Шляпники

Сощуренные глаза гувернантки, сжимающей шпагу, источали чистую ненависть.

– Меня не волнуют ни мир, ни война, ни богатство, ни власть, – выплюнула она. – Всё, что меня волнует, это возмездие.

– Возмездие? – переспросила Корделия. – За что?

– Тридцать лет назад мою семью изгнали из Гилдхолла, – мерзко прошипела мисс Глаз-да-глаз. – Моего отца казнили. Мою мать, брата и меня бросили в работный дом. Мы были опозорены, все отвернулись от нас. Нас оставили умирать. Мне было всего девять лет.

Корделия нахмурилась. Она вспомнила, что дядя рассказывал ей похожую историю.

– Но я не умерла, – свирепо продолжила гувернантка. – Я держала мать и брата за руки, пока они сгорали от лихорадки. Но я выжила!

Корделия вгляделась в лицо гувернантки, перекошенное от злости и скорби.

– Я последняя из оставшихся в живых Тростетворцев! – провыла мисс Глаз-да-глаз. – И я жажду возмездия!

Гувернантка бросилась на Корделию. Та увернулась, и шпага вонзилась в мачту.

Прежде чем мисс Глаз-да-глаз смогла вытащить своё оружие, сильные руки схватили её и потащили прочь.

– Нет! – завопила мисс Глаз-да-глаз. – Нет!

Корделия перевела взгляд со шпаги, всё ещё подрагивающей в мачте, на гувернантку, бьющуюся в руках стражников. Она почувствовала, как в её быстро колотящемся сердце рождается жалость.

Оставили умирать в возрасте девяти лет.

– Последняя из оставшихся в живых Тростетворцев? – переспросила принцесса. – Это правда?

– Мой дядя рассказывал, что они все умерли… – с дрожью прошептала Корделия.

Мисс Глаз-да-глаз дёрнулась, силясь освободиться.

– Конечно, все эти самодовольные Творцы думали, будто мы все умерли. Никто не потрудился выяснить, что с нами произошло! Я осталась одна, без родных, без друзей. Некому было обо мне позаботиться! Я была ребёнком…

Голос мисс Глаз-да-глаз надломился, в нём звучала едва сдерживаемая ярость.

– Я выросла в приюте, выжидая и строя планы. Устроилась на работу к Шляпникам и к Башмачникам. Три года я провела, скрываясь у всех на виду, обучая этих отвратительных детей, готовясь к атаке! Это я завела Созывающие Часы, чтобы призвать Творцов в Гилдхолл. Творцы долгие годы ненавидели друг друга, и я знала, что если они соберутся все вместе, ссоры будет не избежать – и они не смогут успешно сотворить Одежду Мира. Лорд Витлуф заказал Воролову инсценировать покушение на убийство в театре…

– Не рассказывай им всё, дура эдакая! – вспылил лорд Витлуф.

– Не смей называть меня дурой! – ощерилась мисс Глаз-да-глаз.

– Уведите этих изменников, – приказала принцесса Георгина стражникам.

– Подождите! – воскликнула Корделия. Её всю трясло, но ей было необходимо выяснить правду.

– Лорд Витлуф, что вы знаете о моём отце? – требовательно спросила она. – Что вы имели в виду, когда сказали, что он не мог вас остановить?

Лорд Витлуф искривил губы в ухмылке.

– Отвечайте ей, – велела принцесса Георгина, сверля ухмыляющегося лорда властным взглядом. – Это королевский приказ.

Один из стражников ткнул лорда Витлуфа в бок алебардой, и он поморщился. А потом неохотно выдавил:

– В ночь, когда корабль Шляпника должен был возвратиться, я отправился на побережье и потушил огонь на маяке у Речного Зева. Потом я стал дожидаться ночи на скалах с фонарём. «Весёлый Чепчик» показался на горизонте и, приняв мой фонарь за маяк, пошёл по неверному курсу и врезался в скалы.

Лорд Витлуф посмотрел прямо в лицо Корделии и скривился в жуткой улыбке.

– Звуки его крушения были просто усладой для моих ушей. И я видел, как капитана, стоявшего у штурвала, целиком поглотило море. Он ушёл на дно, запутавшись в снастях. Я смотрел, как капитан Шляпник тонет.

Корделия посмотрела лорду в глаза и поняла, что это правда. Всё, что она чувствовала – лишь оцепенение.

