Штамм. Начало
Часть 48 из 75 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Серебро, – повторила она.
– Только серебро, – кивнул Сетракян. – Во все века оно ценилось за антисептические и бактерицидные свойства. Можно рубить вампиров сталью и простреливать свинцом, но только серебро причиняет им боль.
Эф зажимал свободной рукой второе ухо, чтобы расслышать Пита, который ехал в автомобиле неподалеку от Атланты.
– Что там у вас происходит? – спрашивал Пит.
– Ну… а что ты слышал?
– Что я не должен говорить с тобой. Что у тебя неприятности. Что тебя отстранили от работы, или что-то в этом роде.
– Здесь все ужасно, Пит. Даже не знаю, как сказать.
– Я все равно тебе позвонил бы. Я провел предварительные исследования образцов, которые ты мне прислал.
Эф почувствовал, как еще один камень лег ему на сердце. Доктор Питер О’Коннелл руководил проектом «Необъяснимые внезапные смерти» в Национальном центре по природно-очаговым, трансмиссивным и кишечным заболеваниям, созданном при ЦКПЗ. В проекте «НВС» участвовали вирусологи, бактериологи, эпидемиологи, ветеринары и врачи-клиницисты, работающие как в ЦКПЗ, так и в других структурах. Каждый год в США остается неустановленной причина многих и многих смертей. О какой-то их части, примерно семистах в год, информацию передают в «НВС» для дальнейших исследований. Из этих семисот примерно в пятнадцати процентах случаев причину удается установить, тогда как по остальным идет систематизация сведений.
Каждый сотрудник ЦКПЗ, участвующий в проекте «НВС», занимал в этом ведомстве и какую-то другую, постоянную должность. Вот и Пит возглавлял отдел патологии инфекционных заболеваний; в вопросах о том, как и почему вирус воздействует на хозяина, он был настоящим экспертом. Эф и забыл, что отправил ему биопсии и образцы, взятые при первичном осмотре капитана Редферна.
– Это вирусный штамм, Эф. Нет никаких сомнений. Фрагменты ДНК просто поразительны…
– Пит, пожалуйста, послушай меня…
– Гликопротеин обладает удивительными характеристиками связывания. Прямо-таки ключ-отмычка. Потрясающе. Этот маленький мерзавец не просто похищает клетку-хозяина, не просто использует ее для репродукции. Нет, он проникает в РНК. Сливается с ней. Поглощает ее… и при этом не использует. Что он делает, так это воспроизводит копию себя, слитого с клеткой-хозяином. И он берет только те части, которые ему нужны. Я не знаю, что ты видишь у своего пациента, но теоретически этот вирус может воспроизводиться, воспроизводиться и воспроизводиться, чтобы спустя много миллионов поколений, а процесс идет очень быстро, создать свою собственную структуру органов. Он может изменить хозяина, превратить… Во что – не знаю… но мне хотелось бы это выяснить.
– Пит… – Голова у Эфа шла кругом.
Слова Пита многое проясняли. Вирус сокрушал клетку и трансформировал ее… точно так же как вампир сокрушал и трансформировал жертву.
Вампиры, как и вирусы, плодили себе подобных.
– Я бы хотел сам провести полное генетическое исследование, чтобы понять, каким образом…
– Пит, послушай меня. Я хочу, чтобы ты все уничтожил.
В установившейся тишине Эф расслышал, как шуршат дворники по ветровому стеклу.
– Что?
– Оставь все свои записи, но образцы уничтожь немедленно.
Вновь шуршание дворников.
– Уничтожить образец, с которым я сейчас работаю? Как ты знаешь, часть мы оставляем на хранение, на тот случай, если…
– Пит, я прошу тебя прямо сейчас поехать в лабораторию и все уничтожить.
– Эф…
Гудвезер услышал, как включился поворотник: Пит сворачивал на обочину, чтобы закончить разговор.
– Ты знаешь порядок работы со всеми потенциально опасными микроорганизмами. Мы принимаем все необходимые меры предосторожности и не подвергаемся риску. И у нас действуют очень строгие правила работы с образцами, которые я не могу нарушать по…
– Я допустил чудовищную ошибку, отправив образцы за пределы Нью-Йорка. Тогда я не знал того, что мне известно теперь.
