Сияющие высоты

Включилась встроенная в стену полоска лазеров, на лица девушек устремились пучки фотонов. Каллиопа инстинктивно зажмурилась, хотя знала, что лазеры обладают высокой точностью и не навредят ей. Кожу слегка покалывало, пока луч скользил по лицу, собирая данные об уровне жирности и кислотности, а также химическом составе.

– Так что за проблема, – обратилась она к Эйвери, сидевшей слева от нее, – с той девушкой, Ледой?

Этот вопрос явно застал Эйвери врасплох.

– Она наша подруга, – поспешила ответить блондинка.

– Не особо она дружелюбная.

Лазеры замигали интенсивнее, сигналя, что дерматологический анализ почти завершен.

– Что ж, до недавней поры она была моей близкой подругой, – призналась Эйвери.

– И что случилось? Дело в парне?

С подобными девушками иного не бывает.

Эйвери напряглась, но лицо ее не дрогнуло. Лазер скользил по гладкой фарфоровой коже. Какие же процедуры ей предложат, гадала Каллиопа, ведь девушка и так была идеальной.

– Долгая история, – ответила Эйвери.

Ну, так и есть.

Каллиопе даже стало жаль Леду. Наверное, невыносимо соперничать с Эйвери.

На уровне глаз Каллиопы возникло голоменю с рекомендациями по процедурам. Школьницы зашептались, обсуждая, что выбрать: расслабляющую огуречную маску, водородную инфузию или скраб из толченых рубинов. Каллиопа отметила галочками все сразу.

Когда с потолка спустились клубы пара, девушки подались вперед и закрыли глаза.

– Эйвери! – сказала брюнетка – кажется, Джесс. – Твои родители будут в этом году устраивать свою праздничную вечеринку?

При упоминании о вечеринке Каллиопа навострила уши. Она чуть повернулась влево, подставляя пару правую сторону лица.

– Разве ты не получила приглашение? – спросила Эйвери.

– Вообще-то, получила, – смутилась Джесс, – просто я подумала, что после всего случившегося… Не бери в голову.

Эйвери вздохнула, но она казалась не раздраженной, а скорее грустной.

– Отец ни за что не отменит праздник. На банкете он собирается объявить о завершении Зеркал – его башен в Дубае, они построены как отражение друг друга.

Башни в Дубае? Каллиопа вспомнила, как обратилась к Эйвери администратор, и все детали головоломки встали на места.

Компания «Фуллер инвестментс» запатентовала все строительные инновации для создания громадных башен: ультрасложные стальные опоры, щиты от подземных толчков между этажами, насосы для подачи обогащенного кислородом воздуха наверх, чтобы предотвратить высотную болезнь. Именно она двадцать лет назад возвела в Нью-Йорке первую в мире супербашню.

А значит, Эйвери Фуллер принадлежит к немыслимо богатой семье.

– Похоже, будет весело, – вмешалась в разговор Каллиопа.

Она положила ладонь поверх другой, потом взволнованно поменяла их местами. Конечно, Каллиопа бывала и на более эксклюзивных, умопомрачительных вечеринках: например, в клубе Мумбаи, где подали бутылку шампанского размером с машину, или в горном коттедже Тибета, где выращивали галлюциногенный чай. Но воспоминания всегда меркли в сравнении с фантомом будущей вечеринки, на которую Каллиопа пока не была приглашена.

От окутывавшего Эйвери облака поднялся пар.

– Если ты не занята, приходи. – Она ответила именно так, как и хотелось Каллиопе.

– С удовольствием, – сказала та, не в силах скрыть радость.

Эйвери что-то пробормотала, а через мгновение на линзы Каллиопе пришло сообщение – маленький светящийся конвертик. Она закусила губу, сдерживая улыбку, и открыла его.

«Ежегодная праздничная вечеринка „Фуллер инвестментс“, – гласили золотые витиеватые буквы на черном звездном фоне. – 12/12/18. Тысячный этаж».

Круто, подумала Каллиопа, если вместо адреса можно указать лишь этаж. Очевидно, Фуллеры владели всем зданием.

