Система

(Грибов дядя Витя не видел отродясь и этимологию выражения про четверг, как выражался Серега, «не вкуривал», но говорить красиво очень любил.)

– Выздоровело аккурат столько, сколько нам тогда не хватало, и все мужики. Сейчас просто Системе, видать, в нашем районе лишняя бабенка понадобилась…

Тут начинались споры, дядю Виктора многие держали за заговорщика и «придумщика», но слушать его было интересно, и мне казалось, что во многом он прав.



Моя работа была не тяжелой, но тупой и скучной. С восьми утра до пяти вечера пять дней в неделю мне надо было сидеть на высоком стуле контролера в автомаркете медицинского сектора зоны Е и следить за порядком. Копаться в Универсуме в биочасах было нельзя – камеры видеонаблюдения зорко следили за моим поведением на посту.

Время от времени кто-то из покупателей неловко поворачивался и что-то ронял. Как правило, люди пугались и поднимали товар сами. Иногда они не замечали, что что-то упало, и тогда я слезала со своего насеста, шла и поднимала упавшее. А потом мне это надоело, и я стала делать, как все нормальные контролеры:

– Эй ты, глаза на жопе! Подними и на место положь!

Моя мама упала бы в обморок, если бы это услышала. Но о маме я старалась не думать.

Иногда упавшее разбивалось, разливалось или раскалывалось. Тогда я фиксировала данный факт при помощи камеры биочасов и сохраняла фотографии или видео на магазинном сервере. После чего крупные осколки собирала руками, а оставшееся убирал робот-пылесос.



У меня была начальница Алиса, неплохая в целом, вечно испуганная тетка, она курировала работу десяти магазинов, в том числе и моего. В конце смены я должна была входить в Универсум, заполнять разные формуляры и писать Алисе отчеты относительно того, как прошел мой день.

Мне было не очень понятно, зачем это делать. Ежедневные отчеты и так автоматически генерировал магазинный сервер и аккуратно присылал их Алисе каждый вечер параллельно со мной. Возможно, Система при помощи этих отчетов просто проверяла мой «фильтр правды»?



Поскольку скучно мне было до такой степени, что аж выть хотелось, я однажды прислала Алисе отчет в стихотворной форме, где содержались, в том числе, такие строки:

…Двое водителей взяли винца,

Видимо, чтобы забыть слегонца

Горькую долю и впасть в забытье

Грязной постели на дне зоны Е.





Это я так заполнила нижнюю часть формы, где нужно было ответить на вопросы: «Какой товар был куплен последним в вашу смену?». «Укажите количество». «Укажите покупателя». «Укажите, предположительно, цель покупки: голод, жажда, иное».

Мне понравилось, как я ответила на вопросы – по крайней мере, оригинально, да и стиль зоны Е, по-моему, был выдержан. Но Алиса так не считала. Она прибежала в магазин, перепуганная до смерти:

– Ларочка, что происходит?

Биочасы показывали, что я трезвая, температуры у меня нет, происшествий сегодня никаких не было. Объяснить Алисе свой поступок я не смогла. Я ждала последствий, но Система почему-то на этот раз и ухом не повела.



По вечерам пятницы мы собирались у Сереги и дяди Вити. Приходили соседи по блоку. Кто-то приносил искусственное вино и синтетический сыр. Кто-то доставал контрабандный товар – свежие овощи, колбасу, а иногда даже фрукты.

В зоне Е, оказывается, существовал черный рынок, на котором можно было из-под полы купить товары повыше классом. Водители, которые работали у нас вахтенным методом, а сами жили в зоне D, иногда привозили овощи и фрукты. Из зоны С (шесть-восемь баллов) к нам время от времени присылали на стажировку молодых врачей, у которых при определенной сноровке можно было перехватить рыбу или даже мясо. Мясо было пределом мечтаний, мы его видели редко.

