Синий бант
Часть 22 из 51 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Боишься опоздать? – спросил, повернув ее лицом к себе.
Мурашки не исчезли. Он чувствовал их под своими пальцами, трогая плечи. И целовал губы. Неторопливо. Обстоятельно.
Словно никто никуда не спешил.
Все закончилось тем, что Майя, забыв о платье, прижалась к Илье всем телом.
– С тобой я ничего не боюсь.
Большие и важные планы оказались под угрозой, потому что обоим захотелось вдруг остаться и провести этот вечер в номере, очень захотелось, но… он легко коснулся кончика носа Май и прошептал:
– Нам пора.
А после все же застегнул молнию на платье.
Пока Илья доставал из портфеля очки – линза была потеряна навсегда, Майя распустила волосы, чтобы собрать их вновь. На этот раз в аккуратную ракушку. Потом она красила губы и наносила духи на запястья и шею.
Илья проверил билеты, деньги, банковскую карту, положил телефон во внутренний карман пиджака.
Из гостиницы они вышли вовремя. До театра было всего несколько минут пешком.
Несколько минут, чтобы пройтись, взявшись за руки, переплетя пальцы в замочек.
Уже четыре года как…
* * *
По улице шли двое. Элегантно одетая молодая женщина и мужчина в превосходно сидящем костюме. Склонив голову, он слушал рассказ о коварном соблазнителе герцоге Мантуанском[7]. Слушал внимательно и невозмутимо. И весь был тоже такой спокойный и невозмутимый.
И ведь верили ему. Все верили. И все велись на этот покер-фейс и размеренный голос, в котором редко-редко прорезался металл. И только соединенные руки – мужская и женская – не вписывались в эту картину. Переплетенные крепко пальцы. За те минуты, что пара дошла от гостиницы до театра, он успел погладить своим большим пальцем ее руку целых три раза.
* * *
Поначалу Майя подсознательно сравнивала колыбель итальянской оперы с родным Большим. А потом перестала. И просто впитывала все.
Гулкий вестибюль и две статуи: слева – Гаэтано, справа – Джузеппе[8]. А потом – зал. А там – серьезные люди в черном с массивными золотыми медальонами на груди, у ближайшего из которых Илья купил совершенно потрясающий каталог. И была еще программка – бесплатная – уникальная, именно для сегодняшнего дня. Майя не удержалась, поднесла ее к лицу. Запах программок имел над ней какую-то волшебную власть до сих пор. Июль едва заметно улыбнулся, а она в отместку потащила его к оркестровой яме. Любопытно же! Потому что профессиональный интерес тоже давал о себе знать. Последнее, что Майя успела разглядеть перед тем, как начал гаснуть свет, – это невероятная по красоте люстра.
Остальное было ей под стать. И все представление они с мужем держались за руки. Разнимая пальцы только для аплодисментов.
В перерыве супруги пили шампанское, стоя у крошечного столика, на котором нашлось место только для пары бокалов и вазочки с орешками. И вокруг красиво одетые люди тоже пили шампанское и бурно обсуждали оперу. Звучала в основном итальянская речь, но слышались отголоски английской и французской. Русских представляли они. Илья, поднимая бокал, утверждал, что нельзя быть в Ла Скала и не выпить шампанского. А Майя смеялась и отвечала, что в Ла Скала ходят не пить, а слушать и смотреть.
На них оглядывались. Может быть, из-за русской речи. А может, потому, что это была очень красивая пара.
На Милан легло темное ночное одеяло, когда они вышли из театра. Их ждала галерея Виктора Эммануила II. И столик в ресторане.
– Что будешь?
– Вино.
* * *
Она без раздумий сказала: «Вино».
Илья улыбнулся – вспомнил вчерашний вечер и поездку в маленький магазин под Бергамо, владельцем которого был один из лучших специалистов по винам в Италии.
Илья, являвшийся большим поклонником хороших вин, очень хотел открыть перед Майей этот мир изысканных вкусов, но… не получалось. В гораздо больший восторг его жена приходила от рюмочки ликера лимончелло, что подавали после еды, и вот вчера… Может быть, сказалось место – дом стоял на реке, и с маленького балкона открывался изумительный, почти венецианский вид, может быть – гостеприимство хозяина, а может, итальянец просто угадал с вином, когда не задумываясь взял с полки бутылку, открыл ее и наполнил на треть два огромных бокала на тонких ножках, а затем приглашающим жестом предложил продегустировать. Майя наблюдала, как Илья делает круговые движения своим бокалом.