Девушки вновь принялись болтать о школьной жизни и парне, с которым встречалась Джесс. Каллиопа расслабилась и прикрыла глаза. Она обожала роскошь и искренне наслаждалась ею – обычно за чужой счет.

Но так было не всегда. В более юном возрасте Каллиопа могла только мечтать о подобных вещах. Ей дозволялось смотреть, но не трогать – особо тяжкий вид пытки.

Как же давно это было.



Она выросла в крошечной квартирке старого, тихого района Лондона, где строения не превышали тридцати этажей, а люди выращивали на балконах настоящие растения. Своим отцом Каллиопа никогда не интересовалась. Они всегда жили вдвоем с мамой, что ее вполне устраивало.


Элайза – тогда маму звали иначе, ее настоящим именем – работала личным ассистентом миссис Хьютон, напыщенной богачки с крючковатым носом и водянистыми глазами. Та настаивала, чтобы к ней обращались «леди Хьютон», утверждая, что происходит из неизвестной ветви несуществующей ныне королевской семьи. Элайза составляла график миссис Хьютон, вела личную переписку, следила за гардеробом – занималась миллионом мелочей ее никчемной золотой жизни.

На этом фоне жизнь Элайзы и Каллиопы казалась унылой. Конечно, грех жаловаться: у них была нормальная квартира, с самопополняющимся холодильником, ботами-уборщиками и подпиской на основные голоканалы. В обеих спальнях имелись окна и приличная гардеробная. Но очень скоро Каллиопа поняла, что живут они с мамой непростительно убого, лишь изредка прикасаясь к миру роскоши – когда Элайза приносила что-нибудь от Хьютонов.

– Смотри, что у меня есть, – восторженно говорила она, переступая порог с новой вещью.

Каллиопа спешила ей навстречу, затаив дыхание и гадая: что мама принесла в свертке на этот раз? Шелковое бальное платье, расшитое блестками, – несколько стразов слетело, и Элайзу попросили отнести его в ателье. Расписанную вручную фарфоровую тарелку, единственную в своем роде, – не могла бы Элайза узнать имя художницы и заказать еще одну? Иногда даже украшения: кольцо с сапфиром или бриллиантовое колье, нуждавшиеся в профессиональной чистке.

Каллиопа с благоговением касалась дорогостоящей меховой накидки, хрустального графина или, своей абсолютной любимицы, мягкой наплечной сумки «Сенрив» дерзкого, ярко-розового цвета. В глазах матери горел не меньший детский восторг.

Но, к огорчению Каллиопы, мама тяжело вздыхала и убирала «сокровища» – чтобы отнести в ателье, мастерскую или вернуть в магазин. Каллиопа знала, что Элайза не должна приносить эти вещи домой, – она делала это ради дочери, чтобы та хоть немного полюбовалась их красотой.

Иногда Каллиопе перепадала одежда. Дочь Хьютонов Юстина была на год старше Каллиопы. Элайза много лет приносила домой ненужные Юстине вещи, а не отдавала в благотворительную организацию, как приказывала миссис Хьютон. Мать и дочь просматривали пакеты, восхищаясь невесомыми платьями, чулками с узорами и пальто с вышитыми бантиками, – все это выбрасывали, как использованную бумажную салфетку, лишь потому, что вещи были с прошлого сезона.

Когда мама задерживалась на работе допоздна, Каллиопа проводила время у своей подружки Дэйры, жившей по соседству. Девочки часами напролет играли в принцесс, устраивая чаепития. Облачались в старые платья Юстины и садились за кухонный стол, где по глоточку пили воду, смешно оттопыривая мизинцы и коверкая речь на манер аристократов.

– Я сама виновата, что ты так сильно любишь дорогие вещи, – сказала как-то раз Элайза.

Каллиопа ни о чем не жалела. Лучше хоть краем глаза увидеть этот прекрасный, волшебный мир, чем вовсе не знать о его существовании.

Все изменилось, когда Каллиопе было одиннадцать лет. В школе выдался выходной, и Элайзе пришлось взять дочку на работу, в дом миссис Хьютон. Каллиопа получила четкие указания ждать на кухне, читая на планшете книгу, – чем она и занималась битый час. Но вдруг услышала, как пискнул домашний комп, значит леди Хьютон ушла.

