Школа выживания
Часть 10 из 16 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Так и знала! Эти гребни – выброс монет на ветер.
– Сколько времени?
Хотя я проверяла время каждые тридцать секунд, бросила еще один взгляд на карманные часы, раскрытые на стеклянной банке с ландышевым молочком для лица.
– Половина десятого! Проклятие, мне скоро выходить!
Я бросилась к старому громоздкому гардеробу и, распахнув скрипучие дверцы, принялась рассматривать развешанные на плечиках платья. В самом конце перекладины, прижатая к деревянной стенке другой одеждой, скромно притулилась черная кожаная куртка Роя.
Вытащив из шкафа синее платье, я повернулась к подруге:
– Как тебе?
– Ты похожа на утопленницу. Лучше выбери белое.
– Угу. – Я бросила синий наряд на пуфик и, вытащив белый легкий сарафан, прижала к груди: – Как?
– Ну… точно наряднее, – одобрила Крис.
Повернувшись к зеркалу, я любовно расправила юбку солнце.
– И кто он? – тихо спросила подружка. – Ради кого ты с самого утра прихорашиваешься?
Мы встретились глазами в зеркальном отражении. Крис была всклокочена, с красным помятым следом от подушки поперек щеки, но улыбалась хитро. Лисица! Как есть рыжая лисица.
– Из-за кого ты вдруг бросилась примерять четыре своих платья? – изображая удивление, проговорила подруга. – Он адепт? Магистр? Я его знаю?
– Нет. Он… не отсюда.
– Когда ты с ним познакомилась, если только улицы метешь и книжки читаешь? До ареста?
– После скольжения он помог мне добраться до дома, – призналась я.
– Так это он тебя подвез?! Так и знала, что не было никакого извозчика! – Она подскочила на кровати и, выпрямившись на мягкой перине во весь рост, ткнула пальцем в сторону гардероба: – Ты все еще хранишь его куртку! Это ведь его куртка, да?
Я так поспешно закрыла дверцы гардероба, словно в действительности вещь своровала.
– То-то мне история показалась странной! – разошлась Крис, имевшая склонность к романтике и экспрессии. – Какой извозчик может позволить себе куртку за двадцатку золотых?
– Сколько она стоит? – поперхнулась я.
Цена куртки равнялась почти половине присужденного денежного взыскания! Отец наотрез отказался платить, и мне, к слову сказать, пришлось взять ссуду у Озеровых, чтобы покрыть долг.
– Ты должна мне все рассказать! – потребовала Крис, усаживаясь на кровати. – Немедленно! Во всех подробностях! Вы уже спали?
– Я сделаю вид, что ничего не слышала.
– Ну вы хотя бы целовались? – придумывала страстный роман подружка. – Он ведь хорошо целуется?
– Я не знаю.
– С ума сойти, Лерой! – фыркнула она. – Таким темпом вы познаете друг друга, когда из вас песок посыплется.
– П-познаете? – поперхнулась я. – Как такое может говорить дочь молельщика? Слушай, ты точно родная в семье? Может, тебя удочерили в младенчестве?
– Сама задаюсь этим вопросом, – пошутила она. – У вас свидание? Можно, я поеду с тобой? Честно, я только постою в сторонке и погляжу на него одним глазком…
– Мы сегодня обедаем с Валентином и Клариссой.
В комнате наступила странная тишина.
– Лерой, ты за этого парня замуж, что ли, собралась? – наконец ошарашенно вымолвила подружка.
– Смерти моей хочешь?
– Да брось, я тебя знаю как облупленную, ты забудешь у отца попросить благословение, но без одобрения Валентина парня за руку не возьмешь.
– Ты преувеличиваешь, – сухо отозвалась я.
– Вовсе нет.
