Тень разрастается
Часть 23 из 85 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Сидевший на карачиках стражник замер, услышав мою реплику. Видимо, живо представил, какими травматичными последствиями могут грозить фокусы от бывшего Ходящего.
— Ваша магия только завтра вернется, если что, — «заботливо» предупредил он.
Но Полынь только успокаивающе поднял правую ладонь и усмехнулся мне, проигнорировав тюремщика:
— Это с какими безрассудными дураками ты тут без меня общалась, что высказываешь такие опасения?
— Да уж было пару прецедентов… — пробурчала я.
* * *
После того, как охранник надел на Полынь специальный отслеживающий браслет, после того, как мы подписали все необходимые бумаги, после того, как Внемлющему разрешили помыться, а потом вернули его одежду — любимую многомаечную хламиду-монаду, браслеты, амулеты, обереги и нагрудные часы, — мы все-таки оказались на улице.
— Спасибо, — кивнул Ловчий, с наслаждением и свистом втягивая свежий летний воздух. — Я не ожидал, что ты вернешься.
— Ну знаешь! Я же пообещала.
— Нет, в смысле, я не был уверен, что ты вообще сможешь вернуться из-за той призрачной двери. В какой-то момент я решил, что ты погибла.
Я аж поперхнулась и уже собралась было высказать свое громкое негодование тем, с каким колоссальным спокойствием Полынь строит подобные предположения, когда из-за угла приземистого тюремного комплекса к нам вывернул Дахху.
— Приветствую, господин Полынь! — вежливо кивнул нам Смеющийся, приближаясь. — У нас еще не было случая пообщаться лично, но я слышал о вас много хорошего от Тинави. Я Дахху.
— Я помню, — кивнул Полынь, с любопытством оглядывая моего друга. — Я же видел вас в храме. Поздравляю с, хм, спасением.
— Ох, точно, это же вы меня и спасли! — смутился однокурсник и машинально натянул шапку пониже, аж до бровей. Типа, «я в домике».
— Не я, Тинави.
Продолжения разговора не последовало: интроверт-Смеющийся не знал, что сказать после подобной Ужасной Оплошности, а Полыни было плевать — его куда больше интересовал заново обретенный город, чья волшебная, до боли сладостная сущность волнами разливалось вокруг нас.
— И как ты только не околел дожидаться? — я благодарно улыбнулась сконфуженному Дахху.
Друг, укутанный в два свитера, толстые шерстяные брюки и шарф, мирно повисший на своих номинальных костылях, вряд ли бы замерз даже в северном Асулене. Но два часа на улице — это все-таки испытание, достойное похвалы.
— Все нормально, — замотал головой тот. — Ну что, поедем? Полынь, вы ведь с нами?
Внемлющий, вытянувшийся очень прямо, как будто подвешенный на нитку, любующийся полночными аллеями столицы, удивленно обернулся и приподнял левую бровь, проколотую:
— Мне что, надо отрабатывать свободу прямо сейчас?
— О боги, нет, нет! Считайте, это приглашение на вечеринку, — замахал руками Дахху, чуть не выронив костыли.
— Вечеринку? — строгие брови Полыни выгнулись таким лихим углом, что я аж залюбовалась.
И поспешила вмешаться, пока взаимонепонимание этих двоих не привело к чему-нибудь катастрофическому:
— Так, так! Нам действительно имеет смысл поехать всем вместе к Дахху, там же можно переночевать. «Отрабатывать свободу», Полынь, ты начинаешь завтра. Но вот с организацией сего действа надо разобраться прямо сейчас. Ты выдержишь?
Он скривил губы и потом, как бы в шутку, фыркнул:
— Конечно, босс.
Мы снова поймали кэб. Полынь отказался забираться внутрь салона, предпочтя вместо этого сесть на козлах рядом с кучером.
Дахху, развалившись на бархатном сиденье, мгновенно уснул — ослабший организм не справлялся с нагрузками. Я ткнулась носом в холодное стекло кэба и задумчиво смотрела на город. Снаружи начал накрапывать слабый дождик, постепенно усиливающийся. Уже через несколько минут небо разорвала первая вспышка молнии.
Раз, два…
Тыдыыыыыыыщ.
