Сходство
Часть 15 из 80 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Либо, – подал голос Фрэнк, закинув ноги на диван, а кружку пристроив на животе, – это просто случайность – так она приземлилась, и все.
– Может быть, – согласилась я. – Но мы также знаем, что он ее отыскал. Коттедж в стороне от тропы, в темноте его и не разглядишь, если не знаешь, что он там. Задержка говорит о том, что он не бежал за ней по пятам, а значит, не видел, как она зашла, а когда села, ее стало не видно из-за стены. Разве что она включила фонарик, преступник увидел свет и решил заглянуть, – но зачем включать фонарик, когда прячешься от маньяка-убийцы? Думаю, ему было известно, что коттедж – ее любимое место.
– Это еще не указывает на то, что она его знала, – уточнил Фрэнк, – лишь на то, что он знал ее. Если он какое-то время ее преследовал, то чувствовал с ней личную связь, хорошо изучил ее привычки.
Я покачала головой:
– Преследователя полностью не исключаю, но он почти наверняка ее знакомый, пусть не очень близкий. Ведь ее ударили спереди. Она не убегала, на нее не нападали сзади, она и убийца находились лицом к лицу, она его видела, вполне может быть, что они разговаривали. Плюс у нее нет травм, характерных для самозащиты. Значит, она его не опасалась. Подпустила близко, и рядом с ним ей было спокойно – до той самой минуты, когда он ее ударил. Я бы на ее месте не могла расслабиться рядом с незнакомцем, вынырнувшим из темноты.
– И пользы от всего этого будет намного больше, – заметил Фрэнк, – когда мы очертим круг ее знакомств.
– Что-нибудь еще? – спросил Сэм, стараясь не обращать на Фрэнка внимания. – Как думаешь, есть у него преступное прошлое?
– Возможно, он не новичок, – предположила я, – очень уж тщательно следы замел. Либо так осторожен, что ни разу не попадался, либо научен горьким опытом. Когда будешь просматривать дела, обрати внимание на угоны, кражи со взломом, поджоги – другими словами, где нужно заметать следы, но не сталкиваешься с жертвой лицом к лицу. Нападения, попытки изнасилования – это всё не то. Раз он так напортачил, значит, опыта насилия у него нет или почти нет.
– Не так уж он и напортачил, – вполголоса заметил Сэм. – Дело до конца довел.
– Еле-еле, – ответила я. – По чистой случайности. Да и вряд ли он шел убивать. Есть в этой картине нестыковки. Я уже говорила в воскресенье, удар по всем признакам внезапный, незапланированный, но все, что до и после, организовано намного лучше. Этот парень знал, где ее найти, – не верю, что он на нее наткнулся среди ночи где-нибудь на тропинке. Либо он изучил ее распорядок, либо они назначили встречу. А после удара он головы не терял, никуда не спешил: выследил ее, обыскал, уничтожил следы, все вещи ее протер – значит, был без перчаток. Опять же, убивать он не собирался.
– У него был нож, – подчеркнул Фрэнк. – Что же он собирался делать, палочку строгать?
Я дернула плечом.
– Пригрозить, припугнуть, произвести впечатление – не знаю. Но при его дотошности если бы он пришел убивать, то сработал бы чисто. Нападение было внезапным, наверняка она не ожидала, сначала опешила, тут бы ему ее и прикончить. Однако первой опомнилась она – бросилась бежать, оторвалась, и он не сразу кинулся в погоню. Похоже, испугался не меньше. Думаю, встречались они совсем с другой целью, но случилось что-то из ряда вон.
– А догонял он ее зачем? – спросил Сэм. – После удара. Почему не скрылся?
– Когда он ее нашел, – предположила я, – то увидел, что она мертва, перенес тело и обыскал. Почти наверняка это ему и было нужно – либо перенести, либо убедиться, что она мертва, либо обыскать. Тело он не прятал, но и на видное место не выносил – незачем полчаса ее искать, чтобы перетащить на несколько шагов, – значит, перемещение было не целью, а средством: он отнес ее в укромное место, чтобы не было видно фонарика или чтобы не мокнуть под дождем, и там, в укрытии, сделал то, зачем пришел, – обыскал или убедился, что она мертва.
