Синий бант

А люди питались

Растительной кашей!





Пение стихло. Тобольцев-старший пару раз приложился лбом к стене, а потом вздохнул и пошел на кухню. Откуда на всю квартиру пахло этой самой растительной кашей.





* * *


Дуня отключила плиту и плотно накрыла крышкой кастрюлю с борщом. Пусть настаивается – ароматный и наваристый. По соседству от кастрюли на сковороде томились зеленые стручки фасоли. Дуня не знала, будет ли ценитель растительной пищи их принимать в таком виде или опять заведет разговор о полезности «растительных каш», и тогда содержимое сковороды перекочует в блендер.

За спиной хлопнула дверь. Дуня обернулась. На кухню вошла Таня. Она выразительно посмотрела на фасоль и поинтересовалась:

– Это заготовка для растительной каши?

Дуня утвердительно кивнула головой.

– А для людей еда есть? – дочь устроилась за столом и взяла с тарелки хрустящий белый посыпанный мелко рубленной зеленью гренок.

– Борщ, – ответила Дуня, села рядом и тоже взяла гренок.

Вообще, они предназначались для борща, но выглядели так аппетитно…

– Мам, меня на свидание пригласили, – задумчиво произнесла Таня.

– Когда? – Дуня не донесла хрустящий хлеб до рта.

– Сегодня вечером. Вот думаю: пойти – не пойти…

То, что дочь нравится мальчикам, новостью не было. Нравится – еще как! И давно… да всегда нравилась, с такими-то глазищами и длинной до талии косой. С самого детства, в общем. А уж когда ей исполнилось четырнадцать и фигура приобрела плавные формы, начались свидания. То кино, то кафе, то приглашения на концерты музыкальных групп районного масштаба… И такое положение вещей Таня принимала… как данность, само собой разумеющееся. Ни разу Дуня не видела дочь влюбленной, но всегда, когда речь заходила об очередном ухажере, удивлялась: когда же успела повзрослеть ее девочка, которой совсем недавно заплетали косички и покупали платья с оборочками как у принцесс.

Сейчас предпочтение сдвинулось в сторону джинсов, футболок и высокого, забранного у затылка цветной резинкой хвоста.

Таня привыкла нравиться. И Дуня не раз задавалась вопросом, что будет, когда ее дочь влюбится. Наконец-то и по-настоящему. Ведь однажды такое случится. Не может не случиться. Как это будет? Когда это будет? Кто это будет? И что в итоге получится?

– Он тебе нравится? – спросила, разглядывая гренок.

Совсем взрослая дочь, через год школу окончит.

– Этот ботаник? Нет, конечно, – беззаботно ответила Таня, с удовольствием хрустя поджаренным хлебом. – Умненький мальчик, знающий все на свете, – такая скукотища.

Дуня хотела задать вопрос «Так зачем тогда ты думаешь о свидании с ним?», но не успела. Женское уединение было нарушено, в кухню вошел Иван со страдальческим выражением лица. Увидел сковородку с фасолью и обреченно спросил:

– Это что?

Девочки ответили хором:

– Заготовка для растительной каши!

– А для людей еда есть?

– Борщ!

И тут из-за стены под аккомпанемент двух гитарных струн громким альтино раздалось:

Я ем стручковую фасоль

И прославляю крыс и мышек,

Мой путь, как тернии, непрост,

И зло в затылок вечно дыши-и-ит!






Дуня закусила губу, чтобы не расхохотаться. Вот уже полгода, как сын увлекся стихоплетством, оставляя строки своей высокой поэзии везде, где только можно: на тетрадных листах, полях журналов, салфетках. Самой эффектной в этих текстах была подпись, завершающая каждое творение. Росчерк с вензелями – ИИ. Дуня была уверена, что над придумкой этого росчерка Ваня провел очень много времени. К переходному возрасту сына она относилась философски, к его громким песенным лозунгам – с юмором. Дуня с интересом наблюдала за творческими поисками собственного ребенка. Бунтарская пора, что поделать. А вот муж воспринимал все очень болезненно. Даже сейчас вид у него был как у человека, который мучается острой зубной болью.

Дуня поднялась, подошла к Ивану и утешающе поцеловала его в щеку.

– Сейчас обедать будем. Ты со сметаной?

Он кивнул головой. Звуки двух струн за стенкой смолкли.

Когда подающий большие надежды ИИ зашел в кухню, на столе стояли три тарелки с борщом. К ароматному первому прилагались сметана и хрустящие гренки с зеленью.

С трудом оторвав взгляд от всего этого великолепия, сын с тоской посмотрел на сковороду:

– Это что?

Ответ прозвучал слаженным хором:

– Заготовка для растительной каши!





Часть 3. Май, Июнь, Июль





Вибрации




За все четыре с половиной года обучения Майя не видела подобного столпотворения в холле. Такое ощущение, что перед стендом с объявлением собралась вся консерватория.

– Сева, ты в курсе, что случилось?

Разумеется, Шпельский был в курсе.

– Сегодня в пять в малом зале Гарретт дает мастер-класс.[2]

На осознание потребовалось время.

– Гарретт? Тот самый? Дэвид Гарретт?!

– Тот самый! – передразнил ее Севка. – Ты знаешь другого ДЭВИДА ГАРРЕТТА?

– Ого… – только и оставалось сказать. Ну, тогда понятен такой ажиотаж.

А ведь и в самом деле, у него же гастроли в Москве. А у Майи даже мысли не мелькнуло сходить на концерт. Нет, не так. Мысль мелькнула и тут же была отброшена. Одна не пойдет, Илье некогда. Да и у Майи тоже много дел. Она стоит на пороге огромных перемен в жизни. У нее свадьба в феврале. Свадьба! Поэтому сейчас внимание – только учебе, постараться все, что возможно, сдать заранее, получить «автоматы» и максимально разгрузить январь. Ведь надо еще к свадьбе готовиться. Вот завтра, например, Майя и мама Ильи едут к какой-то удивительной мастерице-портнихе. Платье заказывать. Точнее, сначала обмеряться и обсуждать. Не до концертов виртуозов тут уж.

– Ты пойдешь? – прервал ее размышления Всеволод.

Майя отрицательно покачала головой.

– Начало поздно и наверняка надолго. Да и смысла не вижу. Там будет толпа народу. Посмотри, – махнула рукой в сторону стенда с объявлением. – Все скрипачи точно придут.

– И не только скрипачи, – согласился Сева. – А даже некоторые контрабасы. Но тебе придется присутствовать.

– Почему это придется?

– Потому что, МайМихална, – Севка покровительственно обнял ее за плечи. – Ты в четверке тех, кого отобрал деканат. Именно над вами Гарретт Великий и Ужасный будет ставить свои бесчеловечные эксперименты.

– Правда? – недоверчиво уточнила Майя.

Она такого поворота событий совершенно не ждала.

– Правда, – кивнул Всеволод. А потом вздохнул: – Правда, есть и плохие новости: Влада тоже отобрали. В каждой бочке затычка! – после добавил что-то вполголоса, а затем уже вслух: – Пошли, сейчас пара начнется.



Майя была разочарована. Она наблюдала за мастер-классом из-за кулис. Первым на сцену вышел Влад, и сейчас он с выражением крайней степени внимания слушал, что ему говорил знаменитый виртуоз. А говорил виртуоз, судя по тому, что Майе удалось разобрать, какие-то совершенно общие и банальные вещи. И это называется мастер-класс?

На Влада у Дэвида ушло от силы десять минут. И вот уже первая скрипка курса спускается в зал, освобождая сцену Майе. Девушка решительно шагнула вперед.