Швея из Парижа
Часть 59 из 66 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Две недели спустя после выхода статьи в «Нью-Йорк таймс» Фабьен пришла в офис рано – это стало ее привычкой – и улыбнулась, обнаружив, что Ребекка уже сидит за столом и что-то сосредоточенно изучает.
– Что читаешь? – Фабьен налила себе кофе и села напротив.
Девушка протянула ей журнал в небесно-голубой обложке.
– «Синяя книга». Каталог Тиффани. Мне его присылают каждый год, с тех пор как я получила в подарок от мамы на двадцать первый день рождения ключ-подвеску. Взгляни, какая красота. И назван твоим именем.
Фабьен прочла заголовок на первой странице:
Новая коллекция Тиффани: «Женщина, которую я люблю».
И ниже, более мелким шрифтом:
Наш ведущий дизайнер Уилл Огилви, отдавая дань восхищения дивной красоте женщин, предостерегает: вы не сможете не найти в нашем последнем каталоге украшение, которое будет достойно вашей любимой.
Со страницы на нее смотрел изумительный сверкающий кулон, выполненный из отполированного белого камня, внутри которого словно плавал ископаемый морской конек.
Подобно тому как сохранилась в окаменелостях история древнего животного, существовавшего миллионы лет назад, так и любовь, пройдя с человеком отмеренный ему срок, будет жить вечно. Кулон «Фабьен», 110 тыс. долларов.
– Что-то не так? – воскликнула Ребекка с нескрываемым любопытством, когда Фабьен оторвала глаза от каталога и метнулась в свой кабинет.
Она захлопнула дверь и схватилась за телефон. Вот же дура! Конечно, она хотела, чтобы коллекция имела успех. Вложить в бизнес все – одна сторона ее жизни, то, без чего она не может. И в этом ничего неправильного. Однако в ее жизни есть и любовь.
Фабьен трудилась не покладая рук, желая угодить призраку Эстеллы, призраку отца, прессе и буквально всем на свете – и забыла, что единственный человек, которого она в состоянии сделать счастливым, – это она сама. А она пыталась найти счастье и в компании «Стелла Дизайн», и с Уиллом.
Фабьен набрала номер Уилла.
– Алло! – Трубку сняла секретарша. Фабьен спросила Уилла, однако он был на совещании. Пришлось продиктовать сообщение.
Минут десять она расхаживала по кабинету и в конце концов взяла телефон и написала: «Можешь подойти в бар «Момофуку» в восемь? Нужно поговорить».
Фабьен вышла из кабинета, принципиально оставив на столе телефон, чтобы не проверять его каждые пять минут, и с ощущением необычной уверенности в себе спустилась в салон ателье, где проходила окончательная примерка. Весь день она наблюдала, как манекенщиц одевают, устраняют недоработки, наводят окончательный лоск. Когда закончили с примеркой последней модели, Фабьен вернулась в кабинет, бросилась к телефону и поблагодарила бога: ответ Уилла, пусть даже короткий и обезличенный, все-таки содержал слово «да».
Она понеслась домой принять душ и переодеться. Однако в ее гардеробе не нашлось ничего соответствующего настроению, и тогда Фабьен открыла шкаф в одной из незанятых комнат, где бабушка в нарушение обычной кураторской практики хранила несколько вечерних нарядов от «Стелла Дизайн», с которыми не в силах была расстаться. Вот замечательное зеленое платье – для «Момофуку», правда, слишком замечательное; в нем Эстелла впервые получала премию American Fashion Critics’ Awards, и Фабьен решила, что ей не помешает немного дерзости, возможно, еще сохранившейся в складках платья.
Фабьен нырнула в платье, радуясь, что у них с бабушкой один размер. Затем поправила макияж и вышла в ночь.
«Момофуку» располагался неподалеку от Грамерси-парка, так что Фабьен пошла пешком, по мере приближения ко Второй авеню с каждым шагом все сильнее волнуясь. Она толкнула дверь бара; Уилл уже сидел за столом, едва заметно хмурясь, и Фабьен понадеялась, это не из-за того, что он намерен сказать что-то для нее обидное.
– Привет. – Она подвинула стул и села.
– Привет. – Он огляделся в поисках меню. В ресторане царил полумрак, и было невозможно видеть, хмурится Уилл или уже нет, однако он совершенно точно не улыбался.
Самое лучшее – броситься с места в карьер, подумала Фабьен. Пока не растеряла всю храбрость.