– Если он и правда был с ней знаком, – сказал Сэм, – и убивать не собирался, то, может быть, потому ее перенес, что она ему была небезразлична? Его и так совесть загрызла, не хотел ее бросать под дождем…
– Я об этом думала. Но он умен, все просчитывает заранее, старается не попасться. Перетаскивать – значит испачкаться кровью, еще больше наследить, потерять время, оставить на ней волосы, волокна одежды… Не стал бы он так рисковать из чистой сентиментальности. Наверняка была веская причина. Проверить, мертва ли она, – дело минутное, быстрее, чем перетаскивать тело; скорее всего, он ее выследил и перенес, чтобы обыскать.
– Зачем? – спросил Сэм. – Ведь охотился он не за деньгами.
– Навскидку могу назвать только три причины, – ответила я. – Первая – уничтожить все, что помогло бы на него выйти: убедиться, что время встречи не записано в дневнике, удалить из ее мобильника свой номер и так далее.
– Дневника она не вела, – сказал Фрэнк, глядя в потолок. – Я уточнял у Великолепной четверки.
– А телефон оставила дома, на кухонном столе, – добавил Сэм. – Друзья подтверждают, что это было обычным делом – захочет взять на прогулку мобильник, но, скорее всего, забудет. Телефон ее мы сейчас проверяем, пока ничего подозрительного.
– Во-первых, он мог этого и не знать, – предположила я. – Или искал что-то определенное. Скажем, она обещала ему что-то отдать, но не отдала, передумала… Либо он взял это с тела, либо у нее при себе этого не было.
– Карта сокровищ? – подоспел на подмогу Фрэнк. – Драгоценности из королевской казны?
– В доме полно старья, – сказал Сэм. – Будь там что-то ценное… Когда Дэниэл унаследовал дом, опись делали?
– Ха! – вырвалось у Фрэнка. – Ты же своими глазами все видел! Сделаешь тут опись! В завещании Саймона Марча перечислено все ценное – старинная мебель, несколько картин, – но ничего этого уже нет. Все, что дороже пары фунтов, ушло в счет налога на наследство, осталась только всякая дрянь с чердака.
– Во-вторых, – продолжала я, – он вполне мог искать ее документы. Неизвестно ведь, кто она. Предположим, он думал, что имеет дело со мной, а потом или засомневался, или она намекнула, что на самом деле она не Лекси Мэдисон, – вот преступник и стал искать документы, хотел выяснить, кого же он убил.
– Вот что общего у всех твоих версий, – сказал Фрэнк. Он развалился на диване, закинув руки за голову, и поглядывал на нас с дерзким огоньком в глазах. – Наш парень назначил ей встречу – так почему бы им не встретиться еще раз? Убивать он ее не собирался, значит, сейчас он, скорее всего, не опасен. А в-третьих, он не из “Боярышника”.
– Необязательно, – возразил Сэм. – Если это один из ее товарищей, он – или она – мог бы забрать у мертвой Лекси мобильник, убедиться, что она не звонила в службу спасения и на видео ничего не записала. Ведь камерой она пользовалась постоянно, потому нападавший мог испугаться, что она произнесла в камеру его имя.
– Отпечатки с мобильника уже готовы? – спросила я.
– Сегодня прислали, – сказал Фрэнк. – Лекси и Эбби. Эбби и Дэниэл говорили, что в то утро по дороге в колледж Лекси давала Эбби свой телефон, и отпечатки это подтверждают. Отпечатки Лекси накладываются на Эббины по меньшей мере в двух местах – она брала телефон позже Эбби. Никто у мертвой Лекси телефон не забирал. Когда она умерла, мобильник лежал дома на кухонном столе, ее друзьям не было нужды его разыскивать.
– Или они взяли дневник, – сказал Сэм. – Мы ведь только с их слов знаем, что дневника она не вела.