Гроза довольно близко.
Я подняла окошко и крикнула:
— Хей, Полынь, мокро же! Пересядешь, может?
— Нет, спасибо, — раздался спереди упрямый ответ.
— Тут зонтик есть, давай тебе дам?
— У меня все отлично.
Я насупилась. В душе зрело какое-то странное недовольство… Стыдное недовольство, в котором мне не хотелось себе признаваться. Ну что за ерунда — ведь все нормально. Нормально! Все идет, как я планировала. Я умничка. Я просто какой-то прахов гений. Поставила цель — добилась цели. Как сказал был Мел: «Ваще красотка!». Куратор спасен, и дело за малым — забрать у Карла принца. А потом, наверное, валить из этого дурацкого Шолоха, сверкая пятками, пока не стало еще стыднее. Будем искать артефакты. Точно будем. Плевать, что я не чувствую себя аферисткой. Быть ей — очень даже круто. Решено. Стану эдакой леди-миледи в стиле приключенческих романов. Кинжал на поясе и ветер в голове.
Я прикрыла глаза и тоже попробовала уснуть, баюкая себя мыслями об увлекательном грядущем.
Безрезультатно.
Вдруг кэб затормозил. Я жутко испугалась, решив, что сейчас обязательно последует какой-нибудь профилактический пинок под зад от нахалки-судьбы.
Но нет: деревянная дверца возле меня открылась, и под пронзительной белой вспышкой рассерженных небес угловатая, замотанная в бордовые шелка фигура Полыни запрыгнула в салон. Куратор громко хлопнул дверью и бесцеремонно впихнулся между мной и стенкой кэба — почему-то именно с той стороны, где места было меньше, ибо до того я вольготно развалилась почти посередине сиденья. Я поспешила отодвинуться, пока капающая с Ловчего вода не вымочила мой плащ.
— Что-то там и впрямь мокро, — улыбнулся Полынь. — Кажется, я переоценил романтику наружности.
Я горделиво поджала губы и развела руками, мол, «я же говорила!»
— Ты это бросай, — Ловчий погрозил мне пальцем, который уже успел украсить всеми своими традиционными кольцами.
— Что именно?
— Пытаться обо мне заботится. И играть в главную.
— Да я не… — слабо запротестовала я, но куратор уже отвернулся к окошку, скрестил руки на груди, примял затылком бархатный подголовник, устраиваясь поудобнее, и демонстративно закрыл глаза.
Дискуссия была окончена.
Маленький кэб, поскрипывающий на поворотах, неспешно ехал через центр города. Праздник завершился, Шолох затих, и гроздьи промокших цветочных гирлянд тяжелыми перевернутыми арками приветствовали наш дождливый путь.
Изредка мы подпрыгивали на ухабах, и тогда Дахху особо пронзительно вздыхал во сне, а Полынь легонько стукался лбом о стекло. Всю дорогу его многочисленные амулеты нестройным хором позвякивали в такт перестуку колес, то тише, то громче, набираясь смелости и умолкая вновь.
Я свернулась калачиком в уголке и, разморенная уютом поездки, никак не могла стереть с лица довольную улыбку.
ГЛАВА 13. Некрополь
После такой мирной, я бы даже сказала сладостной, поездки из тюрьмы, я никак не ожидала, что в пещере Дахху разразится скандал. Гроза снаружи не шла ни в какое сравнение с тем, какие страсти бушевали внутри — в каменной кухонке со сводчатым, будто в храме, потолком.
Снежок тихо поскуливал, забившись под шкаф в прихожей. Марах ехидно пушил перышки — вредная птица вовсю наслаждалась бесплатным зрелищем. А рыбки в волшебном матрасе вылупили свои и без того круглые глазки и лишь безмолвно распахивали безгубые рты.
— Никуда мы, блин, не пойдем! — неистово орала я уже порядком севшим голосом, — Пересидим у разлома ночь — и все!
Кадия, стоявшая напротив меня в центре кухни, с энтузиазмом бахнула об пол очередную глиняную чашку. Это Дахху предусмотрительно выделил ей горстку посуды, которую-давно-пора-выкинуть-но-что-то-духу-не-хватает.