– Прости меня, – выпалила она. – Прости, что была так занята. Однако я должна была работать и к тому же разобраться в себе. И поняла, что нужно создавать коллекцию для себя, а не для средств массовой информации, не для скептиков и не ради сохранения наследия «Стеллы Дизайн». Не представляю, что ты чувствуешь сейчас, после ухода Мелиссы, после Парижа, после того как я ударилась в работу, но я все равно это скажу, потому что если промолчу, то буду сожалеть всю оставшуюся жизнь. И так слишком много людей всю жизнь провели в сожалениях. Всю, порой недолгую, жизнь.
Она сделала глубокий вдох. Уилл не сводил с нее глаз, однако на его невозмутимом лице не дрогнул ни один мускул.
– Я люблю тебя, Уилл. Я хочу быть с тобой. Я хочу тебя.
Подошел официант и, широко улыбаясь, спросил, готовы ли они сделать заказ.
– Мы передумали, – неожиданно заявил Уилл и встал с места.
Фабьен тоже встала, хотя ее колени подгибались. Точнее, все ее тело жаждало остаться в кресле и заказать теплое саке, только бы не выходить на улицу с Уиллом, где он пожмет ей руку или, хуже того, вежливо поцелует в щеку, поблагодарит за излишние сантименты и признается, что аналогичных чувств не испытывает. Они покинули бар и прошли несколько шагов по тротуару. Уилл обернулся, и Фабьен ощутила, как напряглась его челюсть.
Вот и все. Стисни зубы, кивни и скажи, что все понимаешь. Только не плачь. Хотя бы пока он не скроется из виду.
Однако вместо того Уилл протянул руку:
– Твой дом ближе.
– Что ты имеешь в виду? – замотала головой Фабьен.
Он развернул ее к себе и шепнул на ухо:
– Я люблю тебя, Фабьен. И я тоже хочу тебя. Очень хочу.
Пламя желания охватило ее всю без остатка. И тогда Фабьен поняла.
* * *
Позже, в постели дома в Грамерси-парке, Уилл нежно целовал ее, и Фабьен улыбалась, глядя на него снизу вверх.
– Нет слов, чтобы описать, как хорошо мне было.
– У меня тоже нет слов. – Он скатился с нее, снова поцеловал и сграбастал в охапку, а затем положил ее голову к себе на грудь и принялся гладить волосы.
– Не думала я, что вечер закончится именно так, – созналась Фабьен.
– Почему? Ты сожалеешь…
– Нет! – воскликнула она, не дав ему договорить. – Никаких сожалений. Более того, – добавила она с озорной улыбкой, – я не прочь повторить.
Уилл рассмеялся:
– Думаю, мы это организуем. А что ты ожидала от сегодняшнего вечера? Наверное, хотела и вправду поужинать? Прости, если оставил голодной.
Теперь рассмеялась она:
– Я сегодня насытилась лучше любого ужина. Нет, просто я не знала, как ты сейчас себя чувствуешь. А сегодня увидела каталог Тиффани…
Уилл перегнулся через край кровати, пошарил по полу, отыскал брюки и достал из кармана коробочку. Футляр от Тиффани.
– Это для тебя.
Она потянула за ленточку. В футляре лежал кулон «Фабьен». Окаменелость на фоне молочной белизны камня, казалось, хотела внушить, что красота есть везде, даже в предметах давно мертвых, и что чудо и восхищение будут жить вечно.
– Такой потрясающей вещи я никогда не видела!
Уилл достал кулон из футляра, и Фабьен приподняла волосы, чтобы дать ему возможность застегнуть украшение на шее. Затем она повернулась к нему лицом. Уилл улыбнулся:
– Меня отвлекает твоя нагота. Вот уж о чем не думал, так о том, как это будет смотреться на тебе без одежды.
– Если на то пошло, я могу одеться в любой момент, – поддразнила его Фабьен.
Он удержал ее руку:
– Ты и без нее само совершенство.
* * *
Когда Фабьен вернулась в спальню с приготовленным на ужин омлетом, Уилл рассматривал бабушкину коробку, которая так и стояла открытой на прикроватном столике, рядом со стопкой уже прочитанных документов.
– Что это такое? – спросил Уилл, поправляя подушки.
– Ключ к тайнам из прошлого. – Фабьен посвятила его в то, что уже успела узнать о бабушке. – Кажется, здесь еще одно письмо. Я сомневалась, хочу ли его прочесть, однако теперь, думаю, время пришло. Ты не возражаешь?
– Нет. Давай посмотрим.
Фабьен сунула руку в коробку, извлекла последний листок бумаги – письмо, написанное изящным почерком бабушки, – и начала читать вслух.
Моя милая Фабьен!
