Сходство
Часть 55 из 80 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Проснулась я в пустой комнате. Ее будто покинули в спешке – свет включен, абажуры набекрень, стулья сдвинуты, на столе полупустые кружки, липкие круги от кофе.
– Эй, – позвала я, но голос потонул среди теней, никто не откликнулся.
Дом казался огромным и неприветливым – так бывает, когда запрешь на ночь двери, а потом спустишься вниз – чужой, одинокий, будто погруженный в себя. Записки нигде нет – наверное, вышли проветриться, хмель разогнать.
Я плеснула в кружку холодного кофе и стала пить, стоя возле раковины и глядя в окно кухни. Небо сделалось золотисто-медовым, над лужайкой с криками реяли ласточки. Я оставила кружку в раковине и пошла к себе наверх, по привычке стараясь не топать, не наступить на скрипучую ступеньку.
Едва я взялась за ручку двери, воздух точно сгустился, стены будто надвинулись на меня. Еще не успев открыть дверь, уловить слабый запах табака, увидеть на краю кровати неподвижный силуэт, я поняла: Дэниэл здесь.
Голубоватый свет лился сквозь занавески, отражался в стеклах его очков.
– Кто ты? – спросил он.
Я сразу сообразила, что делать, Фрэнк был бы мною доволен: поднесла к губам палец – тсс! – другой рукой нажала на выключатель, крикнула: “Эй, это я, я здесь!”, благодаря Бога за то, что Дэниэл такой странный и его вопрос “Кто ты?” можно истолковать по-всякому. Он смотрел на меня в упор, перекрывая мне путь к чемодану.
– Где все? – спросила я и рванула пуговицы на блузке, выставив напоказ крохотный микрофон, пристегнутый к бюстгальтеру, и провод, вившийся от него к белой повязке.
Брови Дэниэла чуть приподнялись.
– Уехали в город, в кино, – отвечал он невозмутимо. – А у меня здесь кое-какие дела. Решили тебя не будить.
Я кивнула, подняла вверх большой палец, не спеша опустилась на колени и выволокла из-под кровати чемодан, не спуская глаз с Дэниэла. На тумбочке у кровати музыкальная шкатулка, увесистая, с острыми краями, – совсем близко, стоит руку протянуть; в случае чего оглушу его и выберусь отсюда. Но Дэниэл сидел неподвижно. Я набрала код, открыла чемодан, нашла полицейское удостоверение и швырнула ему.
Дэниэл стал его разглядывать.
– Как спалось? – спросил он сухо.
Пока он внимательно изучал удостоверение, я держала руку на тумбочке, в считаных дюймах от револьвера. Но вдруг я стану прятать его под корсет, а Дэниэл обернется? – значит, нет. Я застегнула молнию на чемодане, заперла его на замок.
– Так себе, – ответила я. – До сих пор башка трещит. Пойду почитаю – надеюсь, пройдет. Увидимся? – Я помахала, кивнула с порога.
Бросив последний взгляд на мое удостоверение, Дэниэл аккуратно положил его на столик.
– Да, – отозвался он. – Увидимся, конечно. – И, встав с кровати, пошел следом за мной вниз.
Двигался он совершенно бесшумно, что при его могучем сложении удивительно. Я чувствовала, что он рядом, за спиной; надо бы испугаться – один толчок, и все! – но чувство страха отключилось, остался лишь азарт. Болезнь водолазов, сказал как-то Фрэнк и велел быть начеку: агенты гибнут, как водолазы на больших глубинах, опьяненные невесомостью, – но мне было все равно.
Дэниэл стоял на пороге гостиной и с любопытством следил, как я, тихонько напевая “Ах, Джонни, как ты можешь любить”, перебираю пластинки. Я выбрала реквием Форе, поставила на вертушку вместо струнных сонат – Фрэнку полезно, пусть расширит кругозор, да и вряд ли он заметит, что пластинка сменилась, – и прибавила звук. Плюхнулась в кресло, шумно вздохнула, открыла блокнот. И со всей осторожностью, бинт за бинтом, сняла повязку, отцепила микрофон и оставила в кресле – пусть ловит музыку.
