Скандальный

– Охрененно рад помочь, Рексрот.

Шесть тридцать.

Шесть тридцать пять.

Шесть сорок пять.

В семь часов зашли уборщики, переговариваясь между собой. Я притаился за компьютером. Черт возьми, что такого было в семейке Ван Дер Зи, отчего во мне просыпался преследователь? Увидев, что сотрудники сервисной службы направились в другой конец этажа, я встал и решительно направился в угловой кабинет по соседству с моим. В самое большое, самое роскошное помещение во всем здании. Туда, где работал человек, причинивший Эди и ее брату неимоверное количество боли. Я ожидал, что он по обыкновению будет сидеть за компьютером и печатать без остановки, но в кабинете никого не оказалось. Бессмыслица какая-то. Джордан редко покидал офис раньше восьми вечера. Вся его жизнь была посвящена работе и зарабатыванию денег. Я обернулся и краем глаза заметил, как он заходит в лифт.

Так я и понял, что он уже был на шаг впереди меня.

Он догадался, что я мог зажать его в угол, и ушел, пока я не успел встретиться с ним лицом к лицу. Но его ждал другой неприятный сюрприз.

Я быстро ринулся на пожарную лестницу и поспешил вниз на парковку. Перепрыгивал через две ступеньки и знал, что успею раньше его. Лифт останавливался на каждом этаже, потому что сотрудники бухгалтерии и отдела персонала задерживались на работе гораздо дольше засранцев с нашего этажа.

Спустившись вниз, я весь покрылся испариной. Спокойно, чертовски спокойно, я пошел к его гребаному Range Rover. Сердце колотилось не так часто, как должно было. Я облокотился на салон с водительской стороны, убрал руки в карманы и стал ждать.

Когда двери лифта издали сигнал и разъехались в стороны, хмурое выражение лица Джордана сменилось гримасой паники, но он сумел взять себя в руки, пока я не рассмеялся.

– Изображаешь недотрогу, Джорди? Я же не твоей задницей интересуюсь, – я одарил его победоносной улыбкой.

Он отступил назад и уже потянулся рукой к панели с кнопками, но я шикнул и покачал головой, не разрывая зрительного контакта.

– Брось, Ван Дер Зи. Я не исчезну от того, что ты будешь меня игнорировать, а только чертовски сильно разозлюсь.

Он нехотя ослабил свой шелковый красный галстук и шагнул в мою сторону. Двери лифта захлопнулись у него за спиной, будто издеваясь над ним, и мы остались одни. Мы стояли метрах в шести друг от друга, но от этого обстановка не становилась менее тягостной. Во всяком случае, для него.

– И что ты сделаешь? Ударишь меня? Убьешь? – Он поднял голову, взглядом источая ненависть ко мне.

Страх – старый враг. Я не допускал его присутствия в моей жизни. Все на этаже, кроме троих моих друзей, едва не тряслись от страха, когда Джордан обращался к ним. Меня же его больное самомнение слегка забавляло. Я усмехнулся.

– То, что моя кожа не такого же болезненно-белого цвета, не означает, что я бандит.

– Ты в своей жизни допустил несколько сомнительных ошибок, отчего я убежден, что самообладание не является твоей сильной стороной, – ответил он, подходя ко мне. Теперь мы стояли в опасной близости друг к другу, а потому ему не следовало говорить такую хрень.

– О чем ты вообще говоришь?

– О ситуации с твоей дочерью, – ответил он.

Я зажал рот ладонью, чтобы скрыть смех.

– В своей карьере я всегда вел себя исключительно профессионально. А все, что происходит в моей личной жизни, – это мое дело, а не твое.

– Поведение человека за стенами офиса служит прямым отражением того, что он представляет собой как профессионал.

Джордан замер, по струнке выпрямив спину. Я оттолкнулся от его машины.

– Давай не будем начинать эту хрень, Джорди. Ты далеко не святой, и твои грехи не ограничиваются связью с неподходящим человеком в неподходящее время.

Я остановился на этом, чтобы не посвящать его в то, в чем мне призналась Эди, потому что не выдал бы ее тайны. Но в то же время я ясно дал ему понять, что, пока он устраивал мне тщательную проверку, я занимался тем же самым на его счет.

– Какие у тебя ко мне претензии? – спросил я, выпрямившись. Мы не разрывали зрительного контакта, ведя глазами кровавое состязание силы воли. – Почему ты так сильно хочешь меня выгнать?

Джордан удивил меня, сделав последний шаг в мою сторону и не оставив между нами никакого пространства. Теперь мы стояли лицом к лицу, нос к носу, ближе, чем я когда-либо оказывался с кем-то из друзей.

На его увядшем лице расцвела злобная улыбка.

– Очень скоро ты узнаешь. Скажи мне, Трент, у тебя есть план, как избавиться от меня?

Я не ответил. В этом не было необходимости. Он и так знал ответ. Иначе не жаждал бы заполучить мою флешку. То, что он вообще знал о ней, было неслучайно. Я всегда рассказывал людям, которым не доверял, секретную информацию, которую хотел распространить дальше. Макс, личный помощник Джордана, был идеальной мишенью. Как-то раз мы с ним выпивали после работы на дне рождения одной из сотрудниц отдела кадров. Я наклонился к нему и упомянул о флешке, зная, что Джордану будет передано послание – будь начеку. Не только у тебя есть тузы в рукаве.

