Сёгун

– У вас нет разрешений таможни. Боюсь, придется подождать.

– Я думал, все было оговорено месяцы тому назад. – Феррьера уже в который раз проклял японские правила, которые требовали, чтобы для каждого груза, даже местного, имелось разрешение на ввоз и вывоз. – Мы связаны глупыми правилами туземцев. Вы говорили, что эта встреча будет только формальностью – сбором документов.

– Так и должно было быть, но я ошибся. Может быть, мне лучше объяснить…

– Я должен немедленно вернуться в Макао, чтобы приготовить черный корабль. Мы уже закупили лучшие шелка на миллион дукатов на февральской ярмарке в Кантоне и повезем по крайней мере сто тысяч унций китайского золота. Я, кажется, ясно сказал, что каждый крусадо[30], вырученный в Макао, Малакке и Гоа, каждый крусадо, одолженный у торговцев Макао и отцов города, вложен в это важнейшее предприятие. И каждый ваш крусадо.

– Мы, так же как и вы, осознаем его важность, – наставительно изрек дель Акуа.

– Извините, генерал-капитан, но Торанага – глава Совета регентов, и принято являться к нему, – напомнил Алвито. – Он не пожелал говорить о разрешениях на вывоз или торговле в этом году. Он заявил, что не одобряет убийств.

– А кто одобряет, святой отец? – удивился Феррьера.

– Что имел в виду Торанага, Мартин? – спросил дель Акуа. – Это какая-то хитрость? Убийство? При чем тут мы?

– Он сказал: «Почему вы, христиане, хотите убить моего пленника, капитана?»

– Что?!

– Торанага считает, что прошлой ночью покушались на англичанина, а не на него. Он также утверждает, что было другое покушение, в тюрьме. – Алвито не сводил глаз с генерал-капитана.

– В чем вы обвиняете меня, святой отец? – взвился Феррьера. – Покушение на убийство? Я? В Осакском замке? Я первый раз в Японии!

– Вы отрицаете, что вам что-либо известно?

– Я не отрицаю, что чем раньше умрет этот еретик, тем лучше, – холодно произнес Феррьера. – Если англичане и голландцы начнут распространять свою ересь в Азии, это доставит много неприятностей всем нам.

– У нас уже неприятности, – заявил Алвито. – Торанага завел речь о том, что узнал от англичанина, какие невероятные доходы приносит Португалии монопольное право на торговлю с Китаем, что португальцы завышают цену на шелка, которые только они могут покупать в Китае, расплачиваясь единственным товаром, принимаемым китайцами в обмен, – японским серебром, которое португальцы покупают по смехотворно низким ценам. Торанага сказал: «Поскольку отношения между Китаем и Японией враждебные и прямая торговля между нами невозможна, а португальцы одни имеют разрешение на торговлю, они должны дать ответ на выдвинутое капитаном обвинение в „злоупотреблениях“, причем письменно». Он «приглашает» вас, ваше преосвященство, отчитаться перед регентами об обменном курсе – шелк на шелк, шелк на серебро, золото на серебро. Он добавил, что, конечно, не возражает против того, чтобы мы получали большие прибыли за счет Китая.

– Вы, разумеется, отвергнете это возмутительное требование, – сказал Феррьера.

– Это будет трудно.

– Тогда дайте фальшивый отчет.

– Это подорвет все наши позиции, которые основываются на доверии, – заметил дель Акуа.

– Вы можете доверять японцам? Конечно нет. Наши доходы должны оставаться в тайне. Ох, этот про́клятый Богом еретик!

– Я, к сожалению, должен сказать вам, что Блэкторн, кажется, на редкость хорошо осведомлен. – Алвито непроизвольно посмотрел на дель Акуа, на миг потеряв самообладание.

Отец-инспектор ничего не сказал.

– Что еще говорил японец? – пожелал знать Феррьера, притворяясь, что не видел, как иезуиты обменялись взглядами.

– Торанага просил меня завтра к полудню представить ему карту земного шара, показывающую линии раздела заморских владений Португалии и Испании, назвать имена пап, которые утвердили договоры об этих границах, и даты заключения договоров. Он требует в течение трех дней дать письменное объяснение относительно всех наших «завоеваний» в Новом Свете и «исключительно в моих собственных интересах» – это были его точные слова – относительно количества золота и серебра, вывезенного – или, как он выразился, повторяя слова Блэкторна, «награбленного» – Испанией и Португалией. Еще он требует другую карту, отображающую границы Испании и Португалии сто лет назад и сегодня, а также точное положение основных фортов от Малакки до Гоа – он назвал их все по порядку, сверяясь с записями на листке бумаги, – и число японских наемников, несущих службу в каждом из наших фортов.

Дель Акуа и Феррьера пришли в смятение.

– В этом ему должно быть отказано наотрез! – рявкнул генерал-капитан.

– Вы не можете отказать Торанаге, – возразил дель Акуа.

