Шторм

— Это вынужденная мера, пока ситуация с Симскаром не разрешится. Я слышала, он все еще в бегах?

Рино получил последнее подтверждение своим догадкам. Симскар навестил свою жертву, прекрасно зная, что тот будет в ужасе от этой встречи.

— Могу ли я спросить, — Рино провел рукой по отросшей шевелюре, — насколько Овесен, Герой, как вы его тут называете, может общаться?

Заведующая пристально посмотрела на него, затем опустила сложенные лодочкой руки на стол.

— Боюсь, что совсем немного. Я сама за ним не ухаживаю, но.

Она нажала кнопку на телефоне и пригласила в кабинет одну из медсестер.

— Каспара руководит отделением, где он лежал, она лучше всех его знает, но на вашем месте я бы не ожидала слишком многого. Герой может дышать самостоятельно, но, пожалуй, это единственное, что он может делать без помощи.

В этот момент дверь открылась, вошла медсестра лет пятидесяти. По комплекции она не уступала заведующей, и, встретив ее на улице, Рино не обернулся бы. Он пожал ей руку, отметив, что женщина явно нервничает. Видимо, испытывает угрызения совести от того, что им пришлось отказаться от пациента, который так нуждался в их помощи.

Начальница повторила вопрос инспектора, и заведующая отделением грустно посмотрела на Рино.

— Не знаю, что именно он понимает. Мы постоянно разговариваем с ним, но он почти никогда не отвечает нам. Сначала мы пытались наладить какое-то общение, казалось, что он реагирует, но через несколько недель он как будто бы перестал даже пробовать объясниться. Конечно, никто не сомневается, что у него ужасные боли, и по его обожженному телу видно, какие движения ему неприятны, а какие — вообще невозможны. Больше всего ожогов у него на шее и на плечах, и когда мы его о чем-то спрашиваем, он крайне редко отвечает осторожными движениями головы, так что, честно говоря. Не думаю, что вы чего-нибудь добьетесь. Тем или иным способом.

Заведующая отделением засунула руки в карманы формы, и Рино почувствовал сильный аромат духов. А ведь он где-то читал, что сильные запахи в больницах и пансионатах запрещены!

— То есть вы хотите сказать, что не стоит и пытаться с ним пообщаться?

— Боюсь, что так.



За большой ивой в глубине сада Рино насчитал пять диких кошек, но не сомневался, что это лишь вершина айсберга. Фалк рассказывал, что все больше кошек живет у него под гаражом, просачиваясь в разные щели и дыры в фундаменте.

Рино постучал в дверь, услышал тихий ответ Фалка, вошел и застал коллегу за ноутбуком.

— Проснулись?

Фалк захлопнул крышку компьютера и растерянно посмотрел на инспектора.

— Более-менее.

— Та еще ночка выдалась.

Фалк кивнул.

— Теперь-то он надежно спрятался.

— Думаю, он подстроил пожар, — Рино впервые высказал свою мысль, в которой был уже почти уверен. — Я думаю, что Сигурд Овесен — это пресловутый Боа.

Фалк уставился на какую-то точку в полу.

— Переверните инициалы С. О. — и получите Оддвар Стрём.

— С тех пор прошло полжизни.

— И тем не менее. Я думаю, это он.

— Вы думаете?

— Я уверен на девяносто процентов. Что-то заставило его вернуться, и он был уверен, что его не узнают. Но главная жертва его издевательств ничего не забыла.

Фалк покачал головой.

— И оба они всплыли в 2011 году, сначала Оддвар, потом останки Руаля. Не знаю, не знаю.

— Маска не давала вам покоя.

— Да.

— Думаю, ее нарисовал Симскар.

— Шур. не знаю.

— Я выяснил, что она означает.

Фалк как будто застыл на месте.

— Это маска злости.


— Маска злости. — голос Фалка казался чужим.

— Именно. Метод проработки психологических травм с помощью рисунков, — Рино подвинул стул и сел. — Я поискал в интернете, как и вы.

Он кивнул на компьютер и вкратце объяснил, что именно он нашел.

— Но зачем Симскару рисовать такую маску?

— Он ведь тоже в какой-то мере стал калекой, и, конечно, у него есть психологические травмы. А вы не знаете, не ходил ли он в какую-нибудь специальную школу?

— Не слышал об этом.