Фрэнк закатил глаза:
– Если на то пошло, мы только с их слов знаем, что она жила в усадьбе “Боярышник”. А вдруг она с ними разругалась еще месяц назад, съехала и подалась к арабскому шейху в наложницы? Да только ничто на это не указывает. Показания всех четверых полностью сходятся, на лжи мы никого из них не поймали, удар нанесли не в доме…
– А ты что об этом думаешь? – спросил у меня Сэм, перебив Фрэнка. – Вписываются они в портрет?
– Да, Кэсси, – промурлыкал Фрэнк. – Что ты думаешь?
Сэм отчаянно желал, чтобы убийцей оказался один из них. В тот миг мне хотелось подтвердить его слова – ну и плевать на расследование, лишь бы увидеть, как светлеет его лицо, как оживают глаза.
– По всем параметрам – да, – ответила я, – довольно близко. В возрастные рамки вписываются, местные, определенно умны, знакомы с ней – да что там, ближе всех ее знали, а убийца обычно из ближайшего круга. Никто не судим, но я уже говорила, один из них мог что-то натворить, мы не знаем. Вначале, признаться, я их подозревала. Но чем дальше, тем… – Я запустила руку в волосы, задумалась, подыскивая слова. – Вот что в их показаниях стоило бы проверить. Может ли кто-то со стороны подтвердить, что по вечерам она обычно гуляла одна? И никто из ребят не присоединялся?
– Вообще-то, – сказал Фрэнк, ища на полу сигареты, – уже подтвердили. Есть на кафедре аспирантка, Бренда Грили, у них с Лекси один научный руководитель.
Бренда Грили числилась в списке контактов: грузная, зеленые глаза навыкате, намечающиеся брыли, копна рыжих кучеряшек.
– Вечно суется в чужие дела. Когда эти пятеро съехались, она спросила у Лекси, удается ли ей хоть иногда побыть одной. Видно, спрашивала неспроста, надеялась послушать про оргии, а Лекси только глазами захлопала и отвечает: гуляю по вечерам одна, мне хватает, спасибо, если б они мне не нравились, не якшалась бы с ними. И ушла. А наша Бренда, похоже, и не поняла, что ее отбрили.
– Ну ладно, – кивнула я. – Раз так, тогда, ей-богу, не представляю, как мог это сделать кто-то из ее друзей. Вот как должны были развиваться события. Одному из них нужно переговорить с Лекси с глазу на глаз, о чем-то важном. И нет бы провернуть это без шума – за чашкой кофе в колледже или как-нибудь еще, – а он напрашивается с ней на прогулку или увязывается следом. В любом случае он нарушает порядок (а для нашей пятерки порядок – это святое) и дает понять всем, включая Лекси, недвусмысленно: что-то не так. Да еще и нож прихватывает. А это симпатичные образованные молодые люди из средних слоев…
– То есть сборище задротов, – сказал Фрэнк Сэму, щелкнув зажигалкой.
– Так-так. – Сэм отложил ручку. – Погоди. Нельзя их исключать лишь потому, что они из среднего класса. Вспомни, сколько раз бывало, что какой-нибудь славный, приличный с виду…
– Я не о том, Сэм, – возразила я. – Не в убийстве дело. Если бы ее задушили или об стену головой стукнули, я могла бы заподозрить кого-то из них. Даже допускаю, что один из них ее пырнул ножом, если нож случайно под руку подвернулся. Я вот что хочу сказать: такие, как они, с ножом не ходят – разве что разработан детальный план убийства, а я уже говорила, плана никакого не было. Готова спорить на большие деньги, ни один из этой четверки с ножом не разгуливает, а если захотят кого-то припугнуть или переубедить, им в голову не придет хвататься за нож. Они из другого мира. Если предстоит большая схватка, они не оружие станут подыскивать, а слова.
– Да, – согласился, подумав, Сэм. Со вздохом взялся за ручку, и та зависла над бумагой, будто он забыл, что хотел написать. – Да, ты права.
– Даже если предположить, что один из них за ней увязался, – сказала я, – и прихватил для острастки нож, то на что он рассчитывал? Всерьез думал, что ему сойдет с рук? Они принадлежат к одному кружку – узкому, крохотному. Она могла бы на словах согласиться, а потом побежать домой и рассказать остальным троим, что случилось. Смятение, ужас, и – если это не Дэниэл – нашего метателя ножей вышвыривают из “Боярышника”. Они же умные, Сэм. От них не укрылось бы нечто столь очевидное.
