Скандальный

Джордан засмеялся и вздохнул с пренебрежением.

– Когда мы сделали тест и выяснили, что ребенок твой, я ушел. Но снова сошелся с Вал… по прошествии времени. Видишь ли, с момента рождения Луны и пока ей не исполнился год, Вал пыталась завоевать тебя. Соблазнить. Быть с тобой. Я понимаю. Ты моложе, привлекательнее, ненасытнее. Но не умнее, Трент. Ты хренов придурок, которому повезло с друзьями, и те расщедрились и поделились куском пирога. А ты вообще не должен был его получить. Этот пирог не для тебя предназначался.

Я стиснул зубы и дал ему закончить, переваривая все. Фотографии. Отчеты. Данные, которые Джордан собирал на меня годами. Мой самый большой страх – что Вал вернется, дабы забрать у меня Луну, претворялся в жизнь прямо у меня на глазах, да еще и Джордан строил против меня козни в качестве бонуса. Я знал, с какой именно стороны зайдет Вал. Ночью, когда я ее обрюхатил, мы вместе употребляли запретные вещества.

Она могла сказать в суде, что у меня проблемы с наркотиками.

Могла даже сделать так, что все будет выглядеть правдоподобно.

Наше дело ожидали долгие годы судебных разбирательств.

Я сделал шаг в его сторону, и он едва не вздрогнул. Приподняв подбородок, я бросил на него взгляд.

– И зачем так утруждаться?

– Потому что я никогда не проигрываю, деревенщина. В особенности очередному бывшему голодранцу вроде тебя.

Бывшему голодранцу. Стоило догадаться, что Джордан был таким же, как я. Все та же затаенная злость, разница лишь в том, что моя была поверхностной. А его доходила до самого нутра.

Каждая мышца в моем теле призывала меня броситься на него и разорвать на части. Разум подсказывал выждать и нанести удар сильнее того, что могли причинить кулаки.

– Я вернул Вал, но не без боя. Пока я держал ее в Атланте, она умоляла меня связаться с Луной. Конечно, я сказал ей, что об этом не может быть и речи. Я купил твою компанию, чтобы подобраться поближе, изучить тебя, узнать, что тобой движет. Так как конечной целью… – Джордан поднялся, собрал бумаги с журнального стола и взял их под мышку. – Конечной целью было уничтожить тебя.

Момент откровения заставил меня почувствовать себя Самсоном на последнем издыхании, когда Бог даровал ему силы сорвать колонны и обрушить крышу. Сам он во время этого погиб, но уничтожил филистимлян. Я знал, что сделал бы то же самое, если бы пришлось.

Джордан купил долю в моей компании, потому что хотел уничтожить меня и в личном, и в профессиональном смысле, чтобы обрести больше контроля над ситуацией. И наказать меня за то, о чем я даже не знал.

Он обещал Вал, что они будут жить долго и счастливо и он вернет ей ребенка.

Он хотел захватить меня, погубить и забрать мое. Женщину, которую я не хотел, и девушку, ради которой был готов на все.

Он бросил бумаги, отчего они дождем полетели на пол, и потянул Вал за обмякшую руку, чтобы поднять с дивана.

– А то, что Луна не желает говорить, будет очень дурно выглядеть в суде, Рексрот. Ты нанес ей травму своим образом жизни, и от страха она не может произнести ни звука. Из этих соображений предлагаю тебе завтра же утром отказаться от должности, продать мне свою долю акций, а затем встретиться с нами в выходные, дабы обсудить вопрос совместной опеки с Вал. Она хочет участвовать в жизни Луны и ожидает, что ты покроешь расходы на ее проживание. Я думаю, это справедливо.

Я улыбнулся, глядя на разлетевшиеся вокруг нас бумаги. Вал хотела лишь добраться до моих денег. И в качестве бонуса поселиться в гламурном городке в Южной Калифорнии рядом с любовником-мультимиллиардером, которому хватало ума не жениться на ней.

Джордан ринулся к выходу, по пути задев мня плечом.