— Конечно, маски — это лишь прием, придуманный каким-то учителем, но в то время в нашей стране все еще делали лоботомию, так что, можно сказать, это был безвредный эксперимент.

— Узнать, ходил ли Симскар в спецшколу, вполне возможно, но вы ведь в любом случае уверены, что преступник он, не так ли?

— На девяносто девять процентов.

— Две минуты назад было девяносто процентов.

— Я поделился своей теорией и еще сильнее убедился в ее правоте.

— Все эти годы в нем должна была жить страшная ненависть.

— Он онемел из-за издевательств Боа, так что ничего удивительного.

— Пятьдесят лет — это много.

— Еще одна версия, — Рино решил дать коллеге расследовать версию о маске дальше, если, конечно, его целиком и полностью не захватит апатия. — Если мы оттолкнемся от того, что маска когда-то использовалась в терапии в центре для слепых и слабовидящих, можете ли вы выяснить, посещал ли кто-нибудь из жителей коммуны школу Хюсебю, и если да, то кто именно?

Фалк встал и принялся бродить из угла в угол по комнате.

— Слепой или слабовидящий?

— Вряд ли тут много таких. Тут, в коммуне Москенес, и жителей-то немного.

— Можно попробовать.

Впервые с момента начала работы с напарником Рино разглядел в нем какое-то подобие заинтересованности.

— А я попытаюсь выяснить, где пропадал Боа все эти годы.

— Вы правда думаете, что это он?

— Да, — Рино уверенно кивнул. — Я еще кое о чем подумал: с того времени, как исчез Боа, управление полиции наверняка переезжало?

— На моей памяти мы переезжали всего один раз. А что?

— Я все удивляюсь, что о его исчезновении никто не сообщил. И я подумал, что бумаги могли затеряться при переезде.

Заинтересованность явно была кратковременной, Фалк снова погрузился в свои мысли.

— Ведь когда пропадает тринадцатилетний парень, кто-нибудь все-таки сообщает об этом в полицию.

Фалк стоял и смотрел невидящим взглядом прямо перед собой. Помолчав полминуты, Рино вышел.



Фалк увидел ту велосипедную прогулку. Куда они поехали и что там делали, в его памяти не сохранилось, но то, что случилось двумя годами ранее, он не забыл. Мальчик излучал контроль и стоическое спокойствие. Какое-то время он просто бесцельно катался по округе, а потом быстро направился к предгорью. Бергер, вынужденный невольно следовать за ним, чувствовал себя ужасно одиноким. Как только они добрались до первых валунов, парень торжественно достал пакет с рыбьей требухой. Хотел выбросить это чайкам, но эти неблагодарные твари вместо «спасибо» обделают все лодки. Может, твоим котяткам отдадим? Бергер покачал головой.

Нет? И какой же ты тогда кошатник? Победная улыбка; он был богом в своей вселенной и управлял ею железной рукой. Склизкие рыбьи кишки выскользнули из зажатого кулака, но он быстро подхватил их. Не сводя глаз с напуганного Бергера, он приманивал кошек, медленно, наслаждаясь, никого не боясь. Сжатый кулак мотался туда-сюда, с требухи постоянно падали кусочки. Хитрый взгляд: попробуй, останови меня! Ты никого не сможешь остановить! Бергер увидел, как первый кот с любопытством выглянул из укрытия. Мальчик тоже это заметил. Теперь он приманивал их еще более вкрадчиво, и голодные кошки сдались.

Он убил двух кошек и четырех котят. Кишки и куски требухи валялись на камнях, а в предгорье слышалось жалобное мяуканье котят, которым удалось сбежать. Мальчик подождал, не выползут ли остальные котята, потом наконец развернулся и ушел. Увидимся! — сказал он, вытирая окровавленные кулаки о рубашку ошеломленного Бергера, и дружески помахал ему рукой на прощание.





Глава 33




Два момента были очевидны. Все происходящее — месть за грехи прошлого. И выбраться живым из этой передряги можно, только надеясь на самого себя. Он осторожно выбрался из постели. От напряжения боль в горле и легких усилилась, но, если позволить боли одержать верх, считай, ты труп. Руки нащупали металлическую спинку кровати, но потом, промахнувшись, он рухнул на пол. Он немного полежал так, зарывшись лицом в изгиб коврика, а затем заставил себя встать на четвереньки. Колени почти не сгибались, так как кожа утратила эластичность, поэтому ему приходилось опираться на руки перед собой.