Шторм в тихой гавани

– Держитесь, Ксения. Я знаю, что вы не виноваты.

– Откуда?! – вырвалось у девушки.

– Неважно. Но я обещаю, что вы скоро будете свободны.

Девушка несколько мгновений вглядывалась в глаза детектива, а потом сказала тихо:

– Я верю вам.

– И что это вы ей наобещали? – недовольно проворчал майор, когда они остались одни.

Мирослава не удостоила его ответом. Вместо этого она сказала:

– Опанас Самойлович, вызовите, пожалуйста, Окарова и сравните его ДНК с ДНК капли крови с юбки Ксении и с ДНК самой девушки. – Она уже почти дошла до двери, как резко остановилась. – Да, и с ДНК Рудневой тоже.

– Вы что же, думаете, что Руднева и Окаров – родственники? – не сумел скрыть изумления майор.

– Вы же сами знаете, Опанас Самойлович, что в нашей работе нельзя ничего исключать.

– Ну да, ну да, – закивал майор и тут же воскликнул, не сдержавшись: – Хотя я сомневаюсь во всех этих накрученных вами версиях.

Мирослава улыбнулась.

А майор топнул ногой и заявил:

– Имею право!

– Вы молодец! – похвалила Мирослава. – Не зря же философы говорили: «Всё подвергай сомнению».

– Кто именно это сказал? – требовательно спросил Отбывайко.

– Насколько мне известно, – улыбнулась Мирослава, – Рене Декарт.

– Ладно, – вздохнул майор, – идите, делайте, что вы там ещё задумали, а я буду выполнять полученные от вас распоряжения.

– Ну что вы, Опанас Самойлович, – улыбнулась Мирослава, – у меня и прав таких нет, чтобы вам давать распоряжения. Так, всего лишь дружеские советы и просьбы.

– Прав-то у вас, вестимо, нет, Мирослава Игоревна, – хмыкнул майор и добавил уже серьёзно: – Но котелок хорошо варит.

– Спасибо, – рассмеялась Мирослава и покинула кабинет майора.

Направляясь прямиком в гостиницу, Волгина думала о том, что хочешь не хочешь, а придётся хорошенько потрясти бабушку. Фаина Никаноровна Караваева была единственным человеком, который мог знать всю подноготную родственных связей Моравских и Рудневой. И она её наверняка знала, была уверена детектив.

Постучав в номер Мориса, Волгина спросила:

– Где у нас сейчас бабушка?

– Чья бабушка? – не сразу понял он, вспомнив почему-то сразу обеих своих бабушек.

– Морис! – прикрикнула Мирослава. – Встряхнись, где Фаина Никаноровна?

– Ах да. Данила повёл её в кафе. Караваевой там очень нравится. И ещё я думаю, что ей нравится Данила Чижов, и она не желает лучшего жениха для своей внучки.

– Я тебя сейчас стукну, – пообещала Мирослава.

– За что? – удивился Миндаугас.

– За всё хорошее!

– Странная у вас логика, – пробормотал он, но, решив не испытывать судьбу, закрыл номер, и они спустились в гостиничное кафе.

Было оно крохотным, впрочем, как и сама гостиница. Чижов и Караваева сидели возле самого окна. Рядом красовалось самое настоящее кофейное дерево. Только мало кто из посетителей об этом догадывался. Вечнозелёные листья деревца были похожи на листья лавра. Мирослава невольно представила, каким чудесным ароматом наполняется помещение, когда на ветках распускаются белые цветки. Но она тут же вернула свои мысли из мира прекрасного к делу, которым занималась сию минуту.

Фаина Никаноровна что-то рассказывала, а Данила внимательно слушал и время от времени кивал.

– О чём это они могут разговаривать? – проговорила Мирослава тихо, ни к кому не обращаясь.

– О старине, – обронил Морис.

– О чём? – удивилась детектив.

– О старине. «Дела давно минувших дней». Фаина Никаноровна – замечательная рассказчица. Я бы и сам мог её часами слушать.

– Видно, вам с Данилой сказок в детстве мало читали.


– Караваева не сказки, она быль рассказывает, – не согласился с ней Морис.

– У неё внучку вот-вот в тюрьму отправят, а она молодёжь просвещает.

– Вы же сказали, что мы вытащим Ксению? – испуганно воззрился на неё Морис.

– Это смотря как тащить будем! Если я одна… – Она замолчала и отмахнулась.

Миндаугас понял, почему, она не договорила фразу до конца, не захотела лгать. Чтобы вытащить репку, в смысле Ксению, ей, конечно, нужны были свидетельские показания и правдивая информация, но не более того. Сам план по спасению девушки у неё уже наверняка имелся. Или хотя бы схема плана. Но она обычно без необходимости и своему помощнику не открывала деталей почти до последнего момента. Морису это, естественно, не нравилось, но что он мог поделать. Ведь до того, как он появился в агентстве, Мирослава долгое время работала одна и привыкла рассчитывать в первую очередь на себя. Он надеялся, что со временем стиль её работы изменится.

– Здравствуйте, Фаина Никаноровна, – сказала Волгина, присаживаясь за столик.

– Здравствуйте, – приветливо кивнула Караваева.

Мирослава спросила напрямик:

– Когда Ада Константиновна родила мальчика? И где он сейчас?

– Какого мальчика? – переполошилась Караваева. – Не было никакого мальчика!

– А кто был?