– О какой проблеме мы говорим, Эф?
– Используй дезинфицирующий раствор. Если не получится, возьми кислоту. Сожги образцы, если придется. Я беру на себя полную ответственность.
– Дело не в ответственности, Эф. Мы говорим о научных исследованиях. Мне нужны внятные объяснения. Кто-то сказал, что о тебе говорили в новостях.
Эф понимал, что пора заканчивать:
– Пит, сделай, как я прошу… и я обещаю, что все объясню, когда смогу.
Он отключил связь. Сетракян и Нора услышали завершающую часть разговора.
– Вы отправили вирус куда-то еще? – спросил Сетракян.
– Пит его уничтожит. Он лучше перестрахуется, я его хорошо знаю.
Эф посмотрел на стоящие вдоль стены телевизоры.
«Обо мне говорили в новостях», – подумал он.
– Какой-нибудь из них работает? – спросил Эф.
Исправный телевизор нашелся. И очередной выпуск новостей не заставил себя ждать.
Показали фотографию Эфа с удостоверения, выданного ЦКПЗ. Затем две короткие видеозаписи: стычки с Редферном и двух человек, выносящих упакованное в мешок тело. В комментарии указывалось, что доктора Эфраима Гудвезера разыскивают, чтобы получить важную информацию о пропавших из моргов телах.
Эф замер. Он подумал о Келли, которая смотрела эту передачу. О Заке.
– Сволочи! – прошипел он.
Сетракян выключил телевизор:
– Хорошая новость в том, что они по-прежнему видят в вас угрозу. То есть время еще есть. Надежда. Шанс.
– Как я понимаю, у вас есть план, – сказала Нора.
– Не план. Стратегия.
– Расскажите нам, – попросил Эф.
– У вампиров есть свои законы, жестокие и древние. Один из них заключается в том, что вампир не может пересекать движущуюся воду. Не может без человеческого содействия.
– Но почему?
– Причина, возможно, кроется в самом их создании, в незапамятные времена. Вампиры присутствуют во всех известных культурах нашей планеты. Месопотамия, Древняя Греция, Египет, Иудея, Рим. Я стар и знаю очень много, но далеко не все. Запрет этот действует и сегодня, что дает нам определенные преимущества. Вам известно, что такое Большой Нью-Йорк?
Нора сразу схватила идею:
– Остров.
– Архипелаг, – поправил ее Сетракян. – Мы со всех сторон окружены водой. Пассажиров самолета отправили в морги всех пяти районов Большого Нью-Йорка?
– Нет, – ответила Нора, – четырех. За исключением Стейтен-Айленда.
– Значит, четырех. Куинс и Бруклин отделены от материка Ист-Ривер и проливом Лонг-Айленд соответственно. Бронкс – единственный район, связанный по суше с Соединенными Штатами.
– Если бы мы могли перекрыть мосты, – вздохнул Эф. – Установить кордоны к северу от Бронкса, к востоку от Куинса в округе Нассау…
– Мечтать не вредно, – кивнул Сетракян. – Но видите ли, нет необходимости уничтожать каждого вампира. У них всех единый мозг, ментально они функционируют, как улей. Контролируются одним разумом, который находится где-то на Манхэттене.
– Владыка, – догадался Эф.
– Тот самый, что прибыл в грузовом отсеке самолета. Хозяин исчезнувшего гроба.
– И откуда нам знать, что он не сидит где-то рядом с аэропортом? – спросила Нора. – Если он не мог самостоятельно пересечь Ист-Ривер?
Сетракян сухо улыбнулся:
– Я абсолютно уверен, что он прилетел в Америку не для того, чтобы прятаться в Куинсе. – Профессор открыл дверь, которая вела на лестницу в подвал. – И мы должны выследить его.