– По правде говоря, – подсказал Фрэнк, перейдя на сторону Сэма, явно от скуки, – умники сплошь и рядом делают глупости.
– Но не до такой степени, – возразил Сэм. Он положил ручку на раскрытый блокнот, прижал пальцы к вискам. – Глупости – это да. Но абсолютно бессмысленные поступки – это не про них.
На душе сделалось мерзко: это из-за меня у него такой потерянный вид.
– А наркотой они балуются? – спросила я. – Кокаин, к примеру, мозги отшибает.
Фрэнк фыркнул, выпустив дым.
– Вряд ли, – ответил Сэм, уткнувшись в блокнот. – Они ребята правильные. Могут пропустить стаканчик, но даже травой, судя по всему, не увлекаются, не говоря уж о чем-то более серьезном. Наша девочка, если верить токсикологам, чиста как стеклышко, так?
Налетел порыв ветра, задребезжали стекла, и опять все стихло.
– Значит, если мы не упустили чего-нибудь вопиющего, – сказала я, – это не они.
Чуть погодя Сэм отозвался:
– М-да. – И бережно закрыл блокнот, прицепив к нему ручку. – Буду искать вопиющее.
– Можно тебя спросить кое о чем? – поинтересовался Фрэнк. – С чего ты их так невзлюбил?
Сэм провел ладонями по лицу и заморгал, будто пытаясь сосредоточиться.
– Потому что они с ней рядом, – отвечал он, подумав. – А больше никого, по крайней мере на первый взгляд. И если не они, то кто же?
– У нас есть замечательный психологический портрет, – напомнил Фрэнк.
– Знаю, – хмуро отозвался Сэм. – И спасибо тебе большое, Кэсси, – отличная работа, честное слово. Но пока не вижу никого подходящего. Есть много местных жителей – в том числе женщин – нужного возраста, кое-кто с уголовным прошлым, многие, на мой взгляд, умны и организованны, но, похоже, ни один не был знаком с убитой. Есть знакомые из колледжа, несколько человек подходят почти по всем пунктам, но, по моим сведениям, в Глэнскхи они не бывали ни разу, местности не знают. Словом, никто не вписывается на все сто.
Фрэнк выгнул бровь дугой.
– Короче говоря, – подытожил он, – такого человека мы с детективом Мэддокс и ищем.
– Да, – сказал Сэм, не глядя на него, – и если я его быстро найду, то время вам сэкономлю.
– Тогда поторопись, – сказал Фрэнк. Он по-прежнему полулежал на диване, сонно щурясь на Сэма сквозь пелену дыма. – Я собираюсь приступить в воскресенье.
На секунду воцарилась мертвая тишина, стих даже ветер за окном. Фрэнк еще ни разу не называл точной даты. Я смотрела краем глаза на стол, заваленный снимками и картами, и они оживали на моих глазах – превращались в напоенную солнцем листву, матовое стекло, истертый камень.
– В это воскресенье? – переспросила я.
– Не смотри на меня так ошарашенно, – сказал Фрэнк. – Все будет тип-топ, крошка. Лучше вот о чем подумай: не придется тебе больше видеть моей мерзкой рожи.
В тот миг мне это показалось большим плюсом.
– И то правда, – кивнул Сэм, залпом допил кофе, поморщился. – Ну, я пошел. – Он встал, похлопал себя по карманам.
Живет Сэм в унылой многоэтажке на отшибе, он с ног валился от усталости, да и ветер снова крепчал, рвал крышу.
– Ни к чему в такую даль ехать, Сэм, – сказала я. – Смотри, погода какая – сейчас точно не стоит. Оставайся. Работать будем допоздна, но…
– Ага, оставайся. – Фрэнк раскинул руки, широко улыбнулся Сэму. – Вечеринку в пижамах устроим, зефирки в камине пожарим. Поиграем в “правду или ложь”.
Сэм поднял с пола пальто и уставился на него, будто не зная, куда его деть.