– Зачем? – спросила тихо.
– Так вино насыщается кислородом. Попробуй.
Она начала аккуратно, как старательная ученица, повторять увиденные движения. А потом они пили вино на балконе, любуясь ранним вечером и чувствуя запах свежей весенней зелени и реки, вели неторопливый разговор с владельцем магазина, и после Майя шепнула, что такое вино нужно обязательно купить.
В Милан они вернулись с пятью разными бутылками. И вот теперь Май решила продолжить дегустацию в ресторане.
– Какое хочешь? – поинтересовался Илья.
– То, которое нравится тебе.
Выбор пал на красное. Конечно же, сухое. Других здесь не держали. Оба были голодны, поэтому заказали горячие блюда. Пока ждали приготовления, официант принес бутылку, бокалы и сырную тарелку, украшенную орехами и виноградом.
Май внимательно наблюдала, как официант налил вино сначала в дегустационный бокал и лишь после пробы и утвердительного кивка головой Ильи наполнил два остальных.
Она начала насыщать свое вино кислородом, только когда они остались вдвоем, а потом подняла бокал и сказала:
– Спасибо. Опера была совершенно волшебной.
Илья тоже поднял бокал. Стекло, соприкоснувшись, зазвенело. Он сделал глоток. Она сделала то же самое.
Несмотря на довольно позднее время, в ресторане было еще достаточно посетителей, но столик в углу давал ощущение уединения. Илья молча пил вино и смотрел на Майю. Игра, начавшаяся в гостиничном номере, продолжилась. Было полное ощущение, что он пригласил ее на свидание. Собственную жену.
– Тебе понравилось? Хорошо провел время? Я вот – замечательно, – Май прервала молчание.
– Очень хорошо, – ответил Илья. – Пытался расслышать вторую скрипку.
Она негромко засмеялась:
– Удалось?
– Должен признаться, что нет.
– Не расстраивайся, – Майя поставила бокал и взяла кусочек сыра. – Я тоже не расслышала. Зато я слышала… или может, мне показалось… что кто-то рядом подпевал песенке герцога?
– Да? – Илья вопросительно поднял бровь – Рядом с тобой сидел знаток оперы?
– Не знаю, знаток ли… – задумчиво прозвучал ответ. – Но пел неплохо. Жаль, тихо. Это точно не ты?
Вместо ответа он снова задал вопрос:
– Ветер мая изменчив?[9]
– Значит, пел все-таки ты! – глаза Май победно заблестели.
Они безотрывно смотрели друг на друга, пока она совсем другим, тихим и серьезным, голосом не сказала:
– А твой Май кое в чем ужасно постоянен.
И в этот момент стала вдруг снова похожа на двадцатилетнюю девушку, студентку консерватории. Словно та девушка никуда не делась, просто пряталась, чтобы в особенные моменты, такие, как этот, вновь показаться.
Ты Июль, мое солнце в зените.
Илья взял с тарелки несколько орешков и протянул в раскрытой ладони Майе. Это определенно было свидание. И обольщение.
Она сначала взяла один орех, коснувшись своими пальцами его руки. Потом второй.
– Главное, что Май – мой, – негромко произнес Илья.
И она… чуть покраснела. И снова он почувствовал в Майе ту спрятавшуюся девушку.
– Как прошел твой день? – спросил, сделав глоток вина.
Май тоже сделала глоток. Ответила не сразу, сначала чуть покрутила в пальцах тонкую стеклянную ножку, а когда подняла взгляд, у нее были глаза уже взрослой женщины.
– Завтрак, Соборная площадь, обед, Дуомо.
– Не скучала?
– Скучала. Очень, – ее голос прозвучал чуть ниже обычного, окончательно спрятав Маленькую Май. – А ты был на крыше Миланского собора?
Она раскрыла перед Ильей свою ладонь, на которой была ягода винограда.
Майя приняла правила игры. Все же обольщение. Обоюдное.