Либерти-стрит, строительная площадка на месте Всемирного торгового центра
Василий Фет, крысолов, сотрудник дератизационной службы муниципалитета Нью-Йорка, стоял у забора, огораживающего «ванну» – так стали называть котлован, вырытый на месте башен Всемирного торгового центра. «Ванна» уходила в глубину на семь этажей. Ящик на колесиках Василий оставил в микроавтобусе, припаркованном на Уэст-стрит, на стоянке, принадлежащей Портовому управлению Нью-Йорка. В одной руке он держал красно-черную спортивную сумку «Пума» с крысиным ядом и всем необходимым для работы под землей, в другой – стальной стержень длиной в метр, подобранный на какой-то другой строительной площадке, идеально подходящий, чтобы ворошить крысиные норы и проталкивать внутрь отравленную приманку. Иной раз этим стержнем Василию приходилось вышибать мозги чересчур агрессивному или испуганному грызуну.
Василий стоял у забора на перекрестке Либерти-стрит и Чёрч-стрит возле оранжево-белых щитов, призывающих пешеходов к осторожности. Их расставили вдоль широкого тротуара. Люди проходили мимо, направляясь к временному входу на станцию подземки в другом конце квартала. В самом воздухе здесь витала надежда, теплая, как и солнечный свет, благословляющий эту искалеченную часть города. После долгих лет проектирования и подготовки котлована новые здания наконец-то начали подниматься: ужасная черная рана на теле Нью-Йорка медленно заживала.
Только Фет замечал маслянистые бесцветные потеки на гранях бордюрных камней, помет около парковочных ограждений, царапины от когтей на крышках мусорных баков. Следы крыс, выбравшихся из-под земли.
Один из кессонщиков отвез его по подъездной дороге на дно котлована. Там строилась новая станция подземки, с пятью путями и тремя платформами. Пока же серебристые поезда вырывались на солнечный свет и открытый воздух, следуя по дну «ванны» к временным платформам.
Василий вылез из кабины пикапа и пошел вдоль бетонных оснований платформы, поглядывая на улицу, расположенную семью этажами выше. Он находился в огромной яме на том самом месте, где ранее стояли башни. От этого захватывало дух.
– Святое место, – вырвалось у Василия.
Кессонщик, во фланелевой куртке навыпуск и байковой рубашке, заправленной в синие джинсы, с рукавицами за ремнем, усмехнулся в пышные, тронутые сединой усы. Его каску покрывали наклейки.
– Я всегда так думал. Теперь не уверен.
– Только серебро, – кивнул Сетракян. – Во все века оно ценилось за антисептические и бактерицидные свойства. Можно рубить вампиров сталью и простреливать свинцом, но только серебро причиняет им боль.
Эф зажимал свободной рукой второе ухо, чтобы расслышать Пита, который ехал в автомобиле неподалеку от Атланты.
– Что там у вас происходит? – спрашивал Пит.
– Ну… а что ты слышал?
– Что я не должен говорить с тобой. Что у тебя неприятности. Что тебя отстранили от работы, или что-то в этом роде.
– Здесь все ужасно, Пит. Даже не знаю, как сказать.
– Я все равно тебе позвонил бы. Я провел предварительные исследования образцов, которые ты мне прислал.
Эф почувствовал, как еще один камень лег ему на сердце. Доктор Питер О’Коннелл руководил проектом «Необъяснимые внезапные смерти» в Национальном центре по природно-очаговым, трансмиссивным и кишечным заболеваниям, созданном при ЦКПЗ. В проекте «НВС» участвовали вирусологи, бактериологи, эпидемиологи, ветеринары и врачи-клиницисты, работающие как в ЦКПЗ, так и в других структурах. Каждый год в США остается неустановленной причина многих и многих смертей. О какой-то их части, примерно семистах в год, информацию передают в «НВС» для дальнейших исследований. Из этих семисот примерно в пятнадцати процентах случаев причину удается установить, тогда как по остальным идет систематизация сведений.
Каждый сотрудник ЦКПЗ, участвующий в проекте «НВС», занимал в этом ведомстве и какую-то другую, постоянную должность. Вот и Пит возглавлял отдел патологии инфекционных заболеваний; в вопросах о том, как и почему вирус воздействует на хозяина, он был настоящим экспертом. Эф и забыл, что отправил ему биопсии и образцы, взятые при первичном осмотре капитана Редферна.