Все это, конечно, стоило втридорога, иначе контрабандистам не имело смысла рисковать. Мы скидывались вдвоем или втроем на какой-нибудь деликатес, каждый получал по кусочку – досыта в зоне Е не ел никто и никогда. Расплачивались мы при помощи опции «заем» в биочасах. Медбрат Вова, например, время от времени возил нам яблоки. По полкрипта за штуку. Выгодно ему было, конечно, – у себя в зоне С он брал их по крипту за килограмм.

Вова пересчитывал яблоки в проверенном месте, где не было камер. Вслух мы в этот момент громко говорили о чем-то другом. Потом Вова громко произносил:

– Ну, братцы, одолжите-ка Вованчику на дорожку… – тут звучало количество криптов, равное цене за яблоки. Мы скидывались.



Пятничными вечерами мы шепотом вели туманно-иносказательные споры на тему, видит Система наши торговые операции с яблоками или нет. Большинство считало, что не видит – иначе последствия были бы неминуемыми.

Но я уверена была, что это шило в мешке: Системе ничего не стоило проверить состав нашей крови. Тонкие микроиглы под браслетом биочасов впивались мне в кожу несколько раз в день, я чувствовала это по легкому покалыванию – уж не знаю, что они там делали, вводили противозачаточные средства или брали кровь на анализ. В любом случае составить отчет о том, что мы едим, и сопоставить с продуктами, разрешенными для нашей зоны, – для Системы было секундным делом.

Почему тогда она не ловила нас на этом?



У дяди Виктора было свое мнение на этот счет.

– Вы Систему за дурочку-то не держите, – говорил он, выпивая рюмочку настойки из зоны С и крякая. – Эх, скребать вашу мать, горлодер-то какой.


Крепкое словцо дядя Витя закусывал химической колбаской из зоны D и продолжал:

– Все она, матушка, видит, все прекрасно понимает. И знает, что нам, отребью, и отдушина какая-то нужна тоже. Дельных людей из нас не вышло – ну кто мы с вами такие? Вот ты, Ивась, ты кто такой? – и он тыкал вилкой со сломанным зубцом в соседа.

Сосед Ваня, которого неизвестно почему все звали Ивасем, – высокий рябой мужик, очень страшный и совершенно безобидный, вздрагивал от пьяной полудремы и начинал пучить на дядю Витю глаза.

– Вооот, – удовлетворенно говорил дядя Витя, помахивая вилкой, – и сказать даже путем не можешь, кто ты. Правильно. Почему не можешь? Потому что ты – никто. И все мы тут такие… Потому она, – Витя показывал вилкой в потолок, – нас знает и жалеет. Жалкие мы, понимаешь?



Дядя Виктор был своего рода пророком Системы, в его словах было много религиозного. Интересно, что Храмов Свободной веры в зоне Е не было вовсе. Наверное, Системники просто не хотели работать в этом аду. (У нас в медицинском секторе было еще ничего, а в районе крематориев и свалки, там же ужас, говорят, что творилось.) Интересно, что вольно или невольно, но целей своих Системники достигали и на удаленке. Религиозное чувство у многих жителей зоны Е естественным образом трансформировалось в обожествление самой Системы.



Я, в отличие от дяди Вити, не верила в ее благородство и жалость. Я уверена была, что Система не замечает яблоки по какой-то другой причине. Она не была человеком и не умела чувствовать. Она была строго логична, никогда ничего не делала бесцельно и не допускала ошибок. Значит, у нее были основания позволять нам заниматься мелким жульничеством без видимых последствий для нас. Какие?

На ответ я натолкнулась совершенно случайно.

Моей соседкой по блоку в женском секторе была некрасивая худая Нинка. У нее странно выдавались вперед нижние зубы, были излишне длинные руки, вся она была какая-то корявая и очень-очень бледная. Она знала, что некрасива, и относилась к этому спокойно. Как-то вечером, разглядывая себя в зеркало, Нинка выдала фразу:

– Знаешь, Лара, на кого я похожа?

Я в этот момент пыталась иголкой вытащить из пальца занозу, которую ухитрилась загнать под ноготь, когда утром принимала товар. Мне было не до Нинкиной красоты, и я прошипела что-то не очень вежливое.