– О, какое это было удовольствие – наблюдать, как мой давнейший враг гибнет. Я ненавидел его со времён Кембриджа, – не унимался лорд Витлуф. – Убедившись, что корабль ушёл на дно, я поскакал в Дом Шляпников, чтобы поведать им об этом ужасном несчастье. Их корабль потонул, а Просперо пропал! Ах, какая трагедия!

От отчаяния у Корделии закружилась голова, и она ухватилась за последнюю соломинку надежды.

– Но… Джек, юнга. Он же что-то знал…

Лорд Витлуф стиснул зубы. По кивку принцессы стражник снова ткнул его алебардой.


– Да, юнга выжил, – с насмешкой произнёс лорд. – Как только я услышал об этом, я поспешил в Ваппингские доки и опоил его. Я не мог рисковать, чтобы правда о кораблекрушении всплыла наружу.

– А когда я обнаружила, что ты путаешься под ногами, Корделия, я затолкала его в ящик, заколотила и бросила в корабль, идущий на Ямайку! – мерзко хихикнула мисс Глаз-да-глаз. – А ещё подкупила морского волка, чтобы он соврал об этом!

– Уведите их обоих! – Принцесса с презрением отвернулась от них и обняла Корделию за плечи.

Корделия окаменела от шока. Правда укладывалась в её голове медленно, как опускающееся на морское дно тело.

Злодеев утащили через люк, ведущий вниз, в трюм.

– Нет! – проскулила мисс Глаз-да-глаз. – Пожалуйста! Я… я боюсь темноты!

Но дюжие стражники проигнорировали её стенания. Мисс Глаз-да-глаз и лорда Витлуфа бросили в люк.





Гуся и сэра Хьюго освободили. Корделия словно в трансе наблюдала, как Гусь шлёпает к ней.

– У тебя получилось! – воскликнул он, заключая её в крепкие медвежьи объятья.

Сэр Хьюго показался из люка с полными ужаса глазами и трясясь.

– Там было темно, как у висельника в сердце, – дрожащим голосом сообщил он. – Много ночей мы пробыли в трюме без единого лучика надежды.

Гусь рассмеялся.

– Сэр Хьюго, мы были там всего минут сорок пять!

Корделия улыбнулась, но чувствовала она себя так, словно тонула.

– Ты остановила войну, Корделия! – восхищённо сказал Гусь.

Она перевела взгляд на принцессу и короля. Его Величество король Франции обвил принцессу руками за плечи, мечтательно играя с бантиком на её рукаве. На его голове по-прежнему красовалась Шляпа Мира.

– Думаю, мы можем с увегенностью сказать, – проворковал король, – что между нами цагит любовь, а не вгажда. В конце концов, я потегпел погажение, влюбившись в вашу кгасоту. Несомненно, я потегпел бы погажение и в войне.

Все вокруг Корделии радостно закричали, за исключением принцессы, которая убрала руку короля со своего плеча.

– Надеюсь, одним из условий мирного договора не станет мой с ним брак, – услышала Корделия бормотание принцессы себе под нос. – Это было бы ужасно некстати.

Корделия подставила лицо ветру и обратила взгляд на бескрайний океан. Там – далеко-далеко – виднелась ровная линия горизонта. Глупо было думать, что она могла бы отыскать отца в море: оно ведь огромное, как небо.

Потом внутри неё что-то всколыхнулось. Морской ветер стал казаться дерзким, а вопли кружащих над кораблём чаек – резкими. И тут Корделия вспомнила.

– Гусь! Мы должны спасти наших родных!





Глава 41





В Лондонском Тауэре тем временем уже готовилась спасательная операция. Сэм Ловкохват разглядывала несчастных Шляпников. Дядюшка Тибериус, тётушка Ариадна и пратётушка Петронелла глядели на неё в ответ. Так они провели большую часть утра – изучая друг друга с разных концов мрачной камеры подземелья. Время от времени Сэм бросала взгляд на тень стражника у двери.

После особенно продолжительной тишины…

– Обед, – радостно заметила Сэм.

– Откуда ты это знаешь? – спросила тётушка Ариадна.

– Стражник ушёл. – Сэм расплылась в улыбке, вскакивая на ноги.

АУ-У-У-У-У-У-У-У-У-У – АУ-У-У-У-У-У-У-У-У-У!

По мрачному подземному туннелю эхом разнёсся ужасающий вой. Сэм выглянула через зарешечённое окошко. В камере напротив прыгал вверх-вниз, завывая, мужчина с дикой причёской и безумной улыбкой.

– Проклятье, а это кто? – спросила Сэм.

– Это, – устало ответила тётушка Ариадна, – король Англии.