Я было открыла рот, чтобы попытаться переубедить выдумщицу, но та покачала головой:
– Вот думаю, мне оскорбиться за то, что Валентин познакомится с ним первым? Хотя в любом случае мое благословение ты уже получила. Действуй, Лерой! – Она начертала в воздухе божественное знамение, и между нами на пару секунд вспыхнул светящийся знак. – Ладно, надо собираться домой, а то родители решат, что я просветлилась и отправилась в монастырь. Нельзя их так радовать…
С Роем мы договорились встретиться у башни с городскими часами, стоящей на площади в пяти минутах ходьбы от едальни. Боясь опоздать, я вытолкала Крис из дома без завтрака и не стала экономить на извозчике, но получилось еще хуже. В центре города у какого-то экипажа отскочило колесо, улица оказалась перекрыта и на мостовой немедленно выстроился мертвый затор – ни развернуться, ни выехать.
То и дело поглядывая на часы, я мысленно представляла, как Рой уходит, а мне не удается до него докричаться. В конце концов, накрутив себя, я сорвалась. Через открытую перегородку сунув извозчику монеты, выскочила из душного экипажа и припустила в сторону Часовой площади, лавируя между неподвижными экипажами и измученными жарой, нервными лошадьми.
И конечно же, очутилась на месте встречи на полчаса раньше. Это было даже неприлично, учитывая, что нормальные девушки обычно опаздывают.
Отчаянно нервничая, я встала на широких ступеньках у главного входа в башню и неожиданно среди людей заметила Роя, торопливо направляющегося к лестнице. Его взгляд остановился на мне, взволнованно теребившей юбку. На загорелом лице мгновенно вспыхнула улыбка. С гулко бьющимся сердцем я сбежала по ступенькам ему навстречу. Расстояние между нами стремительно сокращалось…
Вдруг что-то неуловимо изменилось.
Рой все еще улыбался, только вот глаза заледенели. Он смотрел на кого-то в толпе, видимо следующего за мной, а потом едва заметно покачал головой, приказывая мне проходить мимо, не останавливаться. Мы разминулись в полушаге друг от друга. Не чувствуя от страха ног, я пересекла площадь и свернула в переулок, ведущий к маленькой едальне.
Валентин с невестой сидели за столом у окна. Подскочив к ним, я выхватила у лучшего друга кружку с холодной водой и принялась пить большими, жадными глотками. Руки тряслись, по подбородку текло.
– Лерой, помедленнее, – удивленно охнул Тин. – Ты захлебнешься.
Как будто накаркал. Вода попала не в то горло.
– Я же сказал, – буркнул он, отбирая у меня кружку.
Когда приступ удушья прошел, я плюхнулась на скамью рядом с Клариссой.
– Почему ты одна? – полюбопытствовала она. – Где твой парень?
– Он опаздывает. – Я не могла заставить себя отвести взгляд от окна, за которым плавилась на солнце улочка с выщербленной брусчаткой. – Извинился и сказал, что оплатит обед, раз уж задерживается.
– Как щедро, – послышалось со стороны Валентина язвительное замечание.
– Не хочешь – забудь.
– Ладно, не злись, Лерой, – протянул он.
Пока Кларисса с особым ехидством сноба, привыкшего к серебряным столовым приборам, тихонечко рассуждала, что можно съесть, чтобы потом не глотать порошки от несварения, я безотрывно следила за людьми на улице. И хотя дураку было ясно, что Рой уже не придет, все равно не могла отвернуться. Вдруг напротив едальни остановился кеб, я даже вытянула шею, надеясь увидеть абрисского гостя, но из кареты появилась пожилая пара.
В животе крепче завязались узлы. Все ли с ним в порядке?
– Эй, Лерой! – видимо, не в первый раз позвал меня Тин.
– Извини? – с трудом переведя взгляд на лучшего друга, пробормотала я. – Ты что-то сказал?
– У меня больше нет времени ждать твоего опаздывающего парня, поэтому…
Я смотрела на него и не слышала, словно стала глухой. Капризный рот шевелился, в глазах светилось недовольство. Несколько долгих лет при взгляде в его красивое высокомерное лицо меня мучила резкая боль в груди, как будто сердце разрывалось на тысячи кусков, но вдруг я осознала, что ничего не чувствую. С плеч как будто сняли многопудовый груз, даже дышать стало легче!
Прерывая Тина на полуслове, я вскочила, прилично шатнув стол, и схватила с лавки сумку. Сотрапезники уставились на меня, как на безумную.
– Мне надо идти… Попросите тетушку приготовить холодную лапшу с уксусом. В жару отлично пойдет.
