Синий бант
Часть 30 из 51 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Илья понял, что процесс сдирания шкур начался.
Он был дома.
* * *
– Что на тебе надето, Май?
– Это пижама.
– Это пижама твоей мамы?
– Это МОЯ пижама!
– В таких спят только бабушки.
– Серому Волку, конечно, виднее, в каких пижамах спят бабушки, – укладывается в постель. – Но это отличная пижама от «Виктории Сикрет». Спокойной ночи, Июль.
– Нет, не спокойной.
Первая пуговица.
– Доктор прописал тебе покой.
Вторая пуговица.
– Ты таблетки выпил?
Третья пуговица.
– Ты сегодня мало гулял!
Пижама летит на пол.
– Ладно. Но я сверху. А ты лежишь и спокойно дышишь.
– Май, – тоном исчерпавшего все запасы терпения человека. – Прекрати обращаться со мной как с инвалидом.
– Господи, ну хотя бы раз… хотя бы один раз позволь мне побыть сверху.
Мужские лопатки касаются шоколадного атласа.
– Только сегодня.
Мужские руки касаются резинки пижамных штанов, но остановлены женской рукой.
– Я все сделаю сама.
* * *
– На этой развязке надо было уходить налево.
– Не мог раньше сказать?! – чертыхнулась Майя, выискивая место для разворота. Терпение уже истончилось до прозрачного состояния, и сказывалась накопившаяся за последние недели усталость.
– Я же предлагал уступить мне место за рулем, – тоном змея-искусителя. – А ты пока отдохнешь…
Не отрывая взгляд от дороги, под радостное повизгивание Сатурна – вот уж кто точно радовался поездке! – Майя выудила из бардачка пакет с медицинскими документами. Верхним среди них лежал отдельный листок, содержащий общие рекомендации относительно режима дня и питания.
– Там синим по белому… – голос ее тоже был вкрадчив, но давалось это с большим трудом, – написано, что пока тебе стоит воздержаться от управления автомобилем.
Темная бровь пассажира на переднем сиденье едва заметно изогнулась. Он не прекратит свою борьбу за место главы семьи, откуда его временно подвинули. Не прекратит ни на минуту, пока не добьется своего.
– Мама, а что такое боготворить? – подал сзади голос сын.
Родители переглянулись. В борьбе за руль установилось временное перемирие.
– Очень сильно любить, – ответила Майя, сдерживая улыбку. Вот и разрыв. Можно развернуться.
– Как вы меня?
Тут она все-таки улыбнулась.
– Как мы тебя, – серьезно ответил Илья. – А откуда ты узнал про это слово?
– У мамы из книжки какой-то Марии. Правда, я не очень понял, что там написано, – и, пока Майя пыталась понять, о какой Марии идет речь, сын торжественно процитировал: – Женщин надо либо боготворить, либо оставлять. Другого быть не может.
Ремарк. Кто бы мог подумать?! Даже Июль улыбнулся. А любознательный Юня поинтересовался вдруг:
– Папа, а ты маму очень сильно любишь?
– Бо-го-тво-рю, – ответил Илья, внимательно наблюдая, как Май делает разворот, чтобы поехать в обратную сторону.
Через сорок минут серебристый «мерседес» прибыл к месту назначения.
* * *
Илья открыл глаза. Сквозь окно с незадернутыми шторами струился яркий солнечный свет. День обещал быть ясным. Рядом, почти касаясь носом его плеча, спала Майя.
Май… и на ее расслабленном родном лице Илья вдруг впервые заметил… крохотные, едва заметные морщинки около глаз. И, наверное, их причиной был он.
Майя устала. Илья точно знал, что устала. В том числе и бороться с ним. Но роль послушного больного на реабилитации была выше сил Ильи. Уже все хорошо. Уже пора включаться в жизнь… и каждый день как бой.
– Я сяду за руль.
– Нет, ты не сядешь за руль.
– Мне нужно в офис.
– Нет, тебе не нужно в офис. Есть телефон.
– Какой дом отдыха? Мы только недавно вернулись из отпуска.
– Врач говорил о минимум неделе реабилитации!
От споров уставали оба. Она боролась за предписания докторов. Он… за право быть мужчиной. Опорой. Потому что иначе не мог.
А у нее – первые морщинки. Его девочке уже тридцать один.