Дэниэл вышел за мной следом на кухню, оттуда через стеклянные двери в сад. Не хотелось идти через открытую лужайку – видеонаблюдения не будет, говорил Фрэнк, но он бы все равно так сказал, даже если это неправда, – но выбора не было. Я обогнула лужайку по краю и свернула под деревья. Как только мы покинули открытое место, я чуть успокоилась, вспомнила про пуговицы, застегнулась. Если Фрэнк все-таки повесил здесь камеру, это его наведет на определенные мысли.
В нише оказалось светлее, чем я ожидала; длинные косые лучи золотили траву, пробивались меж листьев плюща, играли зайчиками на плитах. Каменная скамья холодила кожу сквозь джинсы. Лозы плюща укрыли нас.
– Ну, – начала я, – можем поговорить, только прошу, потише, на всякий случай.
Дэниэл кивнул и сел на соседнюю скамью, смахнув с нее пыль.
– Значит, Лекси умерла, – сказал он.
– Увы, да, – подтвердила я. – Прости. – Это звучало нелепо, вопиюще неуместно, по миллиону причин.
– Когда?
– В ту же ночь, когда ее ударили ножом. Смерть была легкая, хоть это и слабое утешение.
Дэниэл не ответил. Сцепил руки на коленях и глядел сквозь листву плюща в сад. Возле наших ног журчал ручеек.
– Кассандра Мэддокс, – произнес наконец Дэниэл, будто смакуя каждый звук. – Знаешь ли, я много об этом думал – как тебя зовут. Тебе идет.
– Можно просто Кэсси, – сказала я.
Дэниэл точно и не слышал.
– Зачем ты сняла микрофон?
Будь на его месте кто-то другой, я ушла бы от ответа, задала бы встречный вопрос: А что? – но только не с Дэниэлом.
– Я хочу знать, что случилось с Лекси. Мне все равно, услышат или нет. И я подумала, что ты охотней расскажешь, если убедишься, что мне можно доверять.
Дэниэл то ли из вежливости, то ли из равнодушия не отметил иронию.
– Думаешь, я знаю, как она умерла?
– Да, – кивнула я. – Уверена.
Дэниэл задумался.
– Значит, ты должна меня бояться?
– Может быть. Но не боюсь.
Он долго всматривался в меня.
– Вы с Лекси очень похожи, – сказал он. – Не только внешне, но и по темпераменту. Вначале я думал, что просто внушил это себе, обидно ведь, что меня так долго водили за нос. Лекси была бесстрашная. Неслась во весь дух и на ходу, как фигуристка, выписывала кренделя, просто так, забавы ради. Я ей всегда завидовал. – Глаза его были в тени, и я не могла прочесть его взгляд. – Ты тоже это затеяла забавы ради? Прости за нескромный вопрос.
– Нет, – ответила я. – Сначала и вовсе не хотела ввязываться. Это все детектив Мэкки придумал. Мол, необходимо для расследования.
Дэниэл, нисколько не удивившись, кивнул.
– Он нас с самого начала подозревал.
И я поняла, он прав, – ясное дело, прав. Вся болтовня Фрэнка о загадочном чужестранце, что гонялся за Лекси по свету, была для отвода глаз. Сэм от ярости с ума бы сошел, знай он, что мне предстоит жить под одной крышей с убийцей. Знаменитое чутье Фрэнка сработало задолго до нашего совещания. Он знал с самого начала, что ответ надо искать в доме.
– Интересный он человек, детектив Мэкки, – заметил Дэниэл. – Похож на обаятельных убийц из якобитской драмы – у них всегда самые лучшие монологи, – на Босолу или де Флореса[33]. Жаль, что ты ничего мне не расскажешь, очень интересно узнать, какую часть правды он угадал.
– Мне тоже, – сказала я, – честное слово.
Дэниэл достал портсигар, открыл, учтиво протянул мне. Я щелкнула зажигалкой, прикрыла ладонью огонек, и лицо его при свете пламени было задумчиво и безмятежно.
– Ну что ж. – Он закурил, убрал портсигар. – Наверняка ты бы хотела меня расспросить кое о чем.
– Если я так похожа на Лекси, – начала я, – что меня выдало?
Я не удержалась. Профессиональная гордость тут ни при чем, просто необходимо было знать, в чем заключалась разница между нами, которую невозможно не заметить.
