Скажи, что будешь помнить
Часть 36 из 61 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Чувствую себя оборванным проводом под напряжением.
Дотронься, откинь – взорвусь.
На столе два торта, испеченные сестрой из готовой смеси. Она покрывает один из них сахарной глазурью и показывает Маркусу, как сделать то же самое со вторым. Хлопочет на кухне едва ли не всю вторую половину дня и при этом то мурлычет что-то под нос, то громко подпевает радио, как будто угощение тортами в нашем домишке это что-то обычное и нормальное. Я же понемногу схожу с ума.
– Где мой телефон? – Последней его брала она. Мой сотовый с интернетом, по ее же можно только делать экстренные звонки.
– Я отдала его тебе и ничем не могу помочь, если ты такой забывчивый.
Если телефон потерялся, дело дрянь. То же самое, если Холидей что-то задумала. Может, перебраться в Монтану? Народу в Монтане мало, и я мог бы быть там счастлив.
Тор вертится под ногами, потом начинает бегать кругами. Щенок – моя тень, следует за мной, куда бы я ни пошел, и я всегда, если только могу, беру его с собой. Сейчас он рвется на прогулку – ближе к вечеру мы частенько уходим на часок к речке. Я бы с удовольствием его вывел, но сначала надо найти телефон.
Открываю и обыскиваю ящики – а вдруг кто-то положил его на стол, и он упал в ящик. Ножи, вилки, ложки и прочее – все звякает и брякает. Стучат деревянные дверцы, которые я захлопываю с все большим раздражением.
Холидей бросает на меня короткий взгляд и тут же снова переключается на торт и принимается напевать мою любимую битловскую песенку. Маркус присоединяется к ней, и получается у них очень неплохо – один дополняет другого. Голос у Холидей эмоциональный, душевный. Грубоватый, резкий и одновременно ровный, гладкий. Раньше мне нравилось ее слушать и даже подыгрывать, но прямо сейчас мне не до нее. Я хочу найти телефон.
– Где он?
Взгляд Тора бегает между мной и Холидей. Как и положено хорошей собаке, он садится мне на ногу и лает на нее. Давай, малыш, возьми ее, а потом принеси мой телефон.
Она хлопает ресницами, делая вид, что не понимает, о чем я спрашиваю.
– Ты в своей комнате смотрел? Может, он выпал у тебя из кармана и лежит где-то там?
В своей комнате я смотрел. Четыре раза. Проверил карманы брюк, не только своих, но всех тех, которые остались дома.
– Телефон мне дали для участия в программе. Они звонят, я отвечаю. Вот так это работает. А сейчас, если позвонят, ответить не смогу, потому что его у меня нет. Последней его брала ты, так где он?
Уверен, Холидей знает ответ. Чувствую это. Но все равно ищу. На случай, если ошибаюсь, с надеждой, что наткнусь на него там, где она его спрятала.
Сестра делает то же, что делала весь день – пожимает плечом, как будто это и есть ее ответ, – и этот жест доводит меня до нового уровня исступления. Так издеваться, так бесить, что мышцы рвутся из-под кожи и пальцы сжимаются в кулаки, способны только младшие братья и сестры.
Задняя дверь приоткрывается со скрипом, и Доминик просовывает голову в кухню.
– Здесь.
Холидей оборачивается, и нож, весь в сахарной глазури, выскальзывает у нее из пальцев и падает на стол.
– Нет, не может быть. – Она делает большие глаза. – Торты не готовы.
Доминик вскидывает брови:
– Это не моя проблема.
– Но у меня план, а это планом не предусмотрено.
Доминик искоса смотрит на меня, потом на мою сестру.
– Надо учиться все успевать.
Наблюдаю за ними с растущим раздражением – эти двое ведут себя так, словно меня здесь вообще нет.
– А к чему торты?
Холидей мило улыбается:
– Один – на твой день рождения.
– У меня уже был день рождения. Шесть месяцев назад. В центре для несовершеннолетних преступников.
Маркус – в одной руке банка, в другой ложка с глазурью – поворачивается ко мне. Смотрю на него и не понимаю: здоровяк с шестью кубиками на животе и татуировкой на правой руке возится на кухне и выглядит чертовски довольным.
– Ты мне про день рождения не говорил.
– Так он у каждого есть.
– Надо было там сказать.
Весь дом как будто сошел с ума.
– И что бы мы с этим делали?
Он заразительно ухмыляется:
– Пели, дружище. Мы бы пели.
Самое то, что надо. Чтобы весь блок исполнил песню на мой день рождения.
– Ну, тогда отпразднуем твой половинный день рождения, так что смирись.
Растираю шею:
– Мне еще одна вечеринка не нужна.