– Ты забыла? У меня начинается удушье из-за уксуса, – сухо отозвался Тин.
– Правда? Как-то из головы вылетело.
Бегом я бросилась к Часовой площади, почти уверенная, что Рой дожидался меня на прежнем месте, но лестница оказалась пуста. Я стояла на ступеньках, крутила в руках кругляш золотых часов и продолжала ждать. День неумолимо клонился к вечеру, ноги стали деревянными от долгого стояния, и когда на площади растянулись длинные уродливые тени, я сдалась. Усталая и измотанная жарой забралась в полупустой омнибус, идущий к кварталу Каменных горгулий. Специально выбрала место в самом углу, чтобы никто не мешал упиваться жалостью к себе, не просил подвинуться или убрать ноги, однако все равно нашелся неспокойный тип, плюхнувшийся рядом.
Мимо проплывали суетливые городские улицы, окрашенные червонным золотом вызревшего к вечеру солнца. Омнибус прогромыхал по каменному мосту над блестевшей на свету рекой Нерицей, и через оконце в лицо пахнуло речным теплым сквозняком.
У меня не было никакого права чувствовать разочарование, но именно оно стискивало грудь горячим обручем.
– Зачем так долго стояла на солнце? – вдруг произнес сосед.
Узнав мягкий голос Роя, я ошарашенно повернула голову. Он действительно сидел рядышком, скрестив руки на груди, и вместе со мной смотрел в окно. Поверх белой рубашки на нем был черный пиджак.
– У тебя такое лицо, как будто ты увидела призрак, – усмехнулся он.
– Как ты…
– Зашел следом за тобой в омнибус.
– Ты хоть представляешь, как напугал меня на площади? – выпалила я, когда переборола первое удивление. – Сейчас все хорошо?
– Да, – согласился он. – Теперь все хорошо.
Неожиданно он протянул руку и осторожно заправил мне за ухо выбившуюся из пучка прядь волос. Костяшки пальцев были разбиты, как после яростной драки. А когда полы пиджака разошлись, то я, сама того не желая, заметила, что рубашку пятнали бурые кляксы.
– Сколько времени?
Хотя я проверяла время каждые тридцать секунд, бросила еще один взгляд на карманные часы, раскрытые на стеклянной банке с ландышевым молочком для лица.
– Половина десятого! Проклятие, мне скоро выходить!
Я бросилась к старому громоздкому гардеробу и, распахнув скрипучие дверцы, принялась рассматривать развешанные на плечиках платья. В самом конце перекладины, прижатая к деревянной стенке другой одеждой, скромно притулилась черная кожаная куртка Роя.
Вытащив из шкафа синее платье, я повернулась к подруге:
– Как тебе?
– Ты похожа на утопленницу. Лучше выбери белое.
– Угу. – Я бросила синий наряд на пуфик и, вытащив белый легкий сарафан, прижала к груди: – Как?
– Ну… точно наряднее, – одобрила Крис.
Повернувшись к зеркалу, я любовно расправила юбку солнце.
– И кто он? – тихо спросила подружка. – Ради кого ты с самого утра прихорашиваешься?
Мы встретились глазами в зеркальном отражении. Крис была всклокочена, с красным помятым следом от подушки поперек щеки, но улыбалась хитро. Лисица! Как есть рыжая лисица.
– Из-за кого ты вдруг бросилась примерять четыре своих платья? – изображая удивление, проговорила подруга. – Он адепт? Магистр? Я его знаю?
– Нет. Он… не отсюда.
– Когда ты с ним познакомилась, если только улицы метешь и книжки читаешь? До ареста?
– После скольжения он помог мне добраться до дома, – призналась я.
– Так это он тебя подвез?! Так и знала, что не было никакого извозчика! – Она подскочила на кровати и, выпрямившись на мягкой перине во весь рост, ткнула пальцем в сторону гардероба: – Ты все еще хранишь его куртку! Это ведь его куртка, да?
Я так поспешно закрыла дверцы гардероба, словно в действительности вещь своровала.
– То-то мне история показалась странной! – разошлась Крис, имевшая склонность к романтике и экспрессии. – Какой извозчик может позволить себе куртку за двадцатку золотых?