– Это вирусный штамм, Эф. Нет никаких сомнений. Фрагменты ДНК просто поразительны…
– Пит, пожалуйста, послушай меня…
– Гликопротеин обладает удивительными характеристиками связывания. Прямо-таки ключ-отмычка. Потрясающе. Этот маленький мерзавец не просто похищает клетку-хозяина, не просто использует ее для репродукции. Нет, он проникает в РНК. Сливается с ней. Поглощает ее… и при этом не использует. Что он делает, так это воспроизводит копию себя, слитого с клеткой-хозяином. И он берет только те части, которые ему нужны. Я не знаю, что ты видишь у своего пациента, но теоретически этот вирус может воспроизводиться, воспроизводиться и воспроизводиться, чтобы спустя много миллионов поколений, а процесс идет очень быстро, создать свою собственную структуру органов. Он может изменить хозяина, превратить… Во что – не знаю… но мне хотелось бы это выяснить.
– Пит… – Голова у Эфа шла кругом.
Слова Пита многое проясняли. Вирус сокрушал клетку и трансформировал ее… точно так же как вампир сокрушал и трансформировал жертву.
Вампиры, как и вирусы, плодили себе подобных.
– Я бы хотел сам провести полное генетическое исследование, чтобы понять, каким образом…
– Пит, послушай меня. Я хочу, чтобы ты все уничтожил.
В установившейся тишине Эф расслышал, как шуршат дворники по ветровому стеклу.
– Что?
– Оставь все свои записи, но образцы уничтожь немедленно.
Вновь шуршание дворников.
– Уничтожить образец, с которым я сейчас работаю? Как ты знаешь, часть мы оставляем на хранение, на тот случай, если…
– Пит, я прошу тебя прямо сейчас поехать в лабораторию и все уничтожить.
– Эф…
Гудвезер услышал, как включился поворотник: Пит сворачивал на обочину, чтобы закончить разговор.
– Ты знаешь порядок работы со всеми потенциально опасными микроорганизмами. Мы принимаем все необходимые меры предосторожности и не подвергаемся риску. И у нас действуют очень строгие правила работы с образцами, которые я не могу нарушать по…
– Я допустил чудовищную ошибку, отправив образцы за пределы Нью-Йорка. Тогда я не знал того, что мне известно теперь.
– О какой проблеме мы говорим, Эф?
– Используй дезинфицирующий раствор. Если не получится, возьми кислоту. Сожги образцы, если придется. Я беру на себя полную ответственность.
– Дело не в ответственности, Эф. Мы говорим о научных исследованиях. Мне нужны внятные объяснения. Кто-то сказал, что о тебе говорили в новостях.
Эф понимал, что пора заканчивать:
– Пит, сделай, как я прошу… и я обещаю, что все объясню, когда смогу.
Он отключил связь. Сетракян и Нора услышали завершающую часть разговора.
– Вы отправили вирус куда-то еще? – спросил Сетракян.
– Пит его уничтожит. Он лучше перестрахуется, я его хорошо знаю.
Эф посмотрел на стоящие вдоль стены телевизоры.
«Обо мне говорили в новостях», – подумал он.
– Какой-нибудь из них работает? – спросил Эф.
Исправный телевизор нашелся. И очередной выпуск новостей не заставил себя ждать.
Показали фотографию Эфа с удостоверения, выданного ЦКПЗ. Затем две короткие видеозаписи: стычки с Редферном и двух человек, выносящих упакованное в мешок тело. В комментарии указывалось, что доктора Эфраима Гудвезера разыскивают, чтобы получить важную информацию о пропавших из моргов телах.
Эф замер. Он подумал о Келли, которая смотрела эту передачу. О Заке.
– Сволочи! – прошипел он.
Сетракян выключил телевизор:
– Хорошая новость в том, что они по-прежнему видят в вас угрозу. То есть время еще есть. Надежда. Шанс.
– Как я понимаю, у вас есть план, – сказала Нора.
– Не план. Стратегия.
– Расскажите нам, – попросил Эф.
– У вампиров есть свои законы, жестокие и древние. Один из них заключается в том, что вампир не может пересекать движущуюся воду. Не может без человеческого содействия.
– Но почему?