– Мне еще одна вечеринка не нужна, – повторяет, передразнивая, Холидей. – А знаешь, повеселиться-то можно. Это не противозаконно. В общем, так, сегодня у тебя официально половинный день рождения, поэтому мы празднуем. И еще потому, что я люблю торты, а в прошлом году меня этого удовольствия лишили, потому что тебя здесь не было.
– Ладно, тогда для чего второй торт и о чем вы с Домиником переговариваетесь так загадочно?
Холидей вздыхает и смотрит в упор на Доминика.
– Точно? Здесь?
– Здесь. Эксл уже готов махнуться машинами. Кстати, я сказал ему, что идея твоя.
– Трус, – презрительно цедит она.
– Ко мне не липнет, милая. – Доминик выуживает из заднего кармана мой телефон и бросает мне. Так и хочется взять стул и грохнуть его о пол, чтоб щепки полетели. Может, тогда бы легче стало.
– Почему у тебя мой телефон?
– Был.
– Что?
– Ты спросил, почему у меня твой телефон. Но его у меня больше нет. Был и нет.
– Я тебя убью.
– Там Эллисон Монро, на крыльце. Разговаривает с Экслом. Ты бы вышел. Экслу придется ее оставить, чтобы задушить Холидей, а оставлять дочку богатенького политика на крыльце, чтобы она торчала там на виду у всех, вряд ли так уж осмотрительно. Девочка хорошенькая, но не в моем вкусе.
– Идея была твоя, – вздыхает Холидей и возвращается к своему торту.
Я зависаю между тем туманом, в который попадаешь, если тебя треснуть как следует по голове, и нарастающей инстинктивной потребностью защитить Элль. Первыми приходят в движение ноги, за ними, с опозданием, мозги. Я отбрасываю сетчатую дверь так, что она ударяется о сайдинг. Обхожу сбоку дом и застываю на месте, потому что не могу решить, кошмар это или сказочный сон.
На нашем крыльце стоит и треплется с моим старшим братом самая красивая в мире девушка. Бежевая юбка приоткрывает соблазнительные бедра, облегающий голубой топ как будто специально пошит так, чтобы подчеркнуть каждый роскошный изгиб, длинные волосы собраны в небрежный высокий хвост, и очки на ней – чтоб мне провалиться! – те самые, сексуальные, а значит, цвет глаз за стеклами настоящий. Это Элль.
Сзади быстро подходит Доминик и, понизив голос, шепчет:
– Четыре сообщения с твоего аккаунта. Их написала Холидей. Я просмотрел, прежде чем она их отправила. Там что-то насчет того, что Элль больна, и ты интересуешься, в порядке ли она. Потом послали фотку с Тором. Больше б мы и не писали, если б она не ответила. Но она ответила. Холидей узнала, что у нее день рождения, и спросила насчет планов. Никаких планов у нее не было, и Холидей пригласила ее сюда.
У Элль день рождения. И она проводит его одна. Я и подумать не мог.
– Ее предков нет в городе, брат, и она согласилась. Я слышал, что ты говорил прошлым вечером, видел, каким было твое лицо, когда ты говорил о ней. Тебе нравится эта девчонка.
Я наклоняюсь к нему:
– Мне больше нельзя облажаться.
Доминик кладет руку мне на локоть:
– Ты не облажаешься. Я же говорил, что ты теперь лучше, чем был, а если по какой-то причине начнешь сдавать назад, я тебя верну на правильную дорогу. Раньше так не делал, но теперь сделаю. Я хочу, чтобы ты вернулся не только телом, но и душой, и блеск в твоих глазах я видел один-единственный раз, когда ты говорил о ней.
– Вы не должны были звонить.
– Нет, не должны, но она здесь, и ты сделал выбор. Отошлешь ее – будешь последним придурком да еще заставишь девушку провести день рождения в одиночестве. Или же закажем пиццу, куриные крылышки и съедим торт. Выбирай.
Элль поднимает голову, смотрит над плечом Эксла и, заметив меня, вспыхивает от радости. В телевизоре я такой ее не видел. Настоящей. Я даже начинаю верить, что она может принадлежать мне. За это я бы отдал пять лет жизни. Чтобы заслужить право быть парнем, достойным ее улыбки.
– Так что? – спрашивает Доминик. – Кем ты готов быть?
Правильным решением было бы отправить ее домой, задеть ее чувства, изойти кровью от боли, но зато обезопасить себя от недовольства губернатора и возвращения в тюрьму… или провести с Элль ее день рождения, наслаждаться ее улыбкой, греться в лучах ее смеха, прожить несколько часов, не чувствуя этих постоянных узлов в груди, потому что у Элль есть ключ от цепей, приковавших меня к прошлым грехам.
Второй вариант – эгоистичный. Второй выбран ею. Но кем буду я, если тоже выберу его?
Следовать инструкциям или нарушить?