– Да нет, я же не домой сейчас, а в дежурку, в делах покопаться. За меня не волнуйтесь.
– Может быть, – согласилась я. – Но мы также знаем, что он ее отыскал. Коттедж в стороне от тропы, в темноте его и не разглядишь, если не знаешь, что он там. Задержка говорит о том, что он не бежал за ней по пятам, а значит, не видел, как она зашла, а когда села, ее стало не видно из-за стены. Разве что она включила фонарик, преступник увидел свет и решил заглянуть, – но зачем включать фонарик, когда прячешься от маньяка-убийцы? Думаю, ему было известно, что коттедж – ее любимое место.
– Это еще не указывает на то, что она его знала, – уточнил Фрэнк, – лишь на то, что он знал ее. Если он какое-то время ее преследовал, то чувствовал с ней личную связь, хорошо изучил ее привычки.
Я покачала головой:
– Преследователя полностью не исключаю, но он почти наверняка ее знакомый, пусть не очень близкий. Ведь ее ударили спереди. Она не убегала, на нее не нападали сзади, она и убийца находились лицом к лицу, она его видела, вполне может быть, что они разговаривали. Плюс у нее нет травм, характерных для самозащиты. Значит, она его не опасалась. Подпустила близко, и рядом с ним ей было спокойно – до той самой минуты, когда он ее ударил. Я бы на ее месте не могла расслабиться рядом с незнакомцем, вынырнувшим из темноты.
– И пользы от всего этого будет намного больше, – заметил Фрэнк, – когда мы очертим круг ее знакомств.
– Что-нибудь еще? – спросил Сэм, стараясь не обращать на Фрэнка внимания. – Как думаешь, есть у него преступное прошлое?
– Возможно, он не новичок, – предположила я, – очень уж тщательно следы замел. Либо так осторожен, что ни разу не попадался, либо научен горьким опытом. Когда будешь просматривать дела, обрати внимание на угоны, кражи со взломом, поджоги – другими словами, где нужно заметать следы, но не сталкиваешься с жертвой лицом к лицу. Нападения, попытки изнасилования – это всё не то. Раз он так напортачил, значит, опыта насилия у него нет или почти нет.
– Не так уж он и напортачил, – вполголоса заметил Сэм. – Дело до конца довел.
– Еле-еле, – ответила я. – По чистой случайности. Да и вряд ли он шел убивать. Есть в этой картине нестыковки. Я уже говорила в воскресенье, удар по всем признакам внезапный, незапланированный, но все, что до и после, организовано намного лучше. Этот парень знал, где ее найти, – не верю, что он на нее наткнулся среди ночи где-нибудь на тропинке. Либо он изучил ее распорядок, либо они назначили встречу. А после удара он головы не терял, никуда не спешил: выследил ее, обыскал, уничтожил следы, все вещи ее протер – значит, был без перчаток. Опять же, убивать он не собирался.
– У него был нож, – подчеркнул Фрэнк. – Что же он собирался делать, палочку строгать?
Я дернула плечом.
– Пригрозить, припугнуть, произвести впечатление – не знаю. Но при его дотошности если бы он пришел убивать, то сработал бы чисто. Нападение было внезапным, наверняка она не ожидала, сначала опешила, тут бы ему ее и прикончить. Однако первой опомнилась она – бросилась бежать, оторвалась, и он не сразу кинулся в погоню. Похоже, испугался не меньше. Думаю, встречались они совсем с другой целью, но случилось что-то из ряда вон.
– А догонял он ее зачем? – спросил Сэм. – После удара. Почему не скрылся?
– Когда он ее нашел, – предположила я, – то увидел, что она мертва, перенес тело и обыскал. Почти наверняка это ему и было нужно – либо перенести, либо убедиться, что она мертва, либо обыскать. Тело он не прятал, но и на видное место не выносил – незачем полчаса ее искать, чтобы перетащить на несколько шагов, – значит, перемещение было не целью, а средством: он отнес ее в укромное место, чтобы не было видно фонарика или чтобы не мокнуть под дождем, и там, в укрытии, сделал то, зачем пришел, – обыскал или убедился, что она мертва.