– Оставь себе копии, Рексрот. Мой тебе подарок.

Я так и стоял там, чувствуя огромный ком в горле и собрав волю в кулак, когда Джордан с Вал направились к двери. Она выглядела так, будто была в смятении от чувства вины, а он был похож на дьявола. Джордан обернулся.

– Трент Рексрот молчит. Неудивительно.

– Хочешь услышать пару слов? – Я шагнул в его сторону, широко улыбаясь. – Вот тебе кое-что, чтобы перебиться в ближайшее время: спасибо, что подробно изложил свой план. Гляди в оба. – Я выпроводил обоих из своей квартиры. И прежде чем захлопнуть дверь перед их растерянными лицами, я сказал напоследок: – Мой ход.





Глава 30

Эди




– Не могу поверить, что ты заставляешь меня это сделать, – простонала я, подтолкнув Бэйна плечом.

Темные солнцезащитные очки закрывали бÓльшую часть моего лица, пряча опухшие глаза размером с тыквы. На мне была одна из его маек для серфинга и короткие шорты, потому что я ничего не успела забрать из особняка родителей. Отец сменил все замки и, по сути, выставил меня из дома, не дав даже собрать вещи.

Мы с Бэйном стояли на широком крыльце дома его матери. Простые материалы и отделка вкупе с красочным садом странным образом обнадеживали. Человек, живущий в таком теплом, гостеприимном месте, не мог причинить мне вреда, правда?

– К этому давно шло. Особенно с тех пор, как Рексрот начал играть в семью со своей бывшей. – Бэйн собрал свои светлые волосы в пучок и громко постучал в дверь.

Мне показалось странным, что он не вошел прямиком в дом, но Бэйн был профессионалом по части странных взаимоотношений. Учитывая, что он съехал из дома в восемнадцать лет и не отправился в колледж, я решила, будто он любил свое личное пространство. и, возможно, его мать тоже.

– Она не его бывшая, и у меня нет никаких доказательств тому, что они играют в семью.

Я всхлипнула и потерла уставшие глаза под стеклами очков. Встреча с Вал причинила мне боль тысячи насильственных смертей, но я пыталась убедить себя, что так будет лучше для Луны. А Трент… если он захотел снова с ней сойтись, я не могла его винить. Я ничего не знала ни об отношениях, ни о том, как быть родителем, и почти ничего о том, как сохранить единство семьи.

Дверь распахнулась, и при виде стоящего на пороге человека у меня перехватило дыхание.


Бэйн вошел внутрь, не замечая, что земля снова ушла у меня из-под ног.

– Гиджет, это моя мама, Соня. Соня – это Гиджет, также известная, как Эди Ван Дер Зи.

Соня.

Рыжеволосая женщина, с которой Трент занимался сексом, когда я зашла к нему в кабинет. Чтобы отомстить мне за то, что я, как он думал, переспала с Бэйном. Ее сыном. Я не знала, чему поддаться: ужасу или раздражению. Очевидно, что Соня разделяла мои чувства, потому что отошла от двери, сжимая рукой ткань нежно-голубой блузки и тотчас лишившись дара речи.

– О, – произнесла она еле слышно.

Я поверила Тренту, когда он сказал, что больше не виделся с ней, но оттого ситуация не становилась менее неловкой. Я задумалась, знала ли она о нас с ним. Ненавидела ли меня за это. Захочет ли вообще помогать.

– Ты чего ждешь, Гиджет? Гребаного Папу Римского? Заходи, – проворчал Бэйн и, протиснувшись по выложенному плиткой коридору на кухню в дальнем его конце, открыл холодильник.

Он достал оттуда две банки пива, будто нам не было всего по восемнадцать и закон не запрещал нам пить алкоголь. Затем направился в открытую гостиную. Я осталась стоять на пороге, не в силах даже снять очки.

– Эди, – торопливо прошептала Соня, открыв дверь шире. – Все хорошо. Ты можешь мне доверять. Я уже пятнадцать лет работаю детским психологом. Забудь о том, что видела в тот день. Это никак не коснется ни тебя, ни твоего брата.