– Я думаю, ваше преосвященство, вы слишком преувеличиваете его роль, – поморщился Феррьера. – Мне кажется, этот Торанага только один из множества деспотов, обычный убийца-язычник, которого не стоит бояться. Откажите ему. Без наших черных кораблей рухнет все их хозяйство. Они носят шелка, которые мы привозим из Китая. Без шелков у них не будет кимоно. Они должны вести торговлю с нами. Я говорю: чума на этого Торанагу! Мы можем торговать с христианскими правителями – как их там? – Оноси и Киямой и другими, с Кюсю. В конце концов, там Нагасаки, там мы в силе, и вся торговля происходит там.

– Мы не можем, капитан, – разочаровал его дель Акуа. – Вы первый раз в Японии, поэтому не имеете никакого представления о наших трудностях. Да, они нуждаются в нас, но мы в них нуждаемся еще больше. Лишившись расположения Торанаги и Исидо, мы потеряем влияние на христианских правителей. Мы потеряем Нагасаки и все, что создали за пятьдесят лет. Сознайтесь, это вы поторопились с покушением на еретика-капитана?

– Я открыто заявил Родригесу и всем, кто мог слышать меня, что англичанин – опасный пират, который плохо влияет на всех, с кем ни соприкоснется, которого надо убрать любым возможным способом. Вы сказали то же самое, но другими словами, ваше преосвященство. И вы, отец Алвито. Не к тому ли привело и наше совещание с Оноси и Киямой два дня назад? Разве вы не говорили, что пират опасен?

– Да, но…

– Святой отец, извините меня, но иногда работу Бога приходится делать солдатам, и у них получается лучше. Должен сказать, я очень зол на Родригеса, который не подстроил какую-нибудь «несчастную случайность» во время шторма. Он должен был сообразить скорее всех нас! Ей-богу, смотрите, что этот дьявольский англичанин сотворил с самим Родригесом! Бедный глупец благодарен ему за спасение жизни! А ведь это была просто уловка, чтобы завоевать его расположение. Разве Родригес не впал в заблуждение, когда позволил еретику-капитану занять свое место на юте, что чуть не привело к гибели? Что касается покушения в замке, кто знает, что случилось? Это японские штучки. Покушение, должно быть, замыслили туземцы. Если я возьмусь устроить его убийство, будьте уверены: его уберут.

Алвито, потягивая вино, обронил:

– Торанага упомянул, что отправляет Блэкторна в Идзу.

– Полуостров на востоке? – уточнил Феррьера.

– Да.

– По суше или морем?


– На корабле.

– Хорошо. Тогда я с сожалением должен вас известить, что на море в ужасный шторм вся команда может погибнуть.

Алвито холодно произнес:

– И я вынужден огорчить вас, генерал-капитан: Торанага сказал, слово в слово: «Я приставлю к капитану личную охрану, Цукку-сан, и если с ним произойдет какое-либо несчастье, к дознанию будут привлечены все мои силы и силы всех регентов. И если окажется, что к нему хоть каким-то боком причастны христиане или кто-то, хотя бы отдаленно связанный с ними, возможно, будут пересмотрены указы об изгнании, и может статься, что все христианские церкви, школы и прочее немедленно закроются».

Дель Акуа вымолвил:

– Упаси Бог, чтобы это случилось.

– Блеф! – отмахнулся Феррьера.

– Нет, вы не правы, генерал-капитан. Торанага умен, как Макиавелли, и вероломен, как царь гуннов Аттила. – Алвито оглянулся на дель Акуа. – Нас будет легко обвинить, если что-то случится с англичанином.

– Да.

– Может быть, нам стоит обратиться к первоисточнику наших бед? – предложил Феррьера. – Избавиться от Торанаги?

– Не время для шуток, – нахмурился отец-инспектор.

– Почему нет? Это прекрасно сходило в Индии, Малайе, Бразилии, Перу, Мексике, Африке, Мейне – везде. Сойдет и здесь. Я сам проворачивал подобные дела в Малакке и Гоа дюжину раз с помощью японских наемников, а у меня не было и капли вашего влияния и опыта. Мы используем правителей-христиан. Поможем одному из них разделаться с Торанагой, если тот и впрямь представляет опасность. Хватит и нескольких сотен конкистадоров. Разделяй и властвуй. Я свяжусь с Киямой. Отец Алвито, если вы будете переводчиком…

– Напрасно вы равняете японцев с индийцами или другими безграмотными дикарями вроде инков. Вы не сможете разделять и властвовать здесь. Японцы не похожи на другие нации. Совсем не похожи, – устало изрек дель Акуа. – Я должен официально просить вас, генерал-капитан, не вмешиваться в дела этой страны.

– Согласен. Пожалуйста, забудьте, что я сказал. Неделикатно и наивно быть таким открытым. К счастью, штормы обычны в это время года.

– Если разразится шторм, то будет воля Божья. Но вы не атакуете корабль этого капитана.

– Ой ли?

