Сияющие высоты

Бурлящие в душе тревоги и сомнения немного улеглись. Раз Атлас сказал, что не поедет, так оно и будет.

Все же Эйвери тревожили странные нотки в голосе отца. «С гордостью хочу сообщить…» – сказал он, но без всякой гордости. Папа смотрел на Атласа недоверчиво, будто проснулся и обнаружил, что последние тринадцать лет в его доме живет незнакомец.

Словно почувствовав взгляд Эйвери, Атлас посмотрел на нее. Она еле заметно тряхнула головой, пытаясь сказать: проблема не в нем, а в отце.

Возможно, Пирсон чувствовал, что между ними происходит нечто необычное. Или подозревал, но не мог признаться себе в этом.

Эйвери и Атлас ходили по краю пропасти. А отец поступал так же, как в сходных случаях в бизнесе: пытался изолировать проблему, пока не найдется решение.

Всплыл истинный смысл этого поступка: папа отправлял Атласа в ссылку.





Леда




С другого конца зала Леда внимательно следила за Эйвери и Атласом, не упуская ни малейшей детали.

Что ж, похоже, брата и сестру Фуллер это заявление застало врасплох. Может, в их райском уголке не так уж и спокойно. Стоит за это выпить, решила Леда, и ноги сами понесли ее к бару.

– Леда! – В руку вцепилась мама.

Девушка со вздохом развернулась, в очередной раз поражаясь способности Илары вложить целую гамму эмоций – укор, разочарование, предупреждение – в одно-единственное слово.

– Идем поприветствуем хозяйку, – настойчиво проговорила та, уводя дочь в противоположном направлении.

– Хотела взять себе содовой, – соврала Леда.

– Элизабет! – Илара вышла вперед и сдержанно обняла миссис Фуллер. – Какой удивительный вечер! Вы, как всегда, превзошли сами себя.

– Ох, это все Тодд. Лучший в мире организатор мероприятий. Гений креативности, – взволнованно проговорила миссис Фуллер и понизила голос, будто собиралась открыть шокирующую тайну. – Вы бы знали, что он приготовил для бала по сохранению Гудзона! Просто за гранью! Вы ведь, конечно, придете? – запоздало проговорила хозяйка вечеринки.

– Ни за что не пропустим, – с улыбкой ответила Илара.

Леда знала, что втайне мама мечтала поработать над организацией подобного приема, но никто ее не звал. Они уже пять лет жили наверху Башни, но по-прежнему считались нуворишами.

Миссис Фуллер повернулась к Леде:

– Как поживаешь, дорогая? Наверное, ты ищешь Эйвери, но я даже не знаю, где она…

«С вашим сыном», – ядовито подумала Леда, но лишь кивнула в ответ.

– Ах, вот и она! Эйвери! – требовательно позвала миссис Фуллер. Бывшая подруга всегда называла голос мамы генеральским. – Смотри, кого я нашла для тебя. Леду! Мы как раз говорили о бале по сохранению Гудзона.

Оставив компанию гостей, с притворной улыбкой Эйвери направилась к ним.

– Леда, потрясающе выглядишь. Надеюсь, тебе здесь нравится? – невыразительным голосом спросила она.

Миссис Фуллер уже не обращала на них внимания: вместе с мамой Леды она подплыла к другой компании. Две бывшие подруги остались наедине.

– Лучше и не придумаешь, – язвительно отозвалась Леда.

Эйвери опустилась на стул в углу комнаты. Юбка с невесомой сеткой окутала ее золотым облачком. Без зрителей Эйвери заметно приуныла:

– Я не в настроении.

Леда опустилась на соседний стул.

– Что ты делаешь? – удивленно спросила Эйвери.

Леда не знала, что ответить. Может, ей хотелось передохнуть от вечеринки.

– Старые привычки сложно искоренить, – ответила Леда, но желчи в ее голосе не было.

Некоторое время они молча наблюдали за водоворотом наигранного смеха, деловых разговоров и светских бесед среди мягкого сияния фонариков.

– Не думала, что ты придешь.

Слова Эйвери смутили Леду, но она быстро нашла что ответить:


– И пропустить то заявление про Дубай? Ни за что!

Леда не знала, какую реакцию рассчитывала вызвать – всплеск паники, гнева, печали, – но ничего этого не получила. Совсем ничего. Эйвери словно окаменела – сцепив ладони на коленях и скрестив длинные ноги, она будто и не дышала. Сидела, как мраморное изваяние. «Трагическая красота» – так назвал бы ее скульптор, возводя в ранг шедевров.

Леде стало обидно за себя и Эйвери: они сидели в блеклой, страдальческой тишине, а кругом лежали осколки их былой дружбы. А ведь они на вечеринке! Жалкое зрелище.

С проплывавшего мимо подноса Леда схватила бокал сангрии. «Только попробуй остановить меня, мамочка!» – подумала она.