– Если он и правда был с ней знаком, – сказал Сэм, – и убивать не собирался, то, может быть, потому ее перенес, что она ему была небезразлична? Его и так совесть загрызла, не хотел ее бросать под дождем…
– Я об этом думала. Но он умен, все просчитывает заранее, старается не попасться. Перетаскивать – значит испачкаться кровью, еще больше наследить, потерять время, оставить на ней волосы, волокна одежды… Не стал бы он так рисковать из чистой сентиментальности. Наверняка была веская причина. Проверить, мертва ли она, – дело минутное, быстрее, чем перетаскивать тело; скорее всего, он ее выследил и перенес, чтобы обыскать.
– Зачем? – спросил Сэм. – Ведь охотился он не за деньгами.
– Навскидку могу назвать только три причины, – ответила я. – Первая – уничтожить все, что помогло бы на него выйти: убедиться, что время встречи не записано в дневнике, удалить из ее мобильника свой номер и так далее.
– Дневника она не вела, – сказал Фрэнк, глядя в потолок. – Я уточнял у Великолепной четверки.
– А телефон оставила дома, на кухонном столе, – добавил Сэм. – Друзья подтверждают, что это было обычным делом – захочет взять на прогулку мобильник, но, скорее всего, забудет. Телефон ее мы сейчас проверяем, пока ничего подозрительного.
– Во-первых, он мог этого и не знать, – предположила я. – Или искал что-то определенное. Скажем, она обещала ему что-то отдать, но не отдала, передумала… Либо он взял это с тела, либо у нее при себе этого не было.
– Карта сокровищ? – подоспел на подмогу Фрэнк. – Драгоценности из королевской казны?
– В доме полно старья, – сказал Сэм. – Будь там что-то ценное… Когда Дэниэл унаследовал дом, опись делали?
– Ха! – вырвалось у Фрэнка. – Ты же своими глазами все видел! Сделаешь тут опись! В завещании Саймона Марча перечислено все ценное – старинная мебель, несколько картин, – но ничего этого уже нет. Все, что дороже пары фунтов, ушло в счет налога на наследство, осталась только всякая дрянь с чердака.
– Во-вторых, – продолжала я, – он вполне мог искать ее документы. Неизвестно ведь, кто она. Предположим, он думал, что имеет дело со мной, а потом или засомневался, или она намекнула, что на самом деле она не Лекси Мэдисон, – вот преступник и стал искать документы, хотел выяснить, кого же он убил.
– Вот что общего у всех твоих версий, – сказал Фрэнк. Он развалился на диване, закинув руки за голову, и поглядывал на нас с дерзким огоньком в глазах. – Наш парень назначил ей встречу – так почему бы им не встретиться еще раз? Убивать он ее не собирался, значит, сейчас он, скорее всего, не опасен. А в-третьих, он не из “Боярышника”.
– Необязательно, – возразил Сэм. – Если это один из ее товарищей, он – или она – мог бы забрать у мертвой Лекси мобильник, убедиться, что она не звонила в службу спасения и на видео ничего не записала. Ведь камерой она пользовалась постоянно, потому нападавший мог испугаться, что она произнесла в камеру его имя.
– Отпечатки с мобильника уже готовы? – спросила я.
– Сегодня прислали, – сказал Фрэнк. – Лекси и Эбби. Эбби и Дэниэл говорили, что в то утро по дороге в колледж Лекси давала Эбби свой телефон, и отпечатки это подтверждают. Отпечатки Лекси накладываются на Эббины по меньшей мере в двух местах – она брала телефон позже Эбби. Никто у мертвой Лекси телефон не забирал. Когда она умерла, мобильник лежал дома на кухонном столе, ее друзьям не было нужды его разыскивать.
– Или они взяли дневник, – сказал Сэм. – Мы ведь только с их слов знаем, что дневника она не вела.
Фрэнк закатил глаза:
– Если на то пошло, мы только с их слов знаем, что она жила в усадьбе “Боярышник”. А вдруг она с ними разругалась еще месяц назад, съехала и подалась к арабскому шейху в наложницы? Да только ничто на это не указывает. Показания всех четверых полностью сходятся, на лжи мы никого из них не поймали, удар нанесли не в доме…
– А ты что об этом думаешь? – спросил у меня Сэм, перебив Фрэнка. – Вписываются они в портрет?
