Теневые блики

Пришлось последовать совету.

Дом Внемлющих на мое возвращение почти не среагировал. Холодное игнорирование стало их тактикой. Я пошел и подал документы в Ловчие. Я доскольнано знал, как устроен прием на работу в Иноземное ведомство, а потому с блеском прошел все испытания, понимая, на что и почему рекрутеры будут обращать особое внимание. Где прибавить, где убавить. О чем умолчать, о чем рассказать поподробнее. Меня взяли.

Я знал, что хочу стать Генералом Улова, обладателем королевского желания, — ведь я был должен Тишь, которая спасла мне жизнь. Она так и сидела в тюрьме, так и сидит до сих — у нашего Дома слишком хорошие адвокаты для того, чтобы тетушку можно было повесить в одночасье, как остальных.

Приблизиться к заветной цели, к Генеральству, оказалось далеко не так легко. Регулярно мне приходилось применять свои Умения, наталкиваясь по итогам за ревность и зависть коллег. У Умений есть побочный эффект: если ты перебарщиваешь с ними, то становишься прозрачным. Плюс силовая аура еще мощнее, а запах червей — сильнее. Но я всегда знал свою меру, поэтому никто меня не мог раскусить. Да никто и не хотел, кроме, разве что, озлобленной калеки Селии, несостоявшейся Генеральши. Так я и дожил до сегодняшнего дня. Когда в ходе ловли маньяка перебрал с Умениями, ослаб, расслабилс и позволил поймать себя с поличным.



****



Удивительное дело, но за время рассказа Полыни мои глаза постепенно привыкли к темноте камеры.

Я увидела, какие тут низкие потолки, каким толстым слоем плесени и лишайника покрыты каменные стены. Подробнее рассмотрев конструкцию своих наручников (для этого мне пришлось невероятным образом вывернуть голову, уподобившись Мараху), я пришла к неутешительному выводу: снять их не получится.

— Ну как тебе история? — раздался голос Полыни из-за стены.

— Отстойная, как. Почему же ты думал, что тебе хватит времени сбежать после нашей неудачной поимки маньяка?

— Последние два года показали мне, что, хоть Сайнор и ненавидит Ходящих, а все же не спешит тратить казенные деньги на их специальную поимку. Я был уверен, что часов десять форы у меня есть — пока он составят официальный отчет, пока допросят свидетелей, в том числе тебя, пока вышлют дозоры… Плюс землетрясение — все-таки серьезная задержка для всех.

— Полынь, ну ты чего. Селия не позволила бы тебе уйти.

— Пустопорожняя ненависть не дает ей преимуществ.

— Пустопорожняя? Ты что, не понял, кто пустил в тебя стрелу два года назад в переулке?

Полынь умолк на секунду, потом тяжело вздохнул:

— Бывает, что в глубине души ты подозреваешь некоторые вещи, но сознательно отказываешься себе в них признаваться. Так спокойнее. Это из той серии. Ты думаешь, все-таки Селия?..

— Да я уверена! Неожиданный для Ходящих враг, которому на подмогу приходит коллега. Один погибает, вторая кажется мертвой, но на деле лишь покалечена. Это точь-в-точь история Селии и второго Ловчего, как его там звали. Мужчину убили. Селия лежит и умирает. Ты, весь такой расстроенный, идешь прочь, пусть не сняв маску. А значит, Ловчей видны твоя походка, фигура, может быть руки… Она думает, что умирает. И образ Ходящего, из-за которого это происходит, навсегда запечатлевается в ее мозгу. Она точно запомнила тебя. Зуб даю. Особенно, когда все-таки выжила, но без магии. И, потом вернувшись в Ведомство, увидев тебя, она почувствовала, что ты — не тот, за кого себя выдаешь. Да еще, наглец такой, идешь к Генеральству, которое вообще-то было ее мечтой! Но доказательств у Селии ноль. А сегодня… Не знаю, что именно случалось, но наверняка благодаря ней все службы очухались куда быстрее, чем могли бы, и кинулись нас искать. Андрис откуда-то узнала, что теневики знают наше местоположение. Вероятно, она услышала об этом Ведомстве.

По ту сторону долго не раздавалось ни звука.

— Хей, Полынь, ты жив? — испугалась я.

— Жив, конечно.

— Это хорошо. Слушай, а Йоукли знала, что ты Ходящий?

Он заворчал:

— Да что ты к Андрис прикопалась… Не знала. Но чуяла, наверное. У нее хороший нюх.

— Неужели ты с ней об этом не говорил?

Я прямо почувствовала, как Полынь за стеной недовольно закатил глаза.

— Меня другое больше волнует… — сменил тему он. — Кто же теперь поймает маньяка?

Я пожала плечами. Спохватившись, что куратору этого не видно, буркнула:

— Не знаю. Меня скорее волнует, зачем Анте Давьеру все это надо было… Уж кто-кто, а он явно не мог пожаловаться на плохую жизнь.

— Между неплохой жизнью и счастливой лежит огромная пропасть, — философски отметил Полынь.

— В нашем контексте твое замечание чудовищно, — не согласилась я. — Очень надеюсь, что мы с тобой сможем выторговать какие-нибудь тюремные поблажки в обмен на информацию о маньяке… Сомневаюсь, что те двое гвардейцев узнали его в лицо.

— Он убил их друга. Уж портрет-то смогут надиктовать.

— Ну-ну…

Мы снова умолки.

Минуту спустя Полынь полюбопытствовал:

— И все-таки, откуда взялась твоя магия?

— У меня появился учитель.


— Он из шэрхен?

— Не знаю.

— Тогда наверняка из шэрхен. Кроме них, в Лайонессе никто не знаком с запредельной магией, а то, как ты действовала в храме — явно из этой серии. И, ммм, ты случайно не умеешь колдовать со связанными руками?

