть стой, хоть падай. Ничего из их предсказаний не сбывается, а им все нипочем – не стесняясь, предсказывают дальше. И все им продолжают верить.
– Ты об ентих?! Даже не знаю, как и назвать-то их, иродов окаянных! Позорят профессию, недотыкомки непутевые, ни на что, окромя обмана, не способные. Тьфу на них три раза! Нет, тридцать три раза! – не на шутку разошлась старушка.
– Ты бы еще ей о политических экспертах и аналитиках сказала, – хмыкнул Тим.
За что тут же получил от Кати ощутимый тычок в бок. Кот уже было открыл рот, чтобы что-то сказать, но ничего сказать ему не дали. Откуда-то раздались возбужденные крики:
– Давай, пасуй!
– Фигушки!
– Куда ты бьешь?!
– Куда хочу, туда и бью!
– Ах ты, свинья неблагодарная!
– Сам дурак!
Гоша, Катя, Тим и кот вопросительно посмотрели на старушку. Но та сделала им успокаивающий жест: смотрите, мол, и сейчас все сами увидите. После чего из-за угла вылетел футбольный мяч и, отскочив от стены, весело покатился по полу. Хотя, при ближайшем рассмотрении оказалось, что это вовсе не мяч… а человеческая голова. Она дико вращала глазами и пыталась что-то сказать. Кот снова открыл было рот, но тут из-за угла с дикими криками и свистом вырвались знакомые всем с детства Хрюша, Филя и Степашка. Над ними кругами летала Каркуша с судейским свистком в клюве. Хрюша, видя, что Филя первым успевает к голове, исхитрился и сделал ему подножку. После чего Филя снес Степашку, и они на всем ходу врезались в стену. Сверху раздались пронзительные трели судейского свистка и возмущенные крики Каркуши:
– Пенальти! Пенальти! А Хрюше желтая-прежелтая карточка и последнее китайское предупреждение.
– А чего я-то?! – возмутился Хрюша. – Это все Филя виноват. Он вовремя свой филей не убрал. Я тут ни при чем.
– Ты на себя посмотри, свинья! – в свою очередь возмутился Филя.
– Все вы дураки! – внес свою лепту в этот задушевный разговор Степашка.
– Спокойно, спокойно, ребятишки-малышки, – ласково сказала голова, исполнявшая роль футбольного мяча, и радостно предложила: – Давайте-ка лучше споем!
И запела:
– Спят усталые игрушки, книжки спят. Ля-ля-ля. Одеяла и подушки ждут ребят. Ля-ля-ля…
– Не дождутся они ребят! Ребята спать не хотят! Они играть хотят! – заорал Хрюша и со всей силы влупил ногой по голове.
Голова со свистом скрылась в стене.
– Гооол!!! – радостно заорали Филя, Степашка и Хрюша и тоже скрылись в стене.
– Глазки закрывай, баю-баю бай… – умиротворяюще донеслось из-за стены.
– Какой кошмар! – только и смогла выдавить из себя Катя.
– Каррр! Каррр! Каррр! – эхом раздалось сверху издевательское карканье Каркуши.
После чего она с громким хлопаньем крыльев тоже исчезла в стене. Лишь судейский свисток, видимо, выпавший из ее клюва, когда она «каркнула во все воронье горло», одиноко остался лежать на полу.
– Что это было? – растерянно произнес Тим, поднимая свисток.
– Обычное дело, – пожала плечами старушка. – Тут каждую ночь и не такое еще творится. Но с каждой ночью все становится хужее и хужее.
– И этому есть разумное объяснение? – спросил кот.
– Ну, не сказать, чтобы разумное, но есть, – кивнула старушка.
– И?.. – вопросительно посмотрел на нее кот.
Но в ответ из ближайшей студии раздалось громкое нестройное пение.
– Да вы не стесняйтесь! – кивнула им старушка. – Полюбопытствуйте, полюбопытствуйте. Может, что интересненькое увидите.
Затаив дыхание, Гоша, Катя, Тим и кот заглянули в студию. Долго смотрели на происходящее внутри, потом, не сговариваясь, молча, отошли прочь.
Посмотрев на их кислые лица, старушка всплеснула руками:
– Да вы не стесняйтесь, ежели чо! Можете водички попить, али лицо сполоснуть. Али перекреститься к примеру…
– Но вы же ведь… как бы это сказать… нечистая сила в некотором роде, – неуверенно сказал кот. – Вам это не слишком полезно.