– Вот так, наверное, выглядели обитатели подземелий, морлоки, из романа Герберта Уэллса «Машина времени», – заявила Нинка как ни в чем не бывало.

Я от неожиданности ткнула иголкой не туда и заорала: сначала от боли, а потом на Нинку. Но потрясена я была до глубины души. Она родилась и выросла в зоне Е, – так она мне говорила, по крайней мере. Где она Уэллса-то успела прочитать?

Нинка была умной не по зоне. Внимательная, вдумчивая, вежливая, она отличалась правильной грамотной речью и молчаливостью. Работала она в самом пекле – на свалке рядом с мусоросжигательным заводом. Там неплохо платили – шестьдесят криптов в месяц, – но Нинка никогда не заказывала контрабандные продукты и образ жизни вела самый аскетичный. В гости ни к кому не ходила и вообще держалась особняком.



– А ты мне говорил, – сказала я как-то Сереге, – что в нашей зоне в одиночку не выжить? Вон – Нинка! Живет же. В одиночку. И ничего.

Разговор происходил вечером, в Серегином блоке. Они с дядей Витей ложились спать, мне пора было идти к себе, в женский сектор.

– Она не живет, – ответил Серега, зевая и вытягиваясь на кровати, – она ждет чего-тааааааааа… Ох, спать охота, а ты с разговорами. Свернулась, как змея подколодная, твоя Нинка, и что-то задумала.

Я не поняла, что Серега имел в виду, разговор этот продолжать не стала и ушла к себе.



На следующее утро я, стоя у плиты, заваривала из чайника биолапшу – собиралась позавтракать и пойти на смену. Тут меня Нинка и огорошила.

– Ларочка, – сказала она этим своим тихим вежливым голосом, – у меня сегодня день рождения!

Я вытерла тряпкой руки и повернулась, чтобы ее обнять и поздравить. Подарки у нас дарить было не особо принято – с чего дарить-то. Ну а руки от объятий и язык от поздравлений не отвалятся, как дядя Витя говорил.

Но обняться мы не успели.

– Ларочка, – сказала Нина решительно, – я пригласила гостей. Сорок лет как-никак. Юбилей.

Я, честно говоря, ошалела. Это было совершенно не в Нинкином стиле.

– Я позвала пять человек. Надеюсь, ты не будешь против.

«Надеюсь», «не будешь против» – даже я давно уже так не разговаривала. А она – ишь ты! – аристократку тут из себя корчит. На помойке. Ну посмотрим, что там за пятеро.



Вечером действительно пришли пять человек. Среди них был и «яблочный» медбрат Вова из зоны С. Он принес четыре бутылки шампанского. Вот это было уже сенсацией – похлеще, чем приглашение Нинкой гостей.

Вова захмелел и, хихикая, шепотом начал рассказывать, что это шампанское – контрабандное дважды. Он перекупил драгоценный хмель у человека из зоны В. Потом провез к нам в Е. И не стал бы, конечно, этого делать, но Нина предложила ему баснословный гонорар – пятьдесят криптов за бутылку.

Тут я выронила кусок контрабандной колбасы и раскрыла рот. Двести криптов за четыре бутылки «Абрау-Дюрсо»? Это же целое состояние! У Нинки таких денег быть не могло. Что-то здесь было не так.

В конце вечера очень пьяный Вова лежал под окошком и ничего за свое шампанское не требовал, но тут Нина сама встала и сказала, что настал час расплаты.

Она должна была через Универсум перевести Вове двести криптов, подтвердив галочкой, что это «добровольный беспроцентный заем». Бледная Нина включила экран биочасов, провела транзакцию.

А через минуту Вовин рейтинг обвалился до двух баллов.

Утром к нам пришел эмиссар и в присутствии ничего пока не понимающего Вовы зачитал Нине благодарность «За соблюдение базовых ценностей Общества абсолютной Свободы». И объявил, что за гражданскую бдительность Нине присваиваются дополнительно целых… четыре (!!!) балла.

Нина стала шестибалльницей и переехала в зону С, в уютный уральский городок, а Вова – к нам.