– Не был, но у нас завтра вечерний рейс.
Мурашки не исчезли. Он чувствовал их под своими пальцами, трогая плечи. И целовал губы. Неторопливо. Обстоятельно.
Словно никто никуда не спешил.
Все закончилось тем, что Майя, забыв о платье, прижалась к Илье всем телом.
– С тобой я ничего не боюсь.
Большие и важные планы оказались под угрозой, потому что обоим захотелось вдруг остаться и провести этот вечер в номере, очень захотелось, но… он легко коснулся кончика носа Май и прошептал:
– Нам пора.
А после все же застегнул молнию на платье.
Пока Илья доставал из портфеля очки – линза была потеряна навсегда, Майя распустила волосы, чтобы собрать их вновь. На этот раз в аккуратную ракушку. Потом она красила губы и наносила духи на запястья и шею.
Илья проверил билеты, деньги, банковскую карту, положил телефон во внутренний карман пиджака.
Из гостиницы они вышли вовремя. До театра было всего несколько минут пешком.
Несколько минут, чтобы пройтись, взявшись за руки, переплетя пальцы в замочек.
Уже четыре года как…
* * *
По улице шли двое. Элегантно одетая молодая женщина и мужчина в превосходно сидящем костюме. Склонив голову, он слушал рассказ о коварном соблазнителе герцоге Мантуанском[7]. Слушал внимательно и невозмутимо. И весь был тоже такой спокойный и невозмутимый.
И ведь верили ему. Все верили. И все велись на этот покер-фейс и размеренный голос, в котором редко-редко прорезался металл. И только соединенные руки – мужская и женская – не вписывались в эту картину. Переплетенные крепко пальцы. За те минуты, что пара дошла от гостиницы до театра, он успел погладить своим большим пальцем ее руку целых три раза.
* * *
Поначалу Майя подсознательно сравнивала колыбель итальянской оперы с родным Большим. А потом перестала. И просто впитывала все.
Гулкий вестибюль и две статуи: слева – Гаэтано, справа – Джузеппе[8]. А потом – зал. А там – серьезные люди в черном с массивными золотыми медальонами на груди, у ближайшего из которых Илья купил совершенно потрясающий каталог. И была еще программка – бесплатная – уникальная, именно для сегодняшнего дня. Майя не удержалась, поднесла ее к лицу. Запах программок имел над ней какую-то волшебную власть до сих пор. Июль едва заметно улыбнулся, а она в отместку потащила его к оркестровой яме. Любопытно же! Потому что профессиональный интерес тоже давал о себе знать. Последнее, что Майя успела разглядеть перед тем, как начал гаснуть свет, – это невероятная по красоте люстра.
Остальное было ей под стать. И все представление они с мужем держались за руки. Разнимая пальцы только для аплодисментов.
В перерыве супруги пили шампанское, стоя у крошечного столика, на котором нашлось место только для пары бокалов и вазочки с орешками. И вокруг красиво одетые люди тоже пили шампанское и бурно обсуждали оперу. Звучала в основном итальянская речь, но слышались отголоски английской и французской. Русских представляли они. Илья, поднимая бокал, утверждал, что нельзя быть в Ла Скала и не выпить шампанского. А Майя смеялась и отвечала, что в Ла Скала ходят не пить, а слушать и смотреть.
На них оглядывались. Может быть, из-за русской речи. А может, потому, что это была очень красивая пара.
На Милан легло темное ночное одеяло, когда они вышли из театра. Их ждала галерея Виктора Эммануила II. И столик в ресторане.
– Что будешь?
– Вино.
* * *
Она без раздумий сказала: «Вино».
Илья улыбнулся – вспомнил вчерашний вечер и поездку в маленький магазин под Бергамо, владельцем которого был один из лучших специалистов по винам в Италии.
Илья, являвшийся большим поклонником хороших вин, очень хотел открыть перед Майей этот мир изысканных вкусов, но… не получалось. В гораздо больший восторг его жена приходила от рюмочки ликера лимончелло, что подавали после еды, и вот вчера… Может быть, сказалось место – дом стоял на реке, и с маленького балкона открывался изумительный, почти венецианский вид, может быть – гостеприимство хозяина, а может, итальянец просто угадал с вином, когда не задумываясь взял с полки бутылку, открыл ее и наполнил на треть два огромных бокала на тонких ножках, а затем приглашающим жестом предложил продегустировать. Майя наблюдала, как Илья делает круговые движения своим бокалом.