И эта неделя – для нее. Майя выспится, отдохнет, нагуляется. Пусть думает, что ему необходим этот самый режим и отдых. На самом деле отдых необходим ей. Май смешно нахмурилась во сне, а потом ее лицо вновь разгладилось.
Они приехали три дня назад всей семьей: Майя со скрипкой, Юня с Сатурном, сам Илья с ноутбуком. Да, три часа ежедневной дистанционной работы не обсуждались. Вернее, почти всей семьей. Черный «мерседес» остался в Москве.
Номер в многоэтажном комплексе решили не брать – сняли маленький отдельный домик недалеко от пруда. Меньше людей, больше простора, и никому не мешают репетиции. На обед и на ужин они ходили в ресторан, а завтракали у себя. Май по утрам была совсем домашней и счастливой. И сейчас, глядя на нее спящую, Илья очень хотел ее поцеловать. Он был почти готов разбудить, почти…
– Папа, папа! Пойдем катер-р-р запускать! – сын с громким криком влетел в спальню и плюхнулся на кровать. За ним с радостным лаем запрыгнул Сатурн.
– Юня, еще очень рано… – сонно, не открывая глаз, пробормотала Майя.
Мальчик внимательно посмотрел на часы, вмонтированные в стену над тумбочкой, и сказал:
– Не рано. Сейчас восемь. Встать и умыться – пятнадцать минут, одеться к завтраку – пять минут, позавтракать – двадцать минут, повторить таблицу умножения – десять минут. Еще десять минут на непредвиденные ситуации, а в девять уже самое время пускать катер.
Когда Юня закончил свои подсчеты, Май просто молча сползла с головой под одеяло в надежде хоть на чуть-чуть продлить свой утренний сон.
– Ты забыл про время приготовления завтрака, – улыбнулся Илья. – Давай дадим маме немного отдохнуть и сами сделаем чай. И еще мне кажется, что скафандр для Сатурна требует доработки. Посмотри внимательно на свой вчерашний рисунок. Как думаешь, чего там не хватает?
Юня озадаченно посмотрел на отца:
– Думаешь, там чего-то не хватает?
Илья пожал плечами:
– Может быть.
Сына как ветром сдуло. Илья сел. Надо вставать, пока Юня не вернулся. Но перед тем, как окончательно подняться, он все же подцепил край одеяла и поцеловал Май.
Он был дома.
* * *
– Что на тебе надето, Май?
– Это пижама.
– Это пижама твоей мамы?
– Это МОЯ пижама!
– В таких спят только бабушки.
– Серому Волку, конечно, виднее, в каких пижамах спят бабушки, – укладывается в постель. – Но это отличная пижама от «Виктории Сикрет». Спокойной ночи, Июль.
– Нет, не спокойной.
Первая пуговица.
– Доктор прописал тебе покой.
Вторая пуговица.
– Ты таблетки выпил?
Третья пуговица.
– Ты сегодня мало гулял!
Пижама летит на пол.
– Ладно. Но я сверху. А ты лежишь и спокойно дышишь.
– Май, – тоном исчерпавшего все запасы терпения человека. – Прекрати обращаться со мной как с инвалидом.
– Господи, ну хотя бы раз… хотя бы один раз позволь мне побыть сверху.
Мужские лопатки касаются шоколадного атласа.
– Только сегодня.
Мужские руки касаются резинки пижамных штанов, но остановлены женской рукой.
– Я все сделаю сама.
* * *
– На этой развязке надо было уходить налево.
– Не мог раньше сказать?! – чертыхнулась Майя, выискивая место для разворота. Терпение уже истончилось до прозрачного состояния, и сказывалась накопившаяся за последние недели усталость.
– Я же предлагал уступить мне место за рулем, – тоном змея-искусителя. – А ты пока отдохнешь…
Не отрывая взгляд от дороги, под радостное повизгивание Сатурна – вот уж кто точно радовался поездке! – Майя выудила из бардачка пакет с медицинскими документами. Верхним среди них лежал отдельный листок, содержащий общие рекомендации относительно режима дня и питания.
– Там синим по белому… – голос ее тоже был вкрадчив, но давалось это с большим трудом, – написано, что пока тебе стоит воздержаться от управления автомобилем.
Темная бровь пассажира на переднем сиденье едва заметно изогнулась. Он не прекратит свою борьбу за место главы семьи, откуда его временно подвинули. Не прекратит ни на минуту, пока не добьется своего.
– Мама, а что такое боготворить? – подал сзади голос сын.
