Сказка на ночь

— Не сомневаюсь, просто хочу понять суть. Между нами было много секретов прежде, теперь не желаю никаких тайн, — очень стараюсь не потерять остатки самообладания под обжигающими ласками. — Ты проходил обучение вместе с этим японцем? У вас был один учитель. Тот, кто дал вам новые имена? Джеро. Райден. Вы прежде дружили? Сражались вместе, а потом вас разделила судьба?

— Джеро не японец, — выдает холодно. — Метис. Грязная кровь. Ему никогда не занять то место, которое он желает.

— Грязная кровь? — напрягаюсь на этой фразе.

— Мы проходили обучение в закрытой школе. Обычно туда не принимают чужаков. Для тех, кто рожден в смешанном браке, тоже доступ закрыт. Но наш мастер смотрел на эти традиции под другим углом, сам выбирал достойных учеников. Ему нельзя было ничего приказать и многих это не устраивало. За пределами школы находится реальный мир. Джеро так и не оставил мечту все перестроить, добиться власти над кланом, который считал своим.

— Как это связано с твоим долгом?

— Нет никакого долга, — отрезает Рустам. — Люди из моего прошлого считают, будто способны требовать от меня что-то. Джеро один из них. Но вообще стервятников слетелось много. Часть из них я уже успокоил.

— Почему звучит как «упокоил»? — замечаю глухо.

— Я допустил ошибку, когда разрешил тебя похитить.

— Ты не разрешал, — нервно мотаю головой. — Ты не виноват…

— Виноват, — обрывает твердо. — Буду исправлять. Слишком много просчетов. Я не имею права на такие ошибки. Особенно сейчас, когда начинается настоящая война кланов и на сцене появляются новые игроки.

— Ты про людей из Азии?

— Да, — подтверждает мрачно. — Им оказалось мало Японии, желают завоевать новую территорию, уже давно засылают к нам своих людей, теперь и вовсе нанесли удар.

— Ясно, — судорожно выдыхаю. — Только все равно непонятно, что именно они хотят получить от тебя.

— Пойдем, — говорит Рустам, поднимается с кровати.

— Это вещь? — следую за ним. — Предмет?

— Сейчас поймешь.

Темный коридор приводит нас в просторную комнату без окон. Стены выкрашены в бордовый цвет. Черный пол и черный потолок создают такой мрачный эффект, что кажется будто попадаешь в коробку. Подсветка вверху и внизу создает мерцание повсюду. Сразу замечаю три возвышения в самом центре. Подхожу ближе и рассматриваю. Справа — меч, которым недавно орудовал Рустам. Слева — тоже меч. Однако выглядит он иначе, вроде и похож, отличаются лишь незначительные детали, только при взгляде на это оружие чувствую неясную тревогу. Посередине ничего не обнаруживаю. Пусто. Только кроваво-красная бархатная подушка.

— Здесь чего-то не хватает? — спрашиваю.

— Абсолютный баланс, — отвечает Рустам, подходит к своему мечу, накрывает рукоять пальцами, сжимает, а я не могу отвести взгляда от его раны, точнее от перебинтованной руки, сквозь белые полосы просачивается кровь, и мое сердце невольно сжимается.

Я чувствую эту боль остро. Явно. Как свою собственную. А еще мне кажется, Рустама сумели ранить лишь по той причине, что я была рядом. Я его единственная слабость.

— Бред, — отрывисто бросает он.

— Ты о чем?

— О твоих мыслях, — перехватывает мой взгляд и усмехается. — Я знаю, почему пропустил тот удар, и ты здесь совершенно не виновата.

— Откуда ты… — начинаю и замолкаю.

Он знает. Всегда. Ничего нельзя скрыть.

— Катана, — продолжает Рустам. — Японский меч. Ходили слухи, таким лезвием можно и танк разрубить на куски, человека и вовсе порезать легче, чем масло. Нарубишь на куски, сам не заметишь. Быстро. Точно. Четко.

— Ужас, — выдыхаю судорожно.

— Мой меч создал Масамунэ, — впервые отмечаю в его голосе некое благоговение. — Это оружие отличается особой прочностью. Перепутать мастера невозможно. Ему даже не было необходимость подписывать свои работы. Такой клинок нереально подделать.

— В чем секрет?

— Технология плавления стали, — отвечает, выпуская рукоять, ведет ладонью над лезвием, не дотрагивается, скользит по воздуху. — Никто так и не сумел повторить. Настоящий творец вкладывает душу. Искру, которую не заменить. Оживляет сталь.

Я тоже заношу ладонь над клинком, повторяю путь, который проделал Рустам.

— Чувствуешь? — хрипло спрашивает он.

— Тепло, — тихо замечаю я.

— Ты бы могла овладеть этим оружием гораздо лучше, чем я.

— Шутишь? — смешок вырывается из горла.

— Меч Масамунэ сильнее всего раскрывает потенциал тех людей, что обладают высокой нравственностью, — произносит ровно. — Как ты можешь догадаться, я не вполне для него подхожу. Есть над чем работать и что развивать.