Пойти своей дорогой или чужой?
Дотронься, откинь – взорвусь.
На столе два торта, испеченные сестрой из готовой смеси. Она покрывает один из них сахарной глазурью и показывает Маркусу, как сделать то же самое со вторым. Хлопочет на кухне едва ли не всю вторую половину дня и при этом то мурлычет что-то под нос, то громко подпевает радио, как будто угощение тортами в нашем домишке это что-то обычное и нормальное. Я же понемногу схожу с ума.
– Где мой телефон? – Последней его брала она. Мой сотовый с интернетом, по ее же можно только делать экстренные звонки.
– Я отдала его тебе и ничем не могу помочь, если ты такой забывчивый.
Если телефон потерялся, дело дрянь. То же самое, если Холидей что-то задумала. Может, перебраться в Монтану? Народу в Монтане мало, и я мог бы быть там счастлив.
Тор вертится под ногами, потом начинает бегать кругами. Щенок – моя тень, следует за мной, куда бы я ни пошел, и я всегда, если только могу, беру его с собой. Сейчас он рвется на прогулку – ближе к вечеру мы частенько уходим на часок к речке. Я бы с удовольствием его вывел, но сначала надо найти телефон.
Открываю и обыскиваю ящики – а вдруг кто-то положил его на стол, и он упал в ящик. Ножи, вилки, ложки и прочее – все звякает и брякает. Стучат деревянные дверцы, которые я захлопываю с все большим раздражением.
Холидей бросает на меня короткий взгляд и тут же снова переключается на торт и принимается напевать мою любимую битловскую песенку. Маркус присоединяется к ней, и получается у них очень неплохо – один дополняет другого. Голос у Холидей эмоциональный, душевный. Грубоватый, резкий и одновременно ровный, гладкий. Раньше мне нравилось ее слушать и даже подыгрывать, но прямо сейчас мне не до нее. Я хочу найти телефон.
– Где он?
Взгляд Тора бегает между мной и Холидей. Как и положено хорошей собаке, он садится мне на ногу и лает на нее. Давай, малыш, возьми ее, а потом принеси мой телефон.
Она хлопает ресницами, делая вид, что не понимает, о чем я спрашиваю.
– Ты в своей комнате смотрел? Может, он выпал у тебя из кармана и лежит где-то там?
В своей комнате я смотрел. Четыре раза. Проверил карманы брюк, не только своих, но всех тех, которые остались дома.
– Телефон мне дали для участия в программе. Они звонят, я отвечаю. Вот так это работает. А сейчас, если позвонят, ответить не смогу, потому что его у меня нет. Последней его брала ты, так где он?
Уверен, Холидей знает ответ. Чувствую это. Но все равно ищу. На случай, если ошибаюсь, с надеждой, что наткнусь на него там, где она его спрятала.
Сестра делает то же, что делала весь день – пожимает плечом, как будто это и есть ее ответ, – и этот жест доводит меня до нового уровня исступления. Так издеваться, так бесить, что мышцы рвутся из-под кожи и пальцы сжимаются в кулаки, способны только младшие братья и сестры.
Задняя дверь приоткрывается со скрипом, и Доминик просовывает голову в кухню.
– Здесь.
Холидей оборачивается, и нож, весь в сахарной глазури, выскальзывает у нее из пальцев и падает на стол.
– Нет, не может быть. – Она делает большие глаза. – Торты не готовы.
Доминик вскидывает брови:
– Это не моя проблема.
– Но у меня план, а это планом не предусмотрено.
Доминик искоса смотрит на меня, потом на мою сестру.
– Надо учиться все успевать.
Наблюдаю за ними с растущим раздражением – эти двое ведут себя так, словно меня здесь вообще нет.
– А к чему торты?
Холидей мило улыбается:
– Один – на твой день рождения.
– У меня уже был день рождения. Шесть месяцев назад. В центре для несовершеннолетних преступников.
Маркус – в одной руке банка, в другой ложка с глазурью – поворачивается ко мне. Смотрю на него и не понимаю: здоровяк с шестью кубиками на животе и татуировкой на правой руке возится на кухне и выглядит чертовски довольным.
– Ты мне про день рождения не говорил.
– Так он у каждого есть.
– Надо было там сказать.
Весь дом как будто сошел с ума.
– И что бы мы с этим делали?
Он заразительно ухмыляется:
– Пели, дружище. Мы бы пели.
Самое то, что надо. Чтобы весь блок исполнил песню на мой день рождения.
– Ну, тогда отпразднуем твой половинный день рождения, так что смирись.
Растираю шею:
– Мне еще одна вечеринка не нужна.