Не выдержав, Каллиопа помчалась наверх, в спальню Хьютонов. Дверь в гардероб хозяйки была распахнута, словно приглашая заглянуть внутрь.

Недолго думая, Каллиопа шмыгнула в комнату. С трепетом провела ладонью по платьям, свитерам, брюкам из мягкой кожи. Дотянувшись до сумочки «Сенрив» цвета фуксия, повесила ее на плечо и повертелась перед зеркалом. В состоянии эйфории Каллиопа и не услышала второго сигнала. Она думала лишь о том, что бы сейчас сказала Дэйра.

– Теперь вы обязаны обращаться ко мне не иначе как «ваша светлость» и кланяться при каждой встрече, – громко заявила она своему отражению, еле сдерживая смех.

– Что это ты тут делаешь? – донесся с порога громкий голос Юстины Хьютон.

Каллиопа хотела объясниться, но девушка распахнула рот и пронзительно завопила:

– Мама!

В мгновение ока в гардеробную примчалась миссис Хьютон, а за ней Элайза. Каллиопа съежилась под сердитым взглядом матери, в котором смешались упрек и чувство вины.

– Я… простите меня, – прерывисто проговорила она, крепко сжимая сумку, словно не в силах отпустить ее. – Я ничего не испортила… просто, у вас такая красивая одежда, и мне захотелось посмотреть…

– И облапать ее своими грязными ручонками? – Миссис Хьютон потянулась к сумочке «Сенрив», но Каллиопа лишь сильнее прижала ее к груди.

– Мам, гляди, она еще и в моем платье! Правда, на мне оно смотрелось лучше, – язвительно заметила Юстина.

Закусив губу, Каллиопа опустила взгляд. Она и вправду надела сегодня старое платье Юстины – белое, с черными крестиками и кружками на воротнике. Оно было ей длинновато и не очень хорошо сидело по фигуре, но услуги ателье они не могли себе позволить. «Какая тебе разница! – мысленно возмутилась Каллиопа. – Ты же его выбросила!» Внутри бурлила ярость, но слова застряли в горле.

Леди Хьютон повернулась к Элайзе.

– Кажется, я ясно выразилась – нужно было отдать одежду Юстины в благотворительный фонд для малоимущих, – резко и деловито проговорила женщина. – Неужто тебе не хватает зарплаты?

Каллиопа никогда не забудет, как напряглись мамины плечи.

– Такого больше не повторится. Извинись, дорогая, – обратилась она к Каллиопе, вынимая сумочку из окаменевших рук дочери и передавая хозяйке.

В порыве негодования Каллиопа выпрямилась и отрицательно потрясла головой.

Тогда леди Хьютон наотмашь ударила девочку по щеке. Да так сильно, что из носа хлынула кровь.

Каллиопа ждала, что мама заступится за нее, но Элайза молча утащила дочь домой. Всю дорогу та тихо злилась. Она знала, что не стоило заходить в гардеробную, но не могла поверить, что миссис Хьютон осмелилась ударить ее, а мама ничего не сделала.

На следующий день Элайза вернулась домой взбудораженная.

– Собирай вещи, – сказала она, ничего не объясняя. – Сейчас же.

Когда мать и дочь добрались до вокзала, Элайза купила два билета в один конец до Москвы и вручила Каллиопе идентификационный чип с новым именем. На поясе Элайзы бряцал незнакомый мешочек.

– А это что? – спросила Каллиопа, сгорая от любопытства.

Удостоверившись, что никто на них не смотрит, Элайза распустила шнурок мешочка. Внутри сверкали драгоценности, по-видимому принадлежавшие миссис Хьютон.

Мама совершила кражу, поняла Каллиопа, и теперь они в бегах.

– И мы никогда не вернемся? – спросила она с толикой грусти.

В душе одиннадцатилетней Каллиопы зарождалась жажда бесконечных приключений.

– Эта женщина сама напросилась. После того, как она обращалась со мной и как поступила с тобой, мы это заслужили, – хладнокровно ответила Элайза и сжала руку дочери. – Не волнуйся. Мы отправляемся в путешествие, только ты и я.