– Девочка! – вырвалось у Фаины Никаноровны прежде, чем она успела сообразить. Караваева замерла с приоткрытым ртом, потом пробормотала: – О господи ты боже мой, – и прижала к губам ладонь.

– Так, – протянула Мирослава, не спуская пристального взгляда со старушки, – а теперь, Фаина Никаноровна, рассказывайте всё по порядку.

– Тут и рассказывать-то нечего, – вздохнула старая женщина.

– Я вас внимательно слушаю, – настойчиво проговорила Мирослава.

Поняв, что отступать ей некуда, Караваева начала свой рассказ:

– Это было очень давно. Ада встречалась с молодым человеком и была без ума от него. Она верила, что у них всё серьёзно. Но когда Адочка забеременела и сказала ему об этом, он ответил, что женитьба не входит в его планы и ей лучше сделать аборт. Я, дура старая, от аборта её отговорила. Сказала, что помогу растить ребёнка. Она плакала, билась в истерике, сомневалась, а потом всё-таки послушалась меня. И тут, как на грех, на её горизонте появился Владлен Егорович Руднев.

Мирослава хотела спросить, почему же как на грех но воздержалась. И Караваева продолжила свой рассказ:

– Живота у Адочки заметно не было, и Руднев, не догадываясь о том, что она беременна, сделал ей предложение. Я посоветовала моей девочке во всём признаться жениху, но Ада ни в какую. Владлен Егорович тогда уже был очень богат, и она побоялась, что он не захочет воспитывать чужого ребёнка. Тогда я, недолго думая, решила убить сразу двух зайцев. У меня была вторая племянница – Лидочка. Они с мужем очень хотели ребёночка, но так получилось, что бог им его не давал. Вот мы и решили, что Лида с мужем удочерят родившуюся девочку. УЗИ уже показало, что у Ады родится дочка. Лида с мужем в то время жили в другом городе. И тут нам снова подфартило, Владлен Егорович по делам вынужден был отсутствовать в течение четырёх месяцев. Ада сказала, что пока поживёт у меня. На самом же деле мы поехали с ней к Лиде, там Ада и родила. Для того чтобы никто ни о чём не догадался, сёстры решили больше не видеться.

– Круто! – не удержалась Мирослава.

– Я тоже этого решения своих девочек не одобряла, – тяжело вздохнула Караваева, отвечая не на слова, а на выражение лица детектива, – но примирилась с ним. Когда Ксении было лет десять, Лида с мужем переехали в наш город, а вскоре Лида и Ксюша остались вдвоём. Я жила в своём доме, но часто их навещала, а они меня. Уже не было в живых ни мужа Лиды, ни Владлена Егоровича, и я говорила племяннице, что надо бы опять начать родниться с сестрой. Но теперь уже Лида не хотела признавать Аду своей сестрой.

– Почему?

– Боялась она, сердечная, что Ксения узнает, что родная её мама не она, Лида, а её сестра Ада.

– Понятно, – проговорила Мирослава, ничуть не убеждённая в правильности решений и поступков двух сестёр.

– А тут, надо беде случиться, – снова заговорила Фаина Никаноровна, – Лидия тяжело заболела. Ей потребовалось лечение за границей. А оно таких денег стоит! – Караваева схватилась за голову и, тяжело вздохнув, продолжила: – Но когда вопрос встал о жизни и смерти Лидочки, я наплевала на все их запреты и, позвонив Аде, рассказала ей всё, как есть. А она хоть и не отличалась человеколюбием, не смогла отказать в помощи родной сестре и дала денег. Ксении мы с Лидой рассказали об Аде как о её родной тётке. Она долго не могла взять в голову, почему это она столько лет ничего о ней не знала. Мы твердили как заведённые, что так сложились жизненные обстоятельства. Ксения и верила нам, и не верила. Но в то время для неё главное было спасти мать, и она приняла помощь тётки. А тут Аде шлея под хвост попала, она решила во что бы то ни стало познакомиться с Ксенией поближе и настояла, чтобы на время пребывания Лидии за границей Ксения пожила у неё.

– Зачем ей это было надо? – спросила Мирослава.

– Я подозревала, что Ада хочет Ксении признаться, что она и есть её родная мать. Я заклинала Аду не делать этого. И она мне пообещала. Но я так и не поверила ей до конца.

– Вы, конечно, не знали, что Ада Константиновна составила завещание в пользу своей вновь обретённой дочери?

– Откуда?! – отмахнулась Караваева.

– Однако основной инстинкт победил в Аде Константиновне материнский, – тихо проговорила Мирослава.

Но все трое услышали её. Парни сразу поняли, что она имела в виду, а Фаина Никаноровна покачала головой, и по всему было видно, хотела задать детективу вопрос, но по причине, известной только ей, так и не озвучила его.

Вместо этого свой вопрос Караваевой задала Мирослава, хотя и не слишком-то надеялась на ответ.

– Фаина Никаноровна, вы помните, как звали парня, с которым встречалась Ада Константиновна и от которого родила свою дочь?

– Отца Ксении, – к её удивлению, отчеканила старушка, – звали Кирилл Несторович Пинчуков.

– Откуда вам это известно?

– Я выпытала его имя у Ады. И наводила о нём тогда справки. Даже думала заставить его жениться на Аде. Но то, что я узнала о нём, мне не понравилось, и я оставила свою затею.

– И почему же он был недостоен вашей племянницы?