– Да, Кэсси, – промурлыкал Фрэнк. – Что ты думаешь?
Сэм отчаянно желал, чтобы убийцей оказался один из них. В тот миг мне хотелось подтвердить его слова – ну и плевать на расследование, лишь бы увидеть, как светлеет его лицо, как оживают глаза.
– По всем параметрам – да, – ответила я, – довольно близко. В возрастные рамки вписываются, местные, определенно умны, знакомы с ней – да что там, ближе всех ее знали, а убийца обычно из ближайшего круга. Никто не судим, но я уже говорила, один из них мог что-то натворить, мы не знаем. Вначале, признаться, я их подозревала. Но чем дальше, тем… – Я запустила руку в волосы, задумалась, подыскивая слова. – Вот что в их показаниях стоило бы проверить. Может ли кто-то со стороны подтвердить, что по вечерам она обычно гуляла одна? И никто из ребят не присоединялся?
– Вообще-то, – сказал Фрэнк, ища на полу сигареты, – уже подтвердили. Есть на кафедре аспирантка, Бренда Грили, у них с Лекси один научный руководитель.
Бренда Грили числилась в списке контактов: грузная, зеленые глаза навыкате, намечающиеся брыли, копна рыжих кучеряшек.
– Вечно суется в чужие дела. Когда эти пятеро съехались, она спросила у Лекси, удается ли ей хоть иногда побыть одной. Видно, спрашивала неспроста, надеялась послушать про оргии, а Лекси только глазами захлопала и отвечает: гуляю по вечерам одна, мне хватает, спасибо, если б они мне не нравились, не якшалась бы с ними. И ушла. А наша Бренда, похоже, и не поняла, что ее отбрили.
– Ну ладно, – кивнула я. – Раз так, тогда, ей-богу, не представляю, как мог это сделать кто-то из ее друзей. Вот как должны были развиваться события. Одному из них нужно переговорить с Лекси с глазу на глаз, о чем-то важном. И нет бы провернуть это без шума – за чашкой кофе в колледже или как-нибудь еще, – а он напрашивается с ней на прогулку или увязывается следом. В любом случае он нарушает порядок (а для нашей пятерки порядок – это святое) и дает понять всем, включая Лекси, недвусмысленно: что-то не так. Да еще и нож прихватывает. А это симпатичные образованные молодые люди из средних слоев…
– То есть сборище задротов, – сказал Фрэнк Сэму, щелкнув зажигалкой.
– Так-так. – Сэм отложил ручку. – Погоди. Нельзя их исключать лишь потому, что они из среднего класса. Вспомни, сколько раз бывало, что какой-нибудь славный, приличный с виду…
– Я не о том, Сэм, – возразила я. – Не в убийстве дело. Если бы ее задушили или об стену головой стукнули, я могла бы заподозрить кого-то из них. Даже допускаю, что один из них ее пырнул ножом, если нож случайно под руку подвернулся. Я вот что хочу сказать: такие, как они, с ножом не ходят – разве что разработан детальный план убийства, а я уже говорила, плана никакого не было. Готова спорить на большие деньги, ни один из этой четверки с ножом не разгуливает, а если захотят кого-то припугнуть или переубедить, им в голову не придет хвататься за нож. Они из другого мира. Если предстоит большая схватка, они не оружие станут подыскивать, а слова.
– Да, – согласился, подумав, Сэм. Со вздохом взялся за ручку, и та зависла над бумагой, будто он забыл, что хотел написать. – Да, ты права.
– Даже если предположить, что один из них за ней увязался, – сказала я, – и прихватил для острастки нож, то на что он рассчитывал? Всерьез думал, что ему сойдет с рук? Они принадлежат к одному кружку – узкому, крохотному. Она могла бы на словах согласиться, а потом побежать домой и рассказать остальным троим, что случилось. Смятение, ужас, и – если это не Дэниэл – нашего метателя ножей вышвыривают из “Боярышника”. Они же умные, Сэм. От них не укрылось бы нечто столь очевидное.