– Зачем? – спросила тихо.
– Так вино насыщается кислородом. Попробуй.
Она начала аккуратно, как старательная ученица, повторять увиденные движения. А потом они пили вино на балконе, любуясь ранним вечером и чувствуя запах свежей весенней зелени и реки, вели неторопливый разговор с владельцем магазина, и после Майя шепнула, что такое вино нужно обязательно купить.
В Милан они вернулись с пятью разными бутылками. И вот теперь Май решила продолжить дегустацию в ресторане.
– Какое хочешь? – поинтересовался Илья.
– То, которое нравится тебе.
Выбор пал на красное. Конечно же, сухое. Других здесь не держали. Оба были голодны, поэтому заказали горячие блюда. Пока ждали приготовления, официант принес бутылку, бокалы и сырную тарелку, украшенную орехами и виноградом.
Май внимательно наблюдала, как официант налил вино сначала в дегустационный бокал и лишь после пробы и утвердительного кивка головой Ильи наполнил два остальных.
Она начала насыщать свое вино кислородом, только когда они остались вдвоем, а потом подняла бокал и сказала:
– Спасибо. Опера была совершенно волшебной.
Илья тоже поднял бокал. Стекло, соприкоснувшись, зазвенело. Он сделал глоток. Она сделала то же самое.
Несмотря на довольно позднее время, в ресторане было еще достаточно посетителей, но столик в углу давал ощущение уединения. Илья молча пил вино и смотрел на Майю. Игра, начавшаяся в гостиничном номере, продолжилась. Было полное ощущение, что он пригласил ее на свидание. Собственную жену.
– Тебе понравилось? Хорошо провел время? Я вот – замечательно, – Май прервала молчание.
– Очень хорошо, – ответил Илья. – Пытался расслышать вторую скрипку.
Она негромко засмеялась:
– Удалось?
– Должен признаться, что нет.
– Не расстраивайся, – Майя поставила бокал и взяла кусочек сыра. – Я тоже не расслышала. Зато я слышала… или может, мне показалось… что кто-то рядом подпевал песенке герцога?
– Да? – Илья вопросительно поднял бровь – Рядом с тобой сидел знаток оперы?
– Не знаю, знаток ли… – задумчиво прозвучал ответ. – Но пел неплохо. Жаль, тихо. Это точно не ты?
Вместо ответа он снова задал вопрос:
– Ветер мая изменчив?[9]
– Значит, пел все-таки ты! – глаза Май победно заблестели.
Они безотрывно смотрели друг на друга, пока она совсем другим, тихим и серьезным, голосом не сказала:
– А твой Май кое в чем ужасно постоянен.
И в этот момент стала вдруг снова похожа на двадцатилетнюю девушку, студентку консерватории. Словно та девушка никуда не делась, просто пряталась, чтобы в особенные моменты, такие, как этот, вновь показаться.
Ты Июль, мое солнце в зените.
Илья взял с тарелки несколько орешков и протянул в раскрытой ладони Майе. Это определенно было свидание. И обольщение.
Она сначала взяла один орех, коснувшись своими пальцами его руки. Потом второй.
– Главное, что Май – мой, – негромко произнес Илья.
И она… чуть покраснела. И снова он почувствовал в Майе ту спрятавшуюся девушку.
– Как прошел твой день? – спросил, сделав глоток вина.
Май тоже сделала глоток. Ответила не сразу, сначала чуть покрутила в пальцах тонкую стеклянную ножку, а когда подняла взгляд, у нее были глаза уже взрослой женщины.
– Завтрак, Соборная площадь, обед, Дуомо.
– Не скучала?
– Скучала. Очень, – ее голос прозвучал чуть ниже обычного, окончательно спрятав Маленькую Май. – А ты был на крыше Миланского собора?
Она раскрыла перед Ильей свою ладонь, на которой была ягода винограда.
Майя приняла правила игры. Все же обольщение. Обоюдное.
– Не был, но у нас завтра вечерний рейс.