– Нет. И не прикажете кому-либо сделать это.

– Я должен уничтожать врагов моего короля. Англичане – враждебная нация. Паразиты, пираты, еретики. Если я решу, что еретика надо уничтожить, это будет мое дело. В этом году я – генерал-капитан черного корабля, а значит, губернатор Макао с вице-королевскими полномочиями в здешних водах. И если я захочу уничтожить его, или Торанагу, или еще кого-нибудь, то так и сделаю.

– Тогда вы сделаете это вопреки моим приказам, рискуя немедленным отлучением от Церкви.

– Это вне вашей юрисдикции. Это светский вопрос, а не духовный.

– Положение Церкви здесь, к сожалению, так связано с политикой и с торговлей шелком, что все затрагивает ее безопасность. И пока я жив, клянусь надеждой на спасение, никто здесь не подвергнет опасности будущее Матери-Церкви!

– Спасибо, что так откровенно высказались, ваше преосвященство. Я поставлю себе цель получше разобраться в японских делах.

– Надеюсь, вы так и сделаете для нашей общей пользы. Христиан здесь терпят только потому, что все даймё абсолютно уверены: если они выгонят нас и искоренят нашу веру, черные корабли никогда не вернутся. Если нам, иезуитам, и удается чего-то добиться здесь, приобрести влияние, так только потому, что мы одни говорим по-японски и по-португальски и можем переводить и посредничать в торговых делах. К сожалению для Церкви, они не веруют по-настоящему. Я убежден, что торговля будет продолжаться независимо от положения Церкви, ибо португальские торговцы усердно служат своим корыстным интересам, мамоне, а не Господу.

– Может быть, корыстные интересы церковников, которые хотят заставить нас – и даже испрашивают на то официальные полномочия у его святейшества папы – плавать в любые порты по их выбору и торговать с любым угодным им даймё, какими бы опасностями это ни грозило, так же очевидны!

– Вы забываетесь, генерал-капитан!

– Я не забываю, что в прошлом году черный корабль с двумястами тоннами золота на борту и слитками серебра на пятьсот тысяч крусадо пропал со всей командой между Японией и Малаккой, после того как был без необходимости, по вашему личному требованию, задержан, пока не испортилась погода. И что это почти разорило всех отсюда до Гоа.

– Это было необходимо из-за смерти тайко и особых соображений, связанных с передачей власти.

– Я не забыл, как три года назад вы просили вице-короля Гоа посылать черный корабль только в указанные вами порты. Но он отклонил этот приказ как грубое вмешательство в его дела.

– Это был способ повлиять на тайко, поистощить его казну в разгар затеянной им войны с Кореей и Китаем, наказать за казни, которые он учинил в Нагасаки, за его безумные нападки на Церковь и указы об изгнании, предписавшие выдворить нас всех из Японии. Если бы вы послушались нас, последовали нашим советам, вся Япония стала бы христианской через одно поколение! Что важнее: торговля или спасение душ?

– Мой ответ – спасение душ. Но теперь, когда вы просветили меня относительно японских дел, дайте мне изложить японский вопрос в правильной перспективе. Только серебро Японии дает доступ к китайскому шелку и китайскому золоту. Громадные доходы, которые мы здесь получаем и переправляем затем в Малакку и Гоа, а оттуда – в Лиссабон, позволяют нам сохранять за собой владения в Азии, содержать форты и миссии, снаряжать экспедиции и всех миссионеров, открывать новые земли и оплачивать если не все, то большинство начинаний в Европе. Они не дают еретикам победить нас, не пускают их в Азию, способную дать им средства для того, чтобы погубить нас и нашу веру на родине. Что важнее, святой отец: сохранение истинной веры в Испании, Португалии и Италии или утверждение ее здесь?

Дель Акуа смерил его презрительным взглядом:

– Раз и навсегда предупреждаю: не вмешивайтесь в здешние дела!

Из очага выпал уголек и затрещал на ковре. Феррьера, оказавшийся ближе всех, отпихнул его носком сапога в безопасное место.

– А если я соглашусь, что вы предполагаете делать с еретиком? Или Торанагой?

Дель Акуа сел, посчитав, что выиграл:

– Пока не знаю. Но даже думать об устранении Торанаги смешно. Он очень симпатизирует нам и приветствует расширение торговли. – В его голосе зазвучали язвительные нотки. – И, следовательно, увеличение ваших доходов.

– И ваших доходов, – добавил Феррьера, возвращая удар.

– Наши доходы идут на служение во славу Господа. Как вы хорошо знаете. – Дель Акуа плеснул еще вина в кубки и предложил выпить примирительным жестом. – Ну, Феррьера, давайте не будем ссориться. Эта история с еретиком ужасна, да. Но ссоры бесполезны. Нам нужны ваш совет, и ваш ум, и ваша сила. И можете поверить, Торанага необходим нам. Если он не будет сдерживать других регентов, вся эта страна опять вернется к анархии.