Чашка разлетелась вдребезги, разноцветными осколками усеяв полкомнаты. Магический веник тотчас бросился на них, как хорошо обученная овчарка — на подлого контрабандиста. Ненасытная жадность соломенной метелки, зачарованной Дахху еще на далеком первом курсе, на секундочку выбила всех нас в состояние транса.
Первой оклемалась Кадия. Грохнув кулаком об некстати подвернувшийся стол, она по-военному рявкнула:
— Отставить панику! Еще как пойдем! Я хочу орден за смелость!
— Посмертно, что ли? — прошипела я, упирая руки в боки.
Со стороны мы выглядели, как две безумных ведьмы из серии детских сказок про Кэнди и Вэнди. Встрепанные волосы, горящие глаза. Вот-вот обернемся кошками и поскачем по ночным черепичным крышам пугать нетопырей.
Дахху, который все это время пытался заварить нам липовый сбор в дальнем, рабочем углу кухни, обернулся и, якобы ни к кому не обращаясь, протянул:
— Я бы тоже не отказался изучить некрополь подробнее — раз выдается такая возможность. Уверен, по итогам экспедиции мне бы удалось написать прекрасные статьи в «Доронах». Да и новая встречи с бокки…
Я нечленораздельно взвыла во всю мощь своих спортивных легких. Смеющийся ойкнул и поскорее отвернулся, внезапно очень заинтересовавшись оранжевой заваркой.
— Полынь, ну скажи ты им! — я прибегла к помощи условно «старшего».
Жизненный опыт Внемлющего был явно побогаче, чем у нас троих. Плюс Кад и Дахху слегка робели перед ним, как это нередко бывает при встрече с незнакомым дотоле человеком, героем увлекательных рассказов подружки.
К тому же, Полынь воистину поразил их размахом своей эксцентричности.
Стоило Ловчему в развевающихся шелках переступить порог пещеры, как он вытребовал у Дахху домашнюю аптечку, из коей в мгновение ока выхлебал все три пузырька мятного сиропа от кашля — того, что помогает скрыть земляной запах. Не поперхнувшись, не размениваясь на объяснения, Полынь с ногами забрался на высокий барный стул в углу комнаты, деловито стянул кожаный сапог и начал так и эдак примериваться к тюремному браслету.
— Ваша магия только завтра вернется, если что, — «заботливо» предупредил он.
Но Полынь только успокаивающе поднял правую ладонь и усмехнулся мне, проигнорировав тюремщика:
— Это с какими безрассудными дураками ты тут без меня общалась, что высказываешь такие опасения?
— Да уж было пару прецедентов… — пробурчала я.
* * *
После того, как охранник надел на Полынь специальный отслеживающий браслет, после того, как мы подписали все необходимые бумаги, после того, как Внемлющему разрешили помыться, а потом вернули его одежду — любимую многомаечную хламиду-монаду, браслеты, амулеты, обереги и нагрудные часы, — мы все-таки оказались на улице.
— Спасибо, — кивнул Ловчий, с наслаждением и свистом втягивая свежий летний воздух. — Я не ожидал, что ты вернешься.
— Ну знаешь! Я же пообещала.
— Нет, в смысле, я не был уверен, что ты вообще сможешь вернуться из-за той призрачной двери. В какой-то момент я решил, что ты погибла.
Я аж поперхнулась и уже собралась было высказать свое громкое негодование тем, с каким колоссальным спокойствием Полынь строит подобные предположения, когда из-за угла приземистого тюремного комплекса к нам вывернул Дахху.
— Приветствую, господин Полынь! — вежливо кивнул нам Смеющийся, приближаясь. — У нас еще не было случая пообщаться лично, но я слышал о вас много хорошего от Тинави. Я Дахху.
— Я помню, — кивнул Полынь, с любопытством оглядывая моего друга. — Я же видел вас в храме. Поздравляю с, хм, спасением.
— Ох, точно, это же вы меня и спасли! — смутился однокурсник и машинально натянул шапку пониже, аж до бровей. Типа, «я в домике».
— Не я, Тинави.
Продолжения разговора не последовало: интроверт-Смеющийся не знал, что сказать после подобной Ужасной Оплошности, а Полыни было плевать — его куда больше интересовал заново обретенный город, чья волшебная, до боли сладостная сущность волнами разливалось вокруг нас.