– Мне еще одна вечеринка не нужна, – повторяет, передразнивая, Холидей. – А знаешь, повеселиться-то можно. Это не противозаконно. В общем, так, сегодня у тебя официально половинный день рождения, поэтому мы празднуем. И еще потому, что я люблю торты, а в прошлом году меня этого удовольствия лишили, потому что тебя здесь не было.
– Ладно, тогда для чего второй торт и о чем вы с Домиником переговариваетесь так загадочно?
Холидей вздыхает и смотрит в упор на Доминика.
– Точно? Здесь?
– Здесь. Эксл уже готов махнуться машинами. Кстати, я сказал ему, что идея твоя.
– Трус, – презрительно цедит она.
– Ко мне не липнет, милая. – Доминик выуживает из заднего кармана мой телефон и бросает мне. Так и хочется взять стул и грохнуть его о пол, чтоб щепки полетели. Может, тогда бы легче стало.
– Почему у тебя мой телефон?
– Был.
– Что?
– Ты спросил, почему у меня твой телефон. Но его у меня больше нет. Был и нет.
– Я тебя убью.
– Там Эллисон Монро, на крыльце. Разговаривает с Экслом. Ты бы вышел. Экслу придется ее оставить, чтобы задушить Холидей, а оставлять дочку богатенького политика на крыльце, чтобы она торчала там на виду у всех, вряд ли так уж осмотрительно. Девочка хорошенькая, но не в моем вкусе.
– Идея была твоя, – вздыхает Холидей и возвращается к своему торту.
Я зависаю между тем туманом, в который попадаешь, если тебя треснуть как следует по голове, и нарастающей инстинктивной потребностью защитить Элль. Первыми приходят в движение ноги, за ними, с опозданием, мозги. Я отбрасываю сетчатую дверь так, что она ударяется о сайдинг. Обхожу сбоку дом и застываю на месте, потому что не могу решить, кошмар это или сказочный сон.
На нашем крыльце стоит и треплется с моим старшим братом самая красивая в мире девушка. Бежевая юбка приоткрывает соблазнительные бедра, облегающий голубой топ как будто специально пошит так, чтобы подчеркнуть каждый роскошный изгиб, длинные волосы собраны в небрежный высокий хвост, и очки на ней – чтоб мне провалиться! – те самые, сексуальные, а значит, цвет глаз за стеклами настоящий. Это Элль.
Сзади быстро подходит Доминик и, понизив голос, шепчет:
– Четыре сообщения с твоего аккаунта. Их написала Холидей. Я просмотрел, прежде чем она их отправила. Там что-то насчет того, что Элль больна, и ты интересуешься, в порядке ли она. Потом послали фотку с Тором. Больше б мы и не писали, если б она не ответила. Но она ответила. Холидей узнала, что у нее день рождения, и спросила насчет планов. Никаких планов у нее не было, и Холидей пригласила ее сюда.
У Элль день рождения. И она проводит его одна. Я и подумать не мог.
– Ее предков нет в городе, брат, и она согласилась. Я слышал, что ты говорил прошлым вечером, видел, каким было твое лицо, когда ты говорил о ней. Тебе нравится эта девчонка.
Я наклоняюсь к нему:
– Мне больше нельзя облажаться.
Доминик кладет руку мне на локоть:
– Ты не облажаешься. Я же говорил, что ты теперь лучше, чем был, а если по какой-то причине начнешь сдавать назад, я тебя верну на правильную дорогу. Раньше так не делал, но теперь сделаю. Я хочу, чтобы ты вернулся не только телом, но и душой, и блеск в твоих глазах я видел один-единственный раз, когда ты говорил о ней.
– Вы не должны были звонить.
– Нет, не должны, но она здесь, и ты сделал выбор. Отошлешь ее – будешь последним придурком да еще заставишь девушку провести день рождения в одиночестве. Или же закажем пиццу, куриные крылышки и съедим торт. Выбирай.
Элль поднимает голову, смотрит над плечом Эксла и, заметив меня, вспыхивает от радости. В телевизоре я такой ее не видел. Настоящей. Я даже начинаю верить, что она может принадлежать мне. За это я бы отдал пять лет жизни. Чтобы заслужить право быть парнем, достойным ее улыбки.
– Так что? – спрашивает Доминик. – Кем ты готов быть?
Правильным решением было бы отправить ее домой, задеть ее чувства, изойти кровью от боли, но зато обезопасить себя от недовольства губернатора и возвращения в тюрьму… или провести с Элль ее день рождения, наслаждаться ее улыбкой, греться в лучах ее смеха, прожить несколько часов, не чувствуя этих постоянных узлов в груди, потому что у Элль есть ключ от цепей, приковавших меня к прошлым грехам.
Второй вариант – эгоистичный. Второй выбран ею. Но кем буду я, если тоже выберу его?
Следовать инструкциям или нарушить?
Пойти своей дорогой или чужой?