– Ничего! – махнула рукой старушка. – Я бабка крепкая! Сдюжу. К тому же у нас щас в моде ента… как ее… тудытьлерантность ее в качель, во!
– Толерантность, – машинально поправила ее Катя.
– И она тоже! – согласилась старушка. – Скока я на своем веку стерпела. Неужто ж крестного знамения да еще для доброго дела, не стерплю, што ль?
– А что мы там увидели? – поинтересовался Тим. – Это же ерунда какая-то. Этого быть не может. Ведь все эти певцы и певицы, они же, вроде как, живые еще. Почему же тогда их призраки эту вакханалию тут устроили?
– Ты бы еще «шабаш» сказал, – усмехнулась старушка.
– Это точнее будет, – хмуро заметила Катя.
– Ну дык, оне же, можно сказать, душу свою и талант «золотому тельцу» продали, – объяснила старушка. – Вот, он теперича для ентих купленных им душ ежегодный бал и устраивает. Шоб повеселились оне, значица, в свое удовольствие. Ну, и его повеселили, конечно. Как же без ентого? У них без ентого никак.
– Вот уж свезло нам, так свезло, – скривился Тим. – На такую редкость посмотреть. Век бы не видел.
– Ничо, сынок, не волнуйся. В новогоднюю ночь енто по всем каналам покажуть. Ну, не енто самое, но точь-в-точь такое же. Это уж не изволь сумлеваться.
– Умеете вы, бабушка, хорошие вещи предсказывать! – вздохнула Катя. – Это же просто ад какой-то.
– А бабушка Агафья у нас проводником по этому телевизионному аду выступает, – подхватил кот. – Можно сказать, что она – наш Вергилий.
– Енто хто ж такой будет-то? – удивилась старушка. – Афанасия знаю. Мефодия знаю. Даже Амфибрахия знаю. А вот Вергилия ентого вашего не знаю.
– Ну, и ладно! – махнул лапой кот. – Что же вы нам еще покажете?
– А оно вам надобно? Еще-то? – спросила старушка. – Чего изволите-с? Есть говорильни всяко-разно ругательные с мордобитиями обильными да членовредительствами. Есть новости, которые и не новости вовсе, а старости да глупости. Есть как бы культур-мультур программы для людей, шибко сильно умом слабых или ваще его не имеющих…
– Все-все-все! Хватит! – словно защищаясь, поднял лапы кот. – Не надобно нам всего этого. Я все понял. Хотя, так и не понял, зачем же вы все-таки нас сюда позвали и все это показали.
– А я, кажется, понял, – тихо проговорил Гоша.
Все тут же повернулись к нему.
– Где-то здесь есть Зло. Я его чувствую. Оно там, – указал он вниз. – Очень глубоко. Но с каждым днем оно становится все сильнее. Оттого это все и происходит. И если мы ничего не сделаем, то оно скоро сможет выйти наружу. И тогда…
Голос Гоши прервался, и он замолчал.
– Я в тебе не ошиблась, касатик, – взяла его старушка за руку. – Все ты верно сказал. Я всех предупреждала, но никто мне не верил, что енто самое могет случиться. А ты сам все понял. Молодца! Ты даже не знаешь, кто ты есть на самом деле, и что ты еще сделаешь. Но об ентом потом.
– А сейчас-то нам что делать? – растерянно спросила Катя.
– А сейчас – дискотека!!! – раздался истошно-радостный вопль ведущего. – Танцуют все!!!
И коридор заполнился плотной толпой с развеселыми масками на лицах. Этот стремительный людской поток разделил наших героев, и они утонули в его радостных криках и воплях…
История 8-я
На распутье
– И все-таки я не понимаю, при чем тут телевидение?
– Да вообще ни при чем! Просто построили телецентр на нехорошем месте. Вот там теперь и творится черт знает что!
– Прямо как в «нехорошей квартире» в «Мастере и Маргарите».
– Угу: «Квартира № 50 пошалила, и поделать с этим ничего нельзя было».
– Ничего себе: «пошалила». Ты помнишь, что в этом телецентре ночью творилось?! И бабушка Агафья сказала, что будет еще хуже.
– Куда уж хуже-то?! У меня от этих Хрюши, Фили, Степашки и Каркуши до сих пор вооот такие мурашки по спине!
– Ну, это же на самом деле не они, а порождения того Зла, которое, как сказал Гоша, где-то очень глубоко.