— И как ты только не околел дожидаться? — я благодарно улыбнулась сконфуженному Дахху.
Друг, укутанный в два свитера, толстые шерстяные брюки и шарф, мирно повисший на своих номинальных костылях, вряд ли бы замерз даже в северном Асулене. Но два часа на улице — это все-таки испытание, достойное похвалы.
— Все нормально, — замотал головой тот. — Ну что, поедем? Полынь, вы ведь с нами?
Внемлющий, вытянувшийся очень прямо, как будто подвешенный на нитку, любующийся полночными аллеями столицы, удивленно обернулся и приподнял левую бровь, проколотую:
— Мне что, надо отрабатывать свободу прямо сейчас?
— О боги, нет, нет! Считайте, это приглашение на вечеринку, — замахал руками Дахху, чуть не выронив костыли.
— Вечеринку? — строгие брови Полыни выгнулись таким лихим углом, что я аж залюбовалась.
И поспешила вмешаться, пока взаимонепонимание этих двоих не привело к чему-нибудь катастрофическому:
— Так, так! Нам действительно имеет смысл поехать всем вместе к Дахху, там же можно переночевать. «Отрабатывать свободу», Полынь, ты начинаешь завтра. Но вот с организацией сего действа надо разобраться прямо сейчас. Ты выдержишь?
Он скривил губы и потом, как бы в шутку, фыркнул:
— Конечно, босс.
Мы снова поймали кэб. Полынь отказался забираться внутрь салона, предпочтя вместо этого сесть на козлах рядом с кучером.
Дахху, развалившись на бархатном сиденье, мгновенно уснул — ослабший организм не справлялся с нагрузками. Я ткнулась носом в холодное стекло кэба и задумчиво смотрела на город. Снаружи начал накрапывать слабый дождик, постепенно усиливающийся. Уже через несколько минут небо разорвала первая вспышка молнии.
Раз, два…
Тыдыыыыыыыщ.
Гроза довольно близко.
Я подняла окошко и крикнула:
— Хей, Полынь, мокро же! Пересядешь, может?
— Нет, спасибо, — раздался спереди упрямый ответ.
— Тут зонтик есть, давай тебе дам?
— У меня все отлично.
Я насупилась. В душе зрело какое-то странное недовольство… Стыдное недовольство, в котором мне не хотелось себе признаваться. Ну что за ерунда — ведь все нормально. Нормально! Все идет, как я планировала. Я умничка. Я просто какой-то прахов гений. Поставила цель — добилась цели. Как сказал был Мел: «Ваще красотка!». Куратор спасен, и дело за малым — забрать у Карла принца. А потом, наверное, валить из этого дурацкого Шолоха, сверкая пятками, пока не стало еще стыднее. Будем искать артефакты. Точно будем. Плевать, что я не чувствую себя аферисткой. Быть ей — очень даже круто. Решено. Стану эдакой леди-миледи в стиле приключенческих романов. Кинжал на поясе и ветер в голове.
Я прикрыла глаза и тоже попробовала уснуть, баюкая себя мыслями об увлекательном грядущем.
Безрезультатно.
Вдруг кэб затормозил. Я жутко испугалась, решив, что сейчас обязательно последует какой-нибудь профилактический пинок под зад от нахалки-судьбы.
Но нет: деревянная дверца возле меня открылась, и под пронзительной белой вспышкой рассерженных небес угловатая, замотанная в бордовые шелка фигура Полыни запрыгнула в салон. Куратор громко хлопнул дверью и бесцеремонно впихнулся между мной и стенкой кэба — почему-то именно с той стороны, где места было меньше, ибо до того я вольготно развалилась почти посередине сиденья. Я поспешила отодвинуться, пока капающая с Ловчего вода не вымочила мой плащ.
— Что-то там и впрямь мокро, — улыбнулся Полынь. — Кажется, я переоценил романтику наружности.
Я горделиво поджала губы и развела руками, мол, «я же говорила!»
— Ты это бросай, — Ловчий погрозил мне пальцем, который уже успел украсить всеми своими традиционными кольцами.
— Что именно?
— Пытаться обо мне заботится. И играть в главную.