Я специально положила это письмо на дно коробки. Если ты не отважилась прочесть другие документы, значит, тебе не хватит силы духа познакомиться и с этим. Однако я думаю, ты справилась, хотя, как я знаю, часто сомневаешься в себе.
– Что читаешь? – Фабьен налила себе кофе и села напротив.
Девушка протянула ей журнал в небесно-голубой обложке.
– «Синяя книга». Каталог Тиффани. Мне его присылают каждый год, с тех пор как я получила в подарок от мамы на двадцать первый день рождения ключ-подвеску. Взгляни, какая красота. И назван твоим именем.
Фабьен прочла заголовок на первой странице:
Новая коллекция Тиффани: «Женщина, которую я люблю».
И ниже, более мелким шрифтом:
Наш ведущий дизайнер Уилл Огилви, отдавая дань восхищения дивной красоте женщин, предостерегает: вы не сможете не найти в нашем последнем каталоге украшение, которое будет достойно вашей любимой.
Со страницы на нее смотрел изумительный сверкающий кулон, выполненный из отполированного белого камня, внутри которого словно плавал ископаемый морской конек.
Подобно тому как сохранилась в окаменелостях история древнего животного, существовавшего миллионы лет назад, так и любовь, пройдя с человеком отмеренный ему срок, будет жить вечно. Кулон «Фабьен», 110 тыс. долларов.
– Что-то не так? – воскликнула Ребекка с нескрываемым любопытством, когда Фабьен оторвала глаза от каталога и метнулась в свой кабинет.
Она захлопнула дверь и схватилась за телефон. Вот же дура! Конечно, она хотела, чтобы коллекция имела успех. Вложить в бизнес все – одна сторона ее жизни, то, без чего она не может. И в этом ничего неправильного. Однако в ее жизни есть и любовь.
Фабьен трудилась не покладая рук, желая угодить призраку Эстеллы, призраку отца, прессе и буквально всем на свете – и забыла, что единственный человек, которого она в состоянии сделать счастливым, – это она сама. А она пыталась найти счастье и в компании «Стелла Дизайн», и с Уиллом.
Фабьен набрала номер Уилла.
– Алло! – Трубку сняла секретарша. Фабьен спросила Уилла, однако он был на совещании. Пришлось продиктовать сообщение.
Минут десять она расхаживала по кабинету и в конце концов взяла телефон и написала: «Можешь подойти в бар «Момофуку» в восемь? Нужно поговорить».
Фабьен вышла из кабинета, принципиально оставив на столе телефон, чтобы не проверять его каждые пять минут, и с ощущением необычной уверенности в себе спустилась в салон ателье, где проходила окончательная примерка. Весь день она наблюдала, как манекенщиц одевают, устраняют недоработки, наводят окончательный лоск. Когда закончили с примеркой последней модели, Фабьен вернулась в кабинет, бросилась к телефону и поблагодарила бога: ответ Уилла, пусть даже короткий и обезличенный, все-таки содержал слово «да».
Она понеслась домой принять душ и переодеться. Однако в ее гардеробе не нашлось ничего соответствующего настроению, и тогда Фабьен открыла шкаф в одной из незанятых комнат, где бабушка в нарушение обычной кураторской практики хранила несколько вечерних нарядов от «Стелла Дизайн», с которыми не в силах была расстаться. Вот замечательное зеленое платье – для «Момофуку», правда, слишком замечательное; в нем Эстелла впервые получала премию American Fashion Critics’ Awards, и Фабьен решила, что ей не помешает немного дерзости, возможно, еще сохранившейся в складках платья.
Фабьен нырнула в платье, радуясь, что у них с бабушкой один размер. Затем поправила макияж и вышла в ночь.
«Момофуку» располагался неподалеку от Грамерси-парка, так что Фабьен пошла пешком, по мере приближения ко Второй авеню с каждым шагом все сильнее волнуясь. Она толкнула дверь бара; Уилл уже сидел за столом, едва заметно хмурясь, и Фабьен понадеялась, это не из-за того, что он намерен сказать что-то для нее обидное.
– Привет. – Она подвинула стул и села.
– Привет. – Он огляделся в поисках меню. В ресторане царил полумрак, и было невозможно видеть, хмурится Уилл или уже нет, однако он совершенно точно не улыбался.
Самое лучшее – броситься с места в карьер, подумала Фабьен. Пока не растеряла всю храбрость.
– Прости меня, – выпалила она. – Прости, что была так занята. Однако я должна была работать и к тому же разобраться в себе. И поняла, что нужно создавать коллекцию для себя, а не для средств массовой информации, не для скептиков и не ради сохранения наследия «Стеллы Дизайн». Не представляю, что ты чувствуешь сейчас, после ухода Мелиссы, после Парижа, после того как я ударилась в работу, но я все равно это скажу, потому что если промолчу, то буду сожалеть всю оставшуюся жизнь. И так слишком много людей всю жизнь провели в сожалениях. Всю, порой недолгую, жизнь.
