Штормовые времена

– Мне не нравится, когда проповедник выскакивает из-за маленькой кафедры, как черт из табакерки, – заявила она. – То, что он говорит, будет доходить лучше, если он поднимется на три ступеньки и будет окружен богатой резьбой. Тот же человек, что вырезал перила парадной лестницы, может изготовить кафедру, а я оплачу счет.

Некоторые думали, что для церкви кафедра слишком богато украшена, но в основном ею восхищались.

Аделина взяла Филиппа за руку.

– Пойдем, присядем на нашу скамью, – сказала она. – И посмотрим, каково это.

Она повела его к скамье, которую они выбрали, прямо перед кафедрой, и они уселись чинно, но с улыбкой. Кафедра торжественно возвышалась перед ними, словно уже была переполнена мудростью проповедей.

– Признайся же, – сказала Аделина, – лучшую кафедру и сделать невозможно.

– Единственное мое возражение состоит в том, что преподобный Пинк, боюсь, будет чувствовать себя таким внушительным, что проповеди станут чрезмерно долгими. Он уже склонен к этому.

– Тогда я усну и буду храпеть.

Они услышали за спиной шаги и, обернувшись, увидели Уилмота, шедшего по проходу. В руках он держал большую нотную книгу.

– А вот и я, – произнес он. – Давно ждете?

Они забыли, что он придет, но подтвердили, что прождали некоторое время.

– Я был у священника, и миссис Пинк дала мне сборник гимнов, – сообщил Уилмот. – Очень жаль, что я обещал играть на этом органе. Я не чувствую в себе способности верно играть церковную музыку. Но, видимо, я единственный, кто готов это сделать.

– Кейти Брент может, – сказала Аделина, – но теперь она католичка. В любом случае, мне нравится, когда за органом мужчина.

– Сыграйте свадебный марш, – попросил Филипп. – Послушаем что-нибудь оживленное.

– У меня нет нот. – Уилмот уселся за орган, открыл его и установил сборник гимнов на пюпитр и заметил: – Меня восхищает красный атлас за резьбой. Красивый орган.

– Да, – согласился с ним Филипп и счел нужным добавить: – Его подарил мой зять, а моя сестра подарила ковер.

– Я знаю, – ответил ему Уилмот. – У вас щедрая семья. Даже если бы у меня были деньги, община долго бы оставалась без церкви, прежде чем я смог бы ее построить.

– Это не скупость, Джеймс, – сказала Аделина. – Это предубеждение.

– Да. Я не думаю, что религия хороша для людей.

– Что может занять ее место? – спросил Филипп. – Держу пари, что тебе нечего предложить взамен.

– Жизнь хороша сама по себе.

– Ну же, Уилмот, будь благоразумен. Человек не может жить только материальным.

– Тогда пусть смотрит на звезды.

– Вам лучше не говорить такое при мистере Пинке, – вставила Аделина. – Иначе он не позволит вам играть на органе.

– Он много раз меня слышал.

– И не возражал?

– Ничуть. Он кроткий убежденный христианин и уверен, что все в конце концов придут к его образу мыслей.

– И вы тоже, – сказал ему Филипп. – И вы тоже.

– Может быть, – Уилмот пожал плечами.

Он нажал на педали, коснулся клавиш и заиграл новый гимн, который только недавно перевели с латыни. Но Филипп и Аделина знали первый куплет и пели его на все лады.

Приди, приди, Эммануил!

Спаси от власти темных сил.

В неволе страждущий народ,

Что терпит, молится и ждет.

Ликуй! Ликуй! Эммануил

Придет Тебя, Израиль, спасти.






Ни Филипп, ни Аделина не задумывались над тем, какими необычными были эти слова, произнесенные в самом сердце канадских лесов. Они пели их с чувством, а в конце Филипп воскликнул:

– Великолепный орган!

– Не понимаю, как вы можете об этом судить, – сухо заметил Уилмот, – когда поете во весь голос.

– О, Джеймс, что вы за бука? – воскликнула Аделина, подходя к нему.

– Ну, кажется, служба в самом разгаре, – послышался голос от двери.

Это был доктор Рамзи. Он вошел и, осмотрев новые приобретения, объявил:

– Поздравьте меня. Мы с Лидией Базби собираемся пожениться.

– Великолепно! – Аделина даже захлопала в ладоши. – Я знала, что так и будет. Ах, как я рада!

– Очаровательная девушка, – сказал Филипп. – Примите самые искренние поздравления.

Уилмот поднялся из-за органа и добавил свои более сдержанные поздравления.

– Это будет первая церемония в этой церкви, – сказал доктор. – Мы хотим пожениться без промедления.

– Нет, – возразил Филипп. – Первыми будут крестины моего сына.

– А мы не можем его покрестить, – добавила Аделина, – пока из Ирландии не приедут мои родители.

Доктор Рамзи свирепо посмотрел на Уайтоков.

– Вы хотите сказать, что моя свадьба должна быть отложена, чтобы дать возможность покрестить вашего ребенка?

– Мне очень жаль, – подтвердил Филипп. – Боюсь, именно так.

– Значит, вы считаете, что вы владеете этой церковью? – воскликнул доктор, покраснев еще больше.

– Ну, не совсем так…

– Полагаю, что мы с Лидией можем обвенчаться где-нибудь в другом месте, – сказал доктор. – Церковь есть и в Стэде.

– Не стоит обижаться, – заметил Филипп.

– Я не обижаюсь. Я просто поражен, что мне предлагают отложить свадебную церемонию из-за крещения младенца.

Аделина скрестила руки на груди и повернулась к доктору лицом.

– Я бы решила, – заметила она, – что если вы привели ребенка в этот мир, то вы, наверное, должны проявить к нему хоть немного внимания.

Доктору Рамзи нечего было на это ответить. А Аделина продолжила:

– И, насколько я знаю Лидию Базби, ей нужно время для подготовки, а вовсе не бежать к алтарю, будто в этом есть срочная необходимость.

И Рамзи снова не нашелся с ответом.

И когда они стояли, уставившись друг на друга, то и не подозревали, что ее нерожденный сын женится на его нерожденной дочери и они станут родителями будущего хозяина Джалны.

Неловкую ситуацию разрядил выход Конвея, Шолто и Мэри из ризницы. Шолто сразу же поднялся на кафедру и с ханжеским выражением лица произнес нараспев:

– В начале сотворил Бог Кортов.

– Сойди оттуда, молодой негодник, – сказал Филипп. Но Шолто продолжал:

– И увидел Бог, что Корты хороши. Затем сотворил Уайтоков. И сын Уайтоков посмотрел на дочь Кортов и понял, что хоть она и некрасива, но здорова, и взял ее в жены.

При этих словах из ризницы вышел и мистер Пинк. Он подошел к Шолто сзади и, приподняв за шиворот, опустил с кафедры на пол.

– Твое счастье, мой мальчик, что церковь еще не освящена, – сказал он. – Но теперь я должен сурово осудить тебя за то, что ты глумишься над Священным Писанием.

– Мистер Пинк, вам стоило прийти раньше и послушать, как мы с Филиппом поем гимн! – воскликнула Аделина, стараясь отвлечь внимание от проступка брата.

Уилмот, пришедший ей на помощь, добавил:

– У органа отличный звук, сэр. Хотите послушать, как я на нем играю?

В ризнице стал громко пилить один плотник, в притворе застучал молотком другой. Мир был восстановлен.