– По правде говоря, – подсказал Фрэнк, перейдя на сторону Сэма, явно от скуки, – умники сплошь и рядом делают глупости.
– Но не до такой степени, – возразил Сэм. Он положил ручку на раскрытый блокнот, прижал пальцы к вискам. – Глупости – это да. Но абсолютно бессмысленные поступки – это не про них.
На душе сделалось мерзко: это из-за меня у него такой потерянный вид.
– А наркотой они балуются? – спросила я. – Кокаин, к примеру, мозги отшибает.
Фрэнк фыркнул, выпустив дым.
– Вряд ли, – ответил Сэм, уткнувшись в блокнот. – Они ребята правильные. Могут пропустить стаканчик, но даже травой, судя по всему, не увлекаются, не говоря уж о чем-то более серьезном. Наша девочка, если верить токсикологам, чиста как стеклышко, так?
Налетел порыв ветра, задребезжали стекла, и опять все стихло.
– Значит, если мы не упустили чего-нибудь вопиющего, – сказала я, – это не они.
Чуть погодя Сэм отозвался:
– М-да. – И бережно закрыл блокнот, прицепив к нему ручку. – Буду искать вопиющее.
– Можно тебя спросить кое о чем? – поинтересовался Фрэнк. – С чего ты их так невзлюбил?
Сэм провел ладонями по лицу и заморгал, будто пытаясь сосредоточиться.
– Потому что они с ней рядом, – отвечал он, подумав. – А больше никого, по крайней мере на первый взгляд. И если не они, то кто же?
– У нас есть замечательный психологический портрет, – напомнил Фрэнк.
– Знаю, – хмуро отозвался Сэм. – И спасибо тебе большое, Кэсси, – отличная работа, честное слово. Но пока не вижу никого подходящего. Есть много местных жителей – в том числе женщин – нужного возраста, кое-кто с уголовным прошлым, многие, на мой взгляд, умны и организованны, но, похоже, ни один не был знаком с убитой. Есть знакомые из колледжа, несколько человек подходят почти по всем пунктам, но, по моим сведениям, в Глэнскхи они не бывали ни разу, местности не знают. Словом, никто не вписывается на все сто.
Фрэнк выгнул бровь дугой.
– Короче говоря, – подытожил он, – такого человека мы с детективом Мэддокс и ищем.
– Да, – сказал Сэм, не глядя на него, – и если я его быстро найду, то время вам сэкономлю.
– Тогда поторопись, – сказал Фрэнк. Он по-прежнему полулежал на диване, сонно щурясь на Сэма сквозь пелену дыма. – Я собираюсь приступить в воскресенье.
На секунду воцарилась мертвая тишина, стих даже ветер за окном. Фрэнк еще ни разу не называл точной даты. Я смотрела краем глаза на стол, заваленный снимками и картами, и они оживали на моих глазах – превращались в напоенную солнцем листву, матовое стекло, истертый камень.
– В это воскресенье? – переспросила я.
– Не смотри на меня так ошарашенно, – сказал Фрэнк. – Все будет тип-топ, крошка. Лучше вот о чем подумай: не придется тебе больше видеть моей мерзкой рожи.
В тот миг мне это показалось большим плюсом.
– И то правда, – кивнул Сэм, залпом допил кофе, поморщился. – Ну, я пошел. – Он встал, похлопал себя по карманам.
Живет Сэм в унылой многоэтажке на отшибе, он с ног валился от усталости, да и ветер снова крепчал, рвал крышу.
– Ни к чему в такую даль ехать, Сэм, – сказала я. – Смотри, погода какая – сейчас точно не стоит. Оставайся. Работать будем допоздна, но…
– Ага, оставайся. – Фрэнк раскинул руки, широко улыбнулся Сэму. – Вечеринку в пижамах устроим, зефирки в камине пожарим. Поиграем в “правду или ложь”.
Сэм поднял с пола пальто и уставился на него, будто не зная, куда его деть.
– Да нет, я же не домой сейчас, а в дежурку, в делах покопаться. За меня не волнуйтесь.