Моего брата. Верно. Благодаря ей я виделась с ним в воскресенье.

Я осторожно шагнула в дом. Бэйн уже сидел в гостиной и открывал банки с пивом, а из колонок грохотала песня «Lonely Boy» группы The Black Keys. Мы с Соней, словно две напряженные фигуры, подошли к дивану, а я пыталась прокашляться от кома, вставшего в горле от стыда и ревности.

– Прополощи пивом. – Бэйн закинул длинные ноги на оттоманку, усевшись на потрепанный фиолетовый диван в духе того, что был в сериале «Друзья».

Я глянула на Соню, и она ответила мне вежливой улыбкой.

– Я слышала, у тебя выдалась тяжелая неделя.

Я опустошила банку за пару больших глотков и, опустив голову на одну из подушек, на миг закрыла глаза. Спасибо.

Соня села напротив, скрестив ноги и сцепив пальцы в замок, и одарила меня безраздельным вниманием. Она была шикарно одета, и я испытывала к ней противоречивые чувства. Мне хотелось чувствовать к ней неприязнь, но как это было возможно, когда она так упорно пыталась мне помочь и была так чертовски мила?

– Понравилось пиво? – улыбнулась она.

Я кивнула, осторожно держа пустую банку в руках, вместо того чтобы поставить ее на журнальный столик. Отец убил бы меня и за меньшее прегрешение, чем пятно, оставленное на его драгоценном итальянском дубе.

– Ты знала, что в Европе законодательно разрешено пить с восемнадцати лет? Я всегда предпочитала российские порядки.

Она так широко улыбнулась, казалось, будто вот-вот подмигнет.

У Романа «Бэйна» Проценко была интересная мать. Она сбежала с ним из России и дала ему свободу, а он, в свою очередь, жил полной жизнью.

И она была рада за него. Довольна.

Как странно.

– А теперь расскажи мне о своем брате и угрозах твоего отца в отношении него. Я хочу, чтобы ты начала с самого начала. С того момента, когда твой отец определил его в первый интернат.

Соня взяла со столика стакан с чем-то, что по запаху было похоже на водку, и сделала глоток.

И я рассказала.

Я открыла свое сердце, рассказав о том, что Тео никогда не знал любви ни одного из наших родителей. О том, как Джордан откупался от роли родителя, всегда выбирая кратчайший путь. Как всегда отправлял Теодора в какое-то учреждение и прыгал из города в город по праздникам, чтобы нам не приходилось навещать Тео.

Я не знала, что внушало больший ужас: пересказывать события тех лет, в течение которых Тео был лишен заботы, и проговаривать это вслух, понимая, как отвратительно это звучало. Или видеть их лица, когда я открылась им. Соня, похоже, была готова расплакаться, и даже Бэйн в какой-то момент убавил громкость музыки и уставился на меня так, будто его мир стал немного мрачнее.

Когда я закончила, Соня прокашлялась, опустив взгляд себе на бедра.

– Роман, выйди, пожалуйста, из комнаты.

Если Бэйн и был шокирован, то не подал вида и, прихватив пиво, направился к двери.

– Я буду на крыльце. Накурюсь до потери сознания после этой удручающей истории.

Как только за ним закрылась дверь, Соня встретилась со мной взглядом.

– Трент не предлагал тебе помощь?

– Я…

Я похлопала себя по губам, на миг задумавшись. Что она знала? И о чем я хотела ей поведать? Плевать. Речь шла не о моем романе со взрослым мужчиной. Вопрос касался Тео.

– Какое-то время между нами кое-что было, и он помогал мне оплачивать нахождение Тео в интернате, но не более того. И сомневаюсь, что он теперь захочет мне помогать. Мы… больше не поддерживаем связь.

Соня сняла ногу с ноги, сделала еще один глоток водки и прижала стакан к щеке. Ее глаза остекленели, и на миг у них был такой же взгляд, как и в тот момент, когда Трент вошел в нее. Опьяневший. Я содрогнулась, сидя в рубашке Бэйна.