– Дело в том, Рексрот, что у меня точно есть план, как избавиться от тебя, и он ударит по тебе как раз, куда нужно. Туда, куда ты нанес удар мне.

– Что это, мать твою, значит?

– Скоро узнаешь.

Я уверенно улыбнулся ему, не обращая внимания на его глупое замечание. Следующим шагом он начнет постить расплывчатые статусы обо мне, как двенадцатилетняя девочка с бушующими гормонами. У него ко мне явно были какие-то претензии. Но вместо того, чтобы открыто их высказать, он решил, как девка, плясать вокруг проблемы.

– Берегись, старик.

Я усмехнулся и открыл перед ним дверь. Он пришел в замешательство, но забрался в машину, с подозрением глядя, как я играю роль послушного лакея. Я постучал ему в окно и подмигнул.


– Пусть победит сильнейший.

– Что ты, по-твоему, имеешь против меня, Рексрот, что так чертовски уверен в себе?

– В эту игру не так играют, Ван Дер Зи. Неожиданность – половина веселья. Осторожнее за рулем. – Я сказал ему слова, которые бросил его дочери в нашу первую встречу. Только в случае с ним я говорил не всерьез. Я подошел к лифту, ударил по кнопке и зашел в кабину.

Позже вечером я позвонил Эди и спросил, зайдет ли она на работу. Она ответила, что да.

Следующим утром я положил флешку на самом видном месте посреди стола и ушел, оставив дверь открытой.

– Оставшуюся часть дня у меня выходной, – сказал я Рине и по пути бросил ей стопку документов на стол. – Мой кабинет открыт. Заходить в него можно только мисс Ван Дер Зи, Дину, Вишесу и Джейми. Остальным вход запрещен.

Это была приманка, и я до одури надеялся, что моя добыча на нее не клюнет.

Это была приманка, но в действительности я ставил свою жизнь под угрозу, чтобы спасти ее.

Я не знал, зачем это делал. Рисковал своим будущим и будущим своей дочери ради этой девчонки.

Но, так или иначе, решение уже было принято. Ей нужна была флешка, и я дал ее ей.

Той ночью, закончив работу, Эди заехала ко мне. Приготовила Луне спагетти и хот-доги, я разрешил им съесть эту гадость. Ночью мы с Эди трахались жестко. Утром трахались нежно.

Я не стал упоминать ни о встрече с ее отцом, ни о том, что оставил флешку на столе, и она тоже не сказала об этом ни слова.

На работу мы поехали, конечно же, в разных машинах. Я приехал первым, потому что Эди по часу принимала душ.

Я зашел в кабинет, ощущая ком в горле, и вскоре его сглотнул.

Флешка пропала.





Глава 27

Эди




Когда Трент ушел, забрав с собой Луну с Камилой (ведь сегодня был корпоративный вторник), я первым делом бросилась в его ванную, где меня стошнило.

Голова кружилась, перед глазами плясали белые точки. Опершись на стульчак, я медленно встала и поплелась к раковине, как старая собака. Ополоснула лицо и руки, стараясь во что бы то ни стало не смотреть в зеркало. Я не могла без тошноты видеть свое отражение.

Изменница. Обманщица. Иуда. Предательница. Тварь.

Я брела по коридору, держась за стены для поддержки. Крайне драматично, но я ничего не могла поделать со своими чувствами. Словно весь мир обрушился на меня, размозжив мое тело в пыль. Я сама не знала, как смогла пережить минувшие двадцать четыре часа.

Вчера, когда я приехала к нему домой, Камилы уже не было. Трент отправил ее домой, сообщив, что в этот вечер она не нужна. Я на автопилоте готовила Луне еду, дважды обожглась о плиту и несколько раз бегала в ванную, чтобы умыться и отдышаться.

Ужин прошел нормально. Я заполняла паузы, рассказывая Луне о серфинге и о том, что прочла про морских коньков. Рассказала ей о моем брате, о том, что надеялась однажды отвести его на пляж. Казалось, она понимала. Во всяком случае, по ее виду было похоже.

Ночью я забралась в его постель, чтобы украсть то, чего я больше не была достойна. Его поцелуи, его ласку, прикосновения его тела. Я крала его сердце, движения его языка и толчки его члена. Я крала его страсть, потому что она больше мне не принадлежала. Я наслаждалась болью, которую заслужила, и удовольствием, которого не заслуживала. А утром я попросила, чтобы мы все повторили снова, потому как знала: сегодня вечером, едва я отдам флешку отцу, между нами все будет кончено.

– В этот раз я хочу, чтобы мы не спешили.

– Почему?

– Чтобы я могла запомнить.

– А почему ты можешь забыть?

Молчание. Он поцелуями стер мои слезы, прекрасно зная, что именно я не стала произносить вслух, но не желая в это верить. Он пошел на эту жертву ради меня, в этом я не сомневалась. Он позволил мне уничтожить его, и я это сделала. Не моргнув глазом, не колеблясь, даже не задумываясь.

Он двигался на мне, будто я была волной, наполняя мое тело, мое сердце, мою душу. Гладил меня по щекам, целовал веки.

– Моя девочка, мое наваждение, моя Волна.

Его слова напоминали прощание, отчего я расплакалась еще сильнее, цепляясь за него, как за якорь. Трент все знал, и в шесть утра, за полчаса до того, как просыпалась Луна, мы почти что занимались любовью, понимая, что к концу дня эта любовь обернется ненавистью.