– Ты права, зря я пришла. Не стоило мне этого делать.

В школе было намного проще сосредоточить свою ненависть на Эйвери, ведь та вела себя с безупречной невозмутимостью. Но как сердиться на нее, если за всем этим спокойствием скрывалась ранимая душа?

Эйвери подняла голову и молча взглянула на Леду. Воздух словно налился свинцом. Однако Леда не хотела отворачиваться первой, поэтому выдержала взгляд Эйвери, ожидая ее реакции.

Подруга сама отвела глаза.

– Хорошо тебе повеселиться, – сказала Эйвери и удалилась.

Леда опустошила бокал вина и оставила его на столике. А будет еще бал по сохранению Гудзона. Идти туда Леда не планировала, но теперь передумала. Она докажет, что может веселиться на вечеринке даже в присутствии бывшей подруги.

Кого же Эйвери возьмет с собой? Возможно, явится одна. Не придет же она, в конце концов, под ручку с братом? В прошлый раз Эйвери привела Ватта, и вот чем все закончилось.

Леду осенило: может, ей самой прихватить с собой на гала-прием Ватта? Со своим чудо-компьютером он очень даже пригодится – вдруг он умеет общаться с Надей на расстоянии. Тогда он прямо на месте соберет нужную информацию – на Эйвери, Райлин и всех тех, кто по собственной глупости встанет у Леды на пути.

А в качестве приятного бонуса гости решат, что она увела у Эйвери парня. Все помнили, что Ватт пришел с ней на вечеринку Университетского клуба, а теперь увидят, как он идет под руку с Ледой и отдает ей все свое внимание. Наконец-то хоть кто-то предпочтет ее безукоризненной недотроге Эйвери Фуллер.

Леда порадовалась своей идее, хотя внутренний голос мрачно, язвительно шептал: все это не взаправду. Ватт выберет ее не по доброй воле. Придется заставить его шантажом, как она поступала в последнее время.

Разве кто-нибудь мог сам выбрать Леду?





Эйвери




Эйвери сама обустраивала свою спальню и обожала ее. Там стояла огромная кровать с балдахином, как у принцессы, узорчатые обои искусно маскировали сенсорные экраны, а в старинных позолоченных рамах висели двухмерные картины. Но сейчас комната казалась ей не более чем тюремной камерой, изысканно украшенной в кремово-голубых тонах.

Атлас с отцом все еще обсуждали в кабинете новости о Дубае, сброшенные на нее, словно бомба. Эйвери знала, что при первой же возможности Атлас отправит ей фликер. Лишь бы удалось убедить отца отказаться от этого плана.

Она расхаживала по спальне, все в том же сверкающем платье и с замысловатой прической, украшенной золотыми бусинами. Почти час Эйвери сидела неподвижно, пока парикмахер скрупулезно вплетал эти жемчужинки в ее волосы. Стайлер позволял создать несколько видов высоких причесок, но узнать такую можно было за версту. Перед крупными мероприятиями Эйвери с мамой всегда пользовались услугами настоящих парикмахеров.

Украшения казались невыносимо тяжелыми: каждая шпилька или бусина, каждый бриллиант в колье или серьгах тянули Эйвери к земле.

В панике она подбежала к туалетному столику. Воздуха в легких не хватало. Дрожащими руками Эйвери выдернула из прически все шпильки, невзирая на боль.

Заколки в беспорядке посыпались на столешницу, растрепанные волосы упали на плечи. С бьющимся сердцем Эйвери повалилась на кровать и уставилась в потолок, сделанный по образу и подобию того, в который она влюбилась во Флоренции, правда в ее комнате использовали подвижную голограмму с «живыми» мазками.

Эйвери силилась припомнить все крошечные жесты, которыми могла ненароком обменяться с Атласом перед родителями и тем самым выдать себя. Но куда бы ни устремлялись ее мысли, в итоге они приходили к жуткому предчувствию беды.

А вот и фликер.

«Эйвс. Я с ним поговорил».

Она вытянулась в струну.

«И?»

Пауза.

«Настроен он решительно. Мы еще вернемся к этому. Не переживай».

Ничего хорошего это не сулило. Эйвери сползла с кровати: после долгого ожидания ей до смерти хотелось увидеть Атласа, обнять его. Поговорить с ним в конце концов, не с помощью фликеров или обрывистых фраз, а вживую.

– Режим «не беспокоить», – прошептала она и вышла в коридор.

Линзы откликнулись на команду, предупреждая все комнатные компы не включать свет или подогрев полов по мере ее продвижения. Эйвери с друзьями часто прибегали к этой опции, чтобы незаметно выбраться из дома под вечер.

Она старалась не шуметь и даже затаила дыхание, но от нетерпения ноги стали неловкими.

– Эйвери? Это ты?