— Но разве не он должен подходить тебе? — удивляюсь.


— Оружие выбирает нас, — говорит Рустам. — Но я не могу пользоваться тем мечом, который мне действительно подходит.

— Почему?

Мужчина отступает и приближается к тому мечу, который расположен слева. Не касается его, не сжимает рукоять, однако мое сердце пропускает удар и обрывается, гулко бьется о ребра. Дурное предчувствие накрывает сознание, вселяя иррациональный страх.

— Меч Мурамаса, — мрачно заключает Рустам. — Меч, пробуждающий дикую жажду крови. Прочный. Острый. Этот клинок не вернется в ножны, пока не изведает вкус плоти, и не важно чья плоть ему попадется: врага или собственного хозяина. Такой меч наш учитель подарил Джеро, посчитал, он способен контролировать порывы, пробужденные подобным даром.

— Выглядят они почти одинаково, — бормочу я.

— Ощущаются по-разному, — отмечает Рустам. — Однажды два клинка вонзили в дно реки. Листья лотоса огибали меч Масамунэ, а меч Мурамасы притягивал их и разрезал на части. Один благородный. Другой низменный. Добро и зло.

— Твой учитель считал, меч плохо повлияет на тебя? Пробудит тягу к насилию? Обнажит то, с чем ты не справишься?

— Он считал, я должен развивать нравственность, питать светлую сторону, но признавал, что моей тьме гораздо лучше подойдет клинок Мурамасы.

— Интересно получается, — протягиваю. — Ты «плохой», но получил «хороший» меч. Джеро наоборот. Непривычно выходит.

— Единство и борьба противоположностей.

— Значит, тебе вручили меч Масамунэ? — замолкаю, размышляя, правильно ли произнесла эта фамилию. — Но и полного запрета на пользование клинком Мурамасы не последовало?

— Мне вручили три меча, — окончательно сбивает меня с толку Рустам.

— Три? — пораженно округляю глаза.

— Так решил учитель.

— Они хотят их забрать? Ну те люди, о которых ты упоминал. Джеро и все остальные. Они хотят получить эти клинки?

— Только третий.

— Тут же пусто, — хмурюсь.

— Кто станет хранить святой меч в обычной квартире? — усмехается Рустам. — Конечно, эти клинки очень дорогие, и я мог бы прилично заработать, выставив их на аукцион. Однако Кусанаги — реликвия. Бесценный артефакт.

— Прости, я впервые слышу эти названия, — закусываю губу от волнения. — Столько всего нового.

— Меч Кусанаги — дар свыше. Дар богов для императора. По легенде клинок был добыт из хвоста восьмиглавого дракона. Говорят, этот меч управляет всеми ветрами на свете. Его сила и мощь разрушают.

— Ничего себе, — единственно, что мне удается вымолвить.

— Этот меч входит в число регалий японских императоров. Его хранят и оберегают от посторонних взглядов, выносят исключительно в день коронации нового правителя, и то клинок тогда плотно обернут полотном.

— Постой, ты сказал, твой учитель дал его тебе?

— Рассказал, где найти, — ухмылка становится шире. — Я никогда этого не проверял. Не возникало потребности.

— Ты знал, где находится невероятно крутой меч и даже не захотел на него посмотреть?

— Всякий раз находилось занятие поинтереснее.

— Например? — изумленно выгибаю брови.

— Ты, — выдыхает прямо в мои губы, подхватывает под попу и усаживает на центральное возвышение между двумя сверкающими клинками.

Сталь не касается меня, но оказывается в опасной близости, холодит кожу. Огонь и лед сражаются внутри, а после сливаются воедино, скользят обжигающей волной, медленно растекаются под моей кожей.

— А что насчет меча? — спрашиваю прерывисто.

— Возможно, это просто красивая легенда, — спокойно отвечает Рустам. — Сотни лет назад регалии были утрачены в битве. Говорят, сейчас их заменяют копии. Точных данных на этот счет нет и вряд ли такая информация когда-нибудь появится.

— Тогда как твой учитель сумел добраться до истины?

— Он обладал разными секретами, — мрачнеет. — Многие мечтали их заполучить. Есть теория о том, что тот, кто завладеет мечом Кусанаги получит души всего мира, станет новым богом.

— Звучит… сказочно.

— В это верят, — пожимает плечами. — За клинком долгие годы идет охота. Теперь след привел ко мне. Эти искатели приключений сами не успокоятся, придется мне их пыл охладить.

— Мы в опасности? — сглатываю. — Как много влияния у всех этих людей? У Джеро и остальных твоих врагов?

— Принцесса, — скалится и склоняется надо мной. — Я — опасность. Я тот, кто каждому выгрызет глотку за свою собственность. Плевать, сколько ублюдков сюда придет. Их ожидает один исход.

— Я должна осудить тебя за жестокость, — шепчу я, судорожно перевожу дыхание. — Но совсем не получается это сделать.