– Сколько она стоит? – поперхнулась я.
Цена куртки равнялась почти половине присужденного денежного взыскания! Отец наотрез отказался платить, и мне, к слову сказать, пришлось взять ссуду у Озеровых, чтобы покрыть долг.
– Ты должна мне все рассказать! – потребовала Крис, усаживаясь на кровати. – Немедленно! Во всех подробностях! Вы уже спали?
– Я сделаю вид, что ничего не слышала.
– Ну вы хотя бы целовались? – придумывала страстный роман подружка. – Он ведь хорошо целуется?
– Я не знаю.
– С ума сойти, Лерой! – фыркнула она. – Таким темпом вы познаете друг друга, когда из вас песок посыплется.
– П-познаете? – поперхнулась я. – Как такое может говорить дочь молельщика? Слушай, ты точно родная в семье? Может, тебя удочерили в младенчестве?
– Сама задаюсь этим вопросом, – пошутила она. – У вас свидание? Можно, я поеду с тобой? Честно, я только постою в сторонке и погляжу на него одним глазком…
– Мы сегодня обедаем с Валентином и Клариссой.
В комнате наступила странная тишина.
– Лерой, ты за этого парня замуж, что ли, собралась? – наконец ошарашенно вымолвила подружка.
– Смерти моей хочешь?
– Да брось, я тебя знаю как облупленную, ты забудешь у отца попросить благословение, но без одобрения Валентина парня за руку не возьмешь.
– Ты преувеличиваешь, – сухо отозвалась я.
– Вовсе нет.
Я было открыла рот, чтобы попытаться переубедить выдумщицу, но та покачала головой:
– Вот думаю, мне оскорбиться за то, что Валентин познакомится с ним первым? Хотя в любом случае мое благословение ты уже получила. Действуй, Лерой! – Она начертала в воздухе божественное знамение, и между нами на пару секунд вспыхнул светящийся знак. – Ладно, надо собираться домой, а то родители решат, что я просветлилась и отправилась в монастырь. Нельзя их так радовать…
С Роем мы договорились встретиться у башни с городскими часами, стоящей на площади в пяти минутах ходьбы от едальни. Боясь опоздать, я вытолкала Крис из дома без завтрака и не стала экономить на извозчике, но получилось еще хуже. В центре города у какого-то экипажа отскочило колесо, улица оказалась перекрыта и на мостовой немедленно выстроился мертвый затор – ни развернуться, ни выехать.
То и дело поглядывая на часы, я мысленно представляла, как Рой уходит, а мне не удается до него докричаться. В конце концов, накрутив себя, я сорвалась. Через открытую перегородку сунув извозчику монеты, выскочила из душного экипажа и припустила в сторону Часовой площади, лавируя между неподвижными экипажами и измученными жарой, нервными лошадьми.
И конечно же, очутилась на месте встречи на полчаса раньше. Это было даже неприлично, учитывая, что нормальные девушки обычно опаздывают.
Отчаянно нервничая, я встала на широких ступеньках у главного входа в башню и неожиданно среди людей заметила Роя, торопливо направляющегося к лестнице. Его взгляд остановился на мне, взволнованно теребившей юбку. На загорелом лице мгновенно вспыхнула улыбка. С гулко бьющимся сердцем я сбежала по ступенькам ему навстречу. Расстояние между нами стремительно сокращалось…
Вдруг что-то неуловимо изменилось.
Рой все еще улыбался, только вот глаза заледенели. Он смотрел на кого-то в толпе, видимо следующего за мной, а потом едва заметно покачал головой, приказывая мне проходить мимо, не останавливаться. Мы разминулись в полушаге друг от друга. Не чувствуя от страха ног, я пересекла площадь и свернула в переулок, ведущий к маленькой едальне.
Валентин с невестой сидели за столом у окна. Подскочив к ним, я выхватила у лучшего друга кружку с холодной водой и принялась пить большими, жадными глотками. Руки тряслись, по подбородку текло.
– Лерой, помедленнее, – удивленно охнул Тин. – Ты захлебнешься.
Как будто накаркал. Вода попала не в то горло.