— Не-а.

— Ну, может, у тебя в карманах найдется что-то, что позволит раскрыть кандалы? У меня-то точно по нулям. Ободрали, как липку.

— Сейчас проверю.



После этого началась бешеная пляска под названием «сумей подставить карман под скованную руку, и ею пошарить в нем». Задача усложнялась тем, в летяге, если вы помните, была тысяча и один кармашек.

Довольно быстро выяснилось, что тюремщики честно опустошили все внешние отделения. А вот до внутренних не добрались — надоело, небось. Так что в итоге я умудрилась достигнуть в своем непростом упражнении успеха: вынула из порванного кармана видавшей виды летяги волшебный цилиндрик Карла.

— Есть! — возопила я на весь, наверное, тюремный этаж, и сразу же прикрыла ладонью рот: нехорошо, если стражники захотят узнать, в чем же причина бурной радости заключенной.

— Что есть? — послышался возбужденный голос Полыни.

— Фонарик. У меня есть фонарик, принадлежащий… моему учителю.

— Хм. Тоже неплохо. Там есть проволока? Вокруг свечи, например? Можешь попробовать вскрыть наручники.

— Нет, Полынь. Тут другое. Эта штука кое-что умеет… Сейчас проверю, сработает ли…



Я покрутила волшебный цилиндрик туда-сюда и, нащупав мягкую кнопку, осторожно нажала на нее.

Мутноватый желтый свет вырвался из фонаря, освещая по диагонали пол темницы. Поднапрягшись, я извернулась таким образом, что желтое пятно переползло на стену, вырастая в диаметре. Пару секунд спустя внутри круга проявилось смутное изображение двери. Оно слегка рябило, будто озерная вода на ветру, но с каждой секундой становилось все реальнее и реальнее.

Стали видны плотно подогнанные друг к другу доски, составляющие дверь, и узкие щели между ними. Буроватый мох карабкался по двери снизу-вверх, разжижаясь на уровне груди. У двери была ручка, закручивающаяся мягкой бронзовой лентой, и замок в виде львиной головы.

Нет, слишком далеко.

Я еще немного поменяла наклон фонарика, передвигая волшебную дверь поближе к себе, и аккуратно положила цилиндрик на пол, чтобы освободить руки. Дверь сползла вниз, но все же оставалась полностью на стене.

— Что ты там делаешь? — послышался любопытный голос Полыни.

Я рассказала ему про фонарь Карла.

— Так все-таки дверь опасна или нет? — уточнил куратор, выслушив историю.

— Без понятия. Но, в любом случае, я сейчас узнаю это на собственной шкуре.

Куратор промолчал, хотя, честно говоря, я ожидала, что он станет меня отговаривать. Не знаю даже, почему. Возможно, мне самой идея лезть в таинственную потустороннюю дверь казалась куда более опасной, чем тот грустный факт, что меня швырнули в королевскую тюрьму.

Честное слово, я ведь не была изменницей или в чем там меня обвиняли. И Полынь — отличный же парень. В конце концов, его Ходящим насильно сделали… Почему именно куратору теперь надо за это расплачиваться? Где справедливость, я вас спрашиваю?

Хотя, небо голубое, что я несу. Какая уж тут справедливость, о чем речь… Мир дает нам в ответ ровно то, что мы в него транслируем — своими действиями, словами и даже мыслями. Почаще убеждай себя в том, что ты злобное ничтожество — и, да, так карты и лягут. Начни играть в героя, хрестоматийного паладина — и шаг за шагом мир поверит в твою роль, распахнет тебе объятья в ответ.

Полынь, несмотря на клановую гордость, верил в то, что Ходящие заслуживают наказания за свой мятеж, и теперь покорно сидел в каземате.

А я? Во что верю я?

Если честно, как минимум я верю в то, что я — положительный персонаж. Несмотря на все мои слабости, глупости, очевидные промахи и стыдные трусости, я — приятный человек с горящим сердцем и большим потенциалом. Правда, человек, пока не определившийся с тем, что же ему такого делать в жизни, чтобы потом гордиться, а не стыдиться. Мне частенько бывает жаль, что только королевская фамилия носит гордое название Ищущих. Уверена, существуй справедливость, весь Шолох бы так звался. Мы все ищем, ищем, ищем без устали. Кто-то целенаправленно копает в нужном направлении, как Кадия, кто-то, как я, позволяет течению жизни мотать себя туда-сюда, но изредка открывает глаз и корректирует маршрут.

И сейчас моя дорожная карта, как ни крути, вела к таинственной двери.

Сомневаюсь, что есть другой способ покинуть тюрьму. Мой главный союзник в Ведомстве сидел за стенкой. У Дахху никакого политического веса, и вообще он незнамо когда оклемается после ранения, Кадия, хоть и дочка Балатона, тоже никак не поможет. Родители уже тысячу лет как не приставлены ко двору, а Карл… Карл как-то не спешил залезть ко мне в голову с предложениями помощи. И что это за тетка вообще появилась вместо него в конце?!

Сидеть и ждать у моря погоды, надеясь на чудо, было глупо. Лучше уж шагнуть в неизвестность, уповая на свои знания-умения и благорасположение богов.



— В общем, я пошла. Сделаю все возможное, чтобы вытащить тебя отсюда, — бодренько крикнула я в темноту.

— Береги себя, — донеслось сдержанное напутствие в ответ.



Я разозлилась из-за такой сухой формулировки, встала, протянула руку к двери, выдохнула и резким движением повернула странную металлическую ленту. По ту сторону двери был белый туман, просто много-много белого густого тумана. Я забеспокоилась на пороге, переминаясь с ноги на ногу.