— Да я не… — слабо запротестовала я, но куратор уже отвернулся к окошку, скрестил руки на груди, примял затылком бархатный подголовник, устраиваясь поудобнее, и демонстративно закрыл глаза.
Дискуссия была окончена.
Маленький кэб, поскрипывающий на поворотах, неспешно ехал через центр города. Праздник завершился, Шолох затих, и гроздьи промокших цветочных гирлянд тяжелыми перевернутыми арками приветствовали наш дождливый путь.
Изредка мы подпрыгивали на ухабах, и тогда Дахху особо пронзительно вздыхал во сне, а Полынь легонько стукался лбом о стекло. Всю дорогу его многочисленные амулеты нестройным хором позвякивали в такт перестуку колес, то тише, то громче, набираясь смелости и умолкая вновь.
Я свернулась калачиком в уголке и, разморенная уютом поездки, никак не могла стереть с лица довольную улыбку.
ГЛАВА 13. Некрополь
После такой мирной, я бы даже сказала сладостной, поездки из тюрьмы, я никак не ожидала, что в пещере Дахху разразится скандал. Гроза снаружи не шла ни в какое сравнение с тем, какие страсти бушевали внутри — в каменной кухонке со сводчатым, будто в храме, потолком.
Снежок тихо поскуливал, забившись под шкаф в прихожей. Марах ехидно пушил перышки — вредная птица вовсю наслаждалась бесплатным зрелищем. А рыбки в волшебном матрасе вылупили свои и без того круглые глазки и лишь безмолвно распахивали безгубые рты.
— Никуда мы, блин, не пойдем! — неистово орала я уже порядком севшим голосом, — Пересидим у разлома ночь — и все!
Кадия, стоявшая напротив меня в центре кухни, с энтузиазмом бахнула об пол очередную глиняную чашку. Это Дахху предусмотрительно выделил ей горстку посуды, которую-давно-пора-выкинуть-но-что-то-духу-не-хватает.
Чашка разлетелась вдребезги, разноцветными осколками усеяв полкомнаты. Магический веник тотчас бросился на них, как хорошо обученная овчарка — на подлого контрабандиста. Ненасытная жадность соломенной метелки, зачарованной Дахху еще на далеком первом курсе, на секундочку выбила всех нас в состояние транса.
Первой оклемалась Кадия. Грохнув кулаком об некстати подвернувшийся стол, она по-военному рявкнула:
— Отставить панику! Еще как пойдем! Я хочу орден за смелость!
— Посмертно, что ли? — прошипела я, упирая руки в боки.
Со стороны мы выглядели, как две безумных ведьмы из серии детских сказок про Кэнди и Вэнди. Встрепанные волосы, горящие глаза. Вот-вот обернемся кошками и поскачем по ночным черепичным крышам пугать нетопырей.
Дахху, который все это время пытался заварить нам липовый сбор в дальнем, рабочем углу кухни, обернулся и, якобы ни к кому не обращаясь, протянул:
— Я бы тоже не отказался изучить некрополь подробнее — раз выдается такая возможность. Уверен, по итогам экспедиции мне бы удалось написать прекрасные статьи в «Доронах». Да и новая встречи с бокки…
Я нечленораздельно взвыла во всю мощь своих спортивных легких. Смеющийся ойкнул и поскорее отвернулся, внезапно очень заинтересовавшись оранжевой заваркой.
— Полынь, ну скажи ты им! — я прибегла к помощи условно «старшего».
Жизненный опыт Внемлющего был явно побогаче, чем у нас троих. Плюс Кад и Дахху слегка робели перед ним, как это нередко бывает при встрече с незнакомым дотоле человеком, героем увлекательных рассказов подружки.
К тому же, Полынь воистину поразил их размахом своей эксцентричности.
Стоило Ловчему в развевающихся шелках переступить порог пещеры, как он вытребовал у Дахху домашнюю аптечку, из коей в мгновение ока выхлебал все три пузырька мятного сиропа от кашля — того, что помогает скрыть земляной запах. Не поперхнувшись, не размениваясь на объяснения, Полынь с ногами забрался на высокий барный стул в углу комнаты, деловито стянул кожаный сапог и начал так и эдак примериваться к тюремному браслету.