Она сделала глубокий вдох. Уилл не сводил с нее глаз, однако на его невозмутимом лице не дрогнул ни один мускул.
– Я люблю тебя, Уилл. Я хочу быть с тобой. Я хочу тебя.
Подошел официант и, широко улыбаясь, спросил, готовы ли они сделать заказ.
– Мы передумали, – неожиданно заявил Уилл и встал с места.
Фабьен тоже встала, хотя ее колени подгибались. Точнее, все ее тело жаждало остаться в кресле и заказать теплое саке, только бы не выходить на улицу с Уиллом, где он пожмет ей руку или, хуже того, вежливо поцелует в щеку, поблагодарит за излишние сантименты и признается, что аналогичных чувств не испытывает. Они покинули бар и прошли несколько шагов по тротуару. Уилл обернулся, и Фабьен ощутила, как напряглась его челюсть.
Вот и все. Стисни зубы, кивни и скажи, что все понимаешь. Только не плачь. Хотя бы пока он не скроется из виду.
Однако вместо того Уилл протянул руку:
– Твой дом ближе.
– Что ты имеешь в виду? – замотала головой Фабьен.
Он развернул ее к себе и шепнул на ухо:
– Я люблю тебя, Фабьен. И я тоже хочу тебя. Очень хочу.
Пламя желания охватило ее всю без остатка. И тогда Фабьен поняла.
* * *
Позже, в постели дома в Грамерси-парке, Уилл нежно целовал ее, и Фабьен улыбалась, глядя на него снизу вверх.
– Нет слов, чтобы описать, как хорошо мне было.
– У меня тоже нет слов. – Он скатился с нее, снова поцеловал и сграбастал в охапку, а затем положил ее голову к себе на грудь и принялся гладить волосы.
– Не думала я, что вечер закончится именно так, – созналась Фабьен.
– Почему? Ты сожалеешь…
– Нет! – воскликнула она, не дав ему договорить. – Никаких сожалений. Более того, – добавила она с озорной улыбкой, – я не прочь повторить.
Уилл рассмеялся:
– Думаю, мы это организуем. А что ты ожидала от сегодняшнего вечера? Наверное, хотела и вправду поужинать? Прости, если оставил голодной.
Теперь рассмеялась она:
– Я сегодня насытилась лучше любого ужина. Нет, просто я не знала, как ты сейчас себя чувствуешь. А сегодня увидела каталог Тиффани…
Уилл перегнулся через край кровати, пошарил по полу, отыскал брюки и достал из кармана коробочку. Футляр от Тиффани.
– Это для тебя.
Она потянула за ленточку. В футляре лежал кулон «Фабьен». Окаменелость на фоне молочной белизны камня, казалось, хотела внушить, что красота есть везде, даже в предметах давно мертвых, и что чудо и восхищение будут жить вечно.
– Такой потрясающей вещи я никогда не видела!
Уилл достал кулон из футляра, и Фабьен приподняла волосы, чтобы дать ему возможность застегнуть украшение на шее. Затем она повернулась к нему лицом. Уилл улыбнулся:
– Меня отвлекает твоя нагота. Вот уж о чем не думал, так о том, как это будет смотреться на тебе без одежды.
– Если на то пошло, я могу одеться в любой момент, – поддразнила его Фабьен.
Он удержал ее руку:
– Ты и без нее само совершенство.
* * *
Когда Фабьен вернулась в спальню с приготовленным на ужин омлетом, Уилл рассматривал бабушкину коробку, которая так и стояла открытой на прикроватном столике, рядом со стопкой уже прочитанных документов.
– Что это такое? – спросил Уилл, поправляя подушки.
– Ключ к тайнам из прошлого. – Фабьен посвятила его в то, что уже успела узнать о бабушке. – Кажется, здесь еще одно письмо. Я сомневалась, хочу ли его прочесть, однако теперь, думаю, время пришло. Ты не возражаешь?
– Нет. Давай посмотрим.
Фабьен сунула руку в коробку, извлекла последний листок бумаги – письмо, написанное изящным почерком бабушки, – и начала читать вслух.
Моя милая Фабьен!
Я специально положила это письмо на дно коробки. Если ты не отважилась прочесть другие документы, значит, тебе не хватит силы духа познакомиться и с этим. Однако я думаю, ты справилась, хотя, как я знаю, часто сомневаешься в себе.