– Причина, возможно, кроется в самом их создании, в незапамятные времена. Вампиры присутствуют во всех известных культурах нашей планеты. Месопотамия, Древняя Греция, Египет, Иудея, Рим. Я стар и знаю очень много, но далеко не все. Запрет этот действует и сегодня, что дает нам определенные преимущества. Вам известно, что такое Большой Нью-Йорк?
Нора сразу схватила идею:
– Остров.
– Архипелаг, – поправил ее Сетракян. – Мы со всех сторон окружены водой. Пассажиров самолета отправили в морги всех пяти районов Большого Нью-Йорка?
– Нет, – ответила Нора, – четырех. За исключением Стейтен-Айленда.
– Значит, четырех. Куинс и Бруклин отделены от материка Ист-Ривер и проливом Лонг-Айленд соответственно. Бронкс – единственный район, связанный по суше с Соединенными Штатами.
– Если бы мы могли перекрыть мосты, – вздохнул Эф. – Установить кордоны к северу от Бронкса, к востоку от Куинса в округе Нассау…
– Мечтать не вредно, – кивнул Сетракян. – Но видите ли, нет необходимости уничтожать каждого вампира. У них всех единый мозг, ментально они функционируют, как улей. Контролируются одним разумом, который находится где-то на Манхэттене.
– Владыка, – догадался Эф.
– Тот самый, что прибыл в грузовом отсеке самолета. Хозяин исчезнувшего гроба.
– И откуда нам знать, что он не сидит где-то рядом с аэропортом? – спросила Нора. – Если он не мог самостоятельно пересечь Ист-Ривер?
Сетракян сухо улыбнулся:
– Я абсолютно уверен, что он прилетел в Америку не для того, чтобы прятаться в Куинсе. – Профессор открыл дверь, которая вела на лестницу в подвал. – И мы должны выследить его.
Либерти-стрит, строительная площадка на месте Всемирного торгового центра
Василий Фет, крысолов, сотрудник дератизационной службы муниципалитета Нью-Йорка, стоял у забора, огораживающего «ванну» – так стали называть котлован, вырытый на месте башен Всемирного торгового центра. «Ванна» уходила в глубину на семь этажей. Ящик на колесиках Василий оставил в микроавтобусе, припаркованном на Уэст-стрит, на стоянке, принадлежащей Портовому управлению Нью-Йорка. В одной руке он держал красно-черную спортивную сумку «Пума» с крысиным ядом и всем необходимым для работы под землей, в другой – стальной стержень длиной в метр, подобранный на какой-то другой строительной площадке, идеально подходящий, чтобы ворошить крысиные норы и проталкивать внутрь отравленную приманку. Иной раз этим стержнем Василию приходилось вышибать мозги чересчур агрессивному или испуганному грызуну.
Василий стоял у забора на перекрестке Либерти-стрит и Чёрч-стрит возле оранжево-белых щитов, призывающих пешеходов к осторожности. Их расставили вдоль широкого тротуара. Люди проходили мимо, направляясь к временному входу на станцию подземки в другом конце квартала. В самом воздухе здесь витала надежда, теплая, как и солнечный свет, благословляющий эту искалеченную часть города. После долгих лет проектирования и подготовки котлована новые здания наконец-то начали подниматься: ужасная черная рана на теле Нью-Йорка медленно заживала.
Только Фет замечал маслянистые бесцветные потеки на гранях бордюрных камней, помет около парковочных ограждений, царапины от когтей на крышках мусорных баков. Следы крыс, выбравшихся из-под земли.
Один из кессонщиков отвез его по подъездной дороге на дно котлована. Там строилась новая станция подземки, с пятью путями и тремя платформами. Пока же серебристые поезда вырывались на солнечный свет и открытый воздух, следуя по дну «ванны» к временным платформам.
Василий вылез из кабины пикапа и пошел вдоль бетонных оснований платформы, поглядывая на улицу, расположенную семью этажами выше. Он находился в огромной яме на том самом месте, где ранее стояли башни. От этого захватывало дух.
– Святое место, – вырвалось у Василия.
Кессонщик, во фланелевой куртке навыпуск и байковой рубашке, заправленной в синие джинсы, с рукавицами за ремнем, усмехнулся в пышные, тронутые сединой усы. Его каску покрывали наклейки.
– Я всегда так думал. Теперь не уверен.