Родители переглянулись. В борьбе за руль установилось временное перемирие.
– Очень сильно любить, – ответила Майя, сдерживая улыбку. Вот и разрыв. Можно развернуться.
– Как вы меня?
Тут она все-таки улыбнулась.
– Как мы тебя, – серьезно ответил Илья. – А откуда ты узнал про это слово?
– У мамы из книжки какой-то Марии. Правда, я не очень понял, что там написано, – и, пока Майя пыталась понять, о какой Марии идет речь, сын торжественно процитировал: – Женщин надо либо боготворить, либо оставлять. Другого быть не может.
Ремарк. Кто бы мог подумать?! Даже Июль улыбнулся. А любознательный Юня поинтересовался вдруг:
– Папа, а ты маму очень сильно любишь?
– Бо-го-тво-рю, – ответил Илья, внимательно наблюдая, как Май делает разворот, чтобы поехать в обратную сторону.
Через сорок минут серебристый «мерседес» прибыл к месту назначения.
* * *
Илья открыл глаза. Сквозь окно с незадернутыми шторами струился яркий солнечный свет. День обещал быть ясным. Рядом, почти касаясь носом его плеча, спала Майя.
Май… и на ее расслабленном родном лице Илья вдруг впервые заметил… крохотные, едва заметные морщинки около глаз. И, наверное, их причиной был он.
Майя устала. Илья точно знал, что устала. В том числе и бороться с ним. Но роль послушного больного на реабилитации была выше сил Ильи. Уже все хорошо. Уже пора включаться в жизнь… и каждый день как бой.
– Я сяду за руль.
– Нет, ты не сядешь за руль.
– Мне нужно в офис.
– Нет, тебе не нужно в офис. Есть телефон.
– Какой дом отдыха? Мы только недавно вернулись из отпуска.
– Врач говорил о минимум неделе реабилитации!
От споров уставали оба. Она боролась за предписания докторов. Он… за право быть мужчиной. Опорой. Потому что иначе не мог.
А у нее – первые морщинки. Его девочке уже тридцать один.
И эта неделя – для нее. Майя выспится, отдохнет, нагуляется. Пусть думает, что ему необходим этот самый режим и отдых. На самом деле отдых необходим ей. Май смешно нахмурилась во сне, а потом ее лицо вновь разгладилось.
Они приехали три дня назад всей семьей: Майя со скрипкой, Юня с Сатурном, сам Илья с ноутбуком. Да, три часа ежедневной дистанционной работы не обсуждались. Вернее, почти всей семьей. Черный «мерседес» остался в Москве.
Номер в многоэтажном комплексе решили не брать – сняли маленький отдельный домик недалеко от пруда. Меньше людей, больше простора, и никому не мешают репетиции. На обед и на ужин они ходили в ресторан, а завтракали у себя. Май по утрам была совсем домашней и счастливой. И сейчас, глядя на нее спящую, Илья очень хотел ее поцеловать. Он был почти готов разбудить, почти…
– Папа, папа! Пойдем катер-р-р запускать! – сын с громким криком влетел в спальню и плюхнулся на кровать. За ним с радостным лаем запрыгнул Сатурн.
– Юня, еще очень рано… – сонно, не открывая глаз, пробормотала Майя.
Мальчик внимательно посмотрел на часы, вмонтированные в стену над тумбочкой, и сказал:
– Не рано. Сейчас восемь. Встать и умыться – пятнадцать минут, одеться к завтраку – пять минут, позавтракать – двадцать минут, повторить таблицу умножения – десять минут. Еще десять минут на непредвиденные ситуации, а в девять уже самое время пускать катер.
Когда Юня закончил свои подсчеты, Май просто молча сползла с головой под одеяло в надежде хоть на чуть-чуть продлить свой утренний сон.
– Ты забыл про время приготовления завтрака, – улыбнулся Илья. – Давай дадим маме немного отдохнуть и сами сделаем чай. И еще мне кажется, что скафандр для Сатурна требует доработки. Посмотри внимательно на свой вчерашний рисунок. Как думаешь, чего там не хватает?
Юня озадаченно посмотрел на отца:
– Думаешь, там чего-то не хватает?
Илья пожал плечами:
– Может быть.
Сына как ветром сдуло. Илья сел. Надо вставать, пока Юня не вернулся. Но перед тем, как окончательно подняться, он все же подцепил край одеяла и поцеловал Май.