Дэниэл повернулся, посмотрел на меня. Выражение его лица меня удивило: он смотрел на меня с теплотой и сочувствием.
– На самом деле справилась ты блестяще, – сказал он дружески. – Думаю, остальные до сих пор ничего не заподозрили. Нам с тобой надо решить, как быть дальше.
– Ты преувеличиваешь, – ответила я. – Если б я так уж хорошо справилась, мы бы здесь не сидели.
Дэниэл покачал головой.
– Кажется, ты недооцениваешь нас обоих, а? Ты была почти безупречна. Я почуял неладное почти сразу – все мы почуяли, и ты бы почувствовала, если бы тебе вместо друга подсунули близнеца. Но причин могло быть множество. Я вначале подозревал, что с памятью у тебя все в порядке, только ты зачем-то притворяешься, но постепенно выяснилось, что у тебя и в самом деле провалы в памяти, – скажем, у тебя не было причин “забыть”, как мы нашли альбом, и ты вправду расстроилась, что не помнишь. Когда я убедился, что дело не в памяти, то стал думать, что ты решила уехать, – и немудрено, при таких-то обстоятельствах, но Эбби была уверена, что никуда ты не денешься, а суждениям Эбби я доверяю. И ты впрямь казалась…
Лицо его было обращено ко мне.
– Ты казалась счастливой. И не просто счастливой – безмятежной, умиротворенной. Вписалась снова в наш круг, будто никуда и не девалась. Может, это была игра – значит, ты еще лучше справилась, чем я думал, – но вряд ли, не могли мы с Эбби так ошибаться.
Крыть было нечем. Вдруг захотелось сжаться в комок и разреветься, как ребенок, от несправедливости этого мира. Я неопределенно мотнула головой, затянулась, стряхнула пепел на каменные плиты.
Дэниэл ждал в суровой задумчивости, и меня пробрал озноб. Убедившись, что ответа не будет, он кивнул – чуть заметно, серьезно.
– В общем, – сказал он, – я решил, что у тебя – то есть у Лекси – просто-напросто травма. Глубокое душевное потрясение – а это, бесспорно, наш случай – способно в корне изменить личность: сильного превратить в тварь дрожащую, весельчака – в меланхолика, доброго озлобить. Разбить человека на куски, а когда он будет собран заново, его станет не узнать.
Голос был спокойный, ровный, а глаз я видеть не могла – он снова от меня отвернулся, смотрел, как подрагивают на ветру белые кисти боярышника.
– А перемены в Лекси были крохотные, незначительные, легко объяснимые. Наверное, детектив Мэкки всей нужной информацией тебя снабдил.
– Детектив Мэкки и сама Лекси. Видео с телефона.
Дэниэл надолго задумался – казалось, он забыл про мой вопрос. Лицо у него от природы не очень подвижное – может быть, всему виной тяжелый подбородок, – по такому лицу не прочтешь мысли.
– Всё фигня, кроме Элвиса и шоколадок, – сказал он наконец. – Здорово ты это ввернула!
– Во всем лук виноват? – спросила я.
Он встряхнулся, вышел из задумчивости.
– Ох уж этот лук. – Он слабо улыбнулся. – Лекси люто его ненавидела – лук, а еще капусту. К счастью, капусту мы все дружно ненавидим, а насчет лука пришлось договариваться: раз в неделю. Лекси все равно жаловалась, выковыривала его и все такое – думаю, чтобы подразнить Рафа с Джастином. И когда ты его съела не пикнув, да еще добавки попросила, я понял: что-то не так. Неясно, что именно, – ты выкрутилась тогда блестяще, – но я это взял на заметку. Оставалось одно объяснение, хоть и невероятное: ты не Лекси.
– И ты мне устроил ловушку, – сказала я. – С Броганом.
– Хм, не совсем ловушку, – заметил Дэниэл с ноткой досады. – Скорее, проверку. На ходу придумал. Лекси к Брогану никаких особых чувств не питала – может, и вовсе ни разу там не бывала, – а о таком самозванка, скорее всего, не знает; тебе наверняка известно, что она любит и чего не любит, а к чему она равнодушна – вряд ли. Твой ответ и слова про Элвиса меня успокоили. Но прошлой ночью… Поцелуй.
Я так и обмерла, но тут же вспомнила, что микрофона на мне нет.