– Я же сказал, – буркнул он, отбирая у меня кружку.
Когда приступ удушья прошел, я плюхнулась на скамью рядом с Клариссой.
– Почему ты одна? – полюбопытствовала она. – Где твой парень?
– Он опаздывает. – Я не могла заставить себя отвести взгляд от окна, за которым плавилась на солнце улочка с выщербленной брусчаткой. – Извинился и сказал, что оплатит обед, раз уж задерживается.
– Как щедро, – послышалось со стороны Валентина язвительное замечание.
– Не хочешь – забудь.
– Ладно, не злись, Лерой, – протянул он.
Пока Кларисса с особым ехидством сноба, привыкшего к серебряным столовым приборам, тихонечко рассуждала, что можно съесть, чтобы потом не глотать порошки от несварения, я безотрывно следила за людьми на улице. И хотя дураку было ясно, что Рой уже не придет, все равно не могла отвернуться. Вдруг напротив едальни остановился кеб, я даже вытянула шею, надеясь увидеть абрисского гостя, но из кареты появилась пожилая пара.
В животе крепче завязались узлы. Все ли с ним в порядке?
– Эй, Лерой! – видимо, не в первый раз позвал меня Тин.
– Извини? – с трудом переведя взгляд на лучшего друга, пробормотала я. – Ты что-то сказал?
– У меня больше нет времени ждать твоего опаздывающего парня, поэтому…
Я смотрела на него и не слышала, словно стала глухой. Капризный рот шевелился, в глазах светилось недовольство. Несколько долгих лет при взгляде в его красивое высокомерное лицо меня мучила резкая боль в груди, как будто сердце разрывалось на тысячи кусков, но вдруг я осознала, что ничего не чувствую. С плеч как будто сняли многопудовый груз, даже дышать стало легче!
Прерывая Тина на полуслове, я вскочила, прилично шатнув стол, и схватила с лавки сумку. Сотрапезники уставились на меня, как на безумную.
– Мне надо идти… Попросите тетушку приготовить холодную лапшу с уксусом. В жару отлично пойдет.
– Ты забыла? У меня начинается удушье из-за уксуса, – сухо отозвался Тин.
– Правда? Как-то из головы вылетело.
Бегом я бросилась к Часовой площади, почти уверенная, что Рой дожидался меня на прежнем месте, но лестница оказалась пуста. Я стояла на ступеньках, крутила в руках кругляш золотых часов и продолжала ждать. День неумолимо клонился к вечеру, ноги стали деревянными от долгого стояния, и когда на площади растянулись длинные уродливые тени, я сдалась. Усталая и измотанная жарой забралась в полупустой омнибус, идущий к кварталу Каменных горгулий. Специально выбрала место в самом углу, чтобы никто не мешал упиваться жалостью к себе, не просил подвинуться или убрать ноги, однако все равно нашелся неспокойный тип, плюхнувшийся рядом.
Мимо проплывали суетливые городские улицы, окрашенные червонным золотом вызревшего к вечеру солнца. Омнибус прогромыхал по каменному мосту над блестевшей на свету рекой Нерицей, и через оконце в лицо пахнуло речным теплым сквозняком.
У меня не было никакого права чувствовать разочарование, но именно оно стискивало грудь горячим обручем.
– Зачем так долго стояла на солнце? – вдруг произнес сосед.
Узнав мягкий голос Роя, я ошарашенно повернула голову. Он действительно сидел рядышком, скрестив руки на груди, и вместе со мной смотрел в окно. Поверх белой рубашки на нем был черный пиджак.
– У тебя такое лицо, как будто ты увидела призрак, – усмехнулся он.
– Как ты…
– Зашел следом за тобой в омнибус.
– Ты хоть представляешь, как напугал меня на площади? – выпалила я, когда переборола первое удивление. – Сейчас все хорошо?
– Да, – согласился он. – Теперь все хорошо.
Неожиданно он протянул руку и осторожно заправил мне за ухо выбившуюся из пучка прядь волос. Костяшки пальцев были разбиты, как после яростной драки. А когда полы пиджака разошлись, то я, сама того не желая, заметила, что рубашку пятнали бурые кляксы.