Школа Бессмертного
Часть 91 из 184 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Нет, почему же? – опять смутился Костя. – Нравитесь. Просто…
– Просто не настолько, чтобы бояться, – констатировала Елена. – Или есть кто-то, кто нравится тебе больше, чем я.
Она посмотрела на Яну. Костя перепугался, но девочка спокойно выдержала насмешливый взгляд Елены.
– Ничего подобного, – с вызовом сказала она.
– Неужели?! – Елена хмыкнула, не скрываясь. – Что ж, рада за вас. Держитесь, ребята, не позволяйте никаким глупостям отвлечь вас от учёбы.
Она откровенно насмехалась над ними, и Яна возмущённо посмотрела на дядю. Костя был согласен с ней как никогда; пора было Бессмертному прекратить уже всё это.
– Позавтракали? – спросил он.
Ребята торопливо закивали, хотя у Яны ещё оставался на тарелке недоеденный бутерброд. Костя залпом допил кофе, поставил со стуком чашку.
– Возвращайтесь к себе. Через полчаса жду вас в анатомическом зале.
Ребята поднялись, с шумом отодвинув кресла, неловко попрощались с Еленой. Она мило улыбалась в ответ. Вышли из столовой вместе с Сашей.
– Повеселилась? – негромко спросил Бессмертный.
– А что такое? – Елена сделала невинное лицо. – Они у тебя тепличные? Руками не трогать?
– Не вздумай портить мне их раньше времени, – предупредил Бессмертный. – У меня на них большие планы. И я забрал их у родителей не для того, чтобы ты мне тут всё испортила.
– Какие планы? – живо заинтересовалась Елена.
– Тебя они не касаются, уж поверь мне, – насмешливо улыбнулся Бессмертный. – И вообще, тебе пора.
Елена посмотрела на часы.
– Да, – с сожалением вздохнула она. – Пора.
Спустились в атриум. Елена не отпускала руку Бессмертного; так, вдвоём, вышли на площадь.
Змей поднялся, расправил крылья, завертел головами, проверяя окрестность. С севера подлетала стая ворон; Елена непроизвольно вскинула голову, озадаченно нахмурилась.
– Это что?
– Это тебе вместо Саура. Разведка. Чтобы Сауза не расслаблялся и не думал, что он теперь главный.
Елена молча поцеловала его.
– Спасибо! – с чувством произнесла она.
– Обращайся.
Она нехотя отпустила его руку, повернулась к Змею. Тот готовно наклонил левую шею, ожидая знака.
Вороны над головами нарезали круги. Елена переминалась, делая вид, что рассматривает сверкающие под солнцем золотые крыши города.
Ей не хотелось улетать, она всем своим видом показывала это. Спросила, только чтобы выиграть хотя бы ещё минуту:
– Что там у вас в Волхове творится? Слышала, на юге какая-то замятия. Соловей чего-то бузит.
– Я не вникаю, – небрежно ответил Бессмертный. – Этим всем Марья занимается. Мне как-то, знаешь, совсем не до этого.
– Ну да, – пробормотала Елена. – Что ж…
Она всё никак не решалась дать знак, она словно чего-то ждала. Бессмертный понял.
Он наклонился, взял её за голову обеими руками и поцеловал несколько раз – в губы, в щёки, в нос, в лоб. Она вжалась ему в грудь, обняв изо всех сил.
– Я не хочу улетать!
– Знаю. Но надо. Обещаю, мы увидимся, как только это станет возможным.
Елена наконец отстранилась, выкрикнула резко:
– Ройелеон!
Змей обхватил её, поднял на спину. Она взмахнула головой, откидывая волосы, старательно улыбнулась. Бессмертный улыбнулся в ответ.
– Аллонд! Нейст!
Змей взял разбег по площади, оттолкнулся короткими мощными лапами и стал набирать высоту в окружении эскорта воронов Балки. Бессмертный провожал его задумчивым взглядом, пока Змей не скрылся из виду.
Глава 4
Обед у царицы
Салтан умер как нельзя более некстати. Союзник из него был так себе, но всё-таки это был союзник и Западную Боргею он держал крепко. И за Лукоморье, и за восточные отроги Харбад можно было не переживать.
Теперь всё приходилось начинать сначала. После скромного прощания и короткого семейного совета было решено, что Ольга с Финистом останутся пока в Скальном Грае, а Гвидон повезёт хоронить отца в Салтанат. Марья не хуже них понимала, какие сложности могут возникнуть у князя при принятии наследства и трона отца, и, скрепя сердце, согласилась, чтобы он поехал за признанием к Барлоогам. Сейчас важнее было удержать Западную Боргею в надёжных союзных руках, чем меряться формальными правами. Лукоморье в любом случае останется в сфере влияния Волхова; на Восточную Боргею власть императора не распространялась вообще никак и никогда.
Князь отплыл в Салтанат на галерах, возвращённых Соловьём и доставленных в Скальный Грай Финистом вместе с командой и Бернардо Дамброзо. Шкипера Финист добросовестно, как и просил Соловей, передал Марье. Она внимательно выслушала о происшествии с «Прекрасной дамой», но, к удивлению Финиста, не придала этому особого значения. Или не подала виду, он не мог бы точно сказать.
В любом случае Дамброзо она приняла вежливо и учтиво, извинилась за Соловья и пригласила погостить в Волхове, пообещав возместить полную стоимость потерянного судна и товара. Дамброзо, то ли не ожидавший подобной щедрости, то ли не рискнувший возражать царице, согласился. Коломна поселил его в «Семи сапогах» и велел ждать, пока придут деньги и будет подбит баланс. Царские обещания и подарки – это одно, а казённый учёт, расход и приход – другое. Незапланированные расходы нарушают бюджет, а делать надо всё по порядку – стало быть, ждать. Дамброзо пришлось согласиться и с этим.
Марье на самом деле было просто-напросто не до него. Если бы она знала, чем обернётся эта проволочка, как она будет жалеть, что не послушалась Соловья и вовремя не допросила арданца Дамброзо, бросила бы сейчас все остальные дела и занималась бы только им. Но она решила, что Соловей нагнетает по своей старой ненависти к Ардану, а Финист не был достаточно убедителен, а Дамброзо, напротив, был убедителен, и весьма, и…
В общем, она решила, что дело несрочное. Спихнула его на Коломну и забыла, тем паче что именно в это время, помимо смерти Салтана и решения вопроса с Западной Боргеей, пришлось всерьёз и вплотную заниматься проблемой Ивана. На фоне этого всё остальное казалось несущественным.
Они едва ли не впервые поругались с Коломной. Когда тем мартовским вечером Кошкина ввалилась к ней в кабинет, а за ней двое дюжих гвардейцев осторожно внесли и уложили на кушетку исхудавшего, обросшего, искалеченного Чёрта, посланного к Ивану, она даже не сразу поняла, что произошло.
Срастив ему переломанные кости и отправив отдыхать, она обрушилась на Коломну. Вот он, его гениальный план! Полетел к чертям вместе с затоптанным Чёртом! И что теперь делать?
Связи с Иваном больше нет. Босоволк не в счёт, в план он посвящен не был. Что теперь там происходит, они не имеют никакого понятия, и всё потому, что Коломна уговорил её послать Чёрта. Как будто можно было надеяться, что Иван не сообразит, зачем к нему приставлен вернейший помощник дьяка, и не постарается избавиться от него при первой же возможности. И хорошо ещё, что в живых оставили, а могли и просто под лёд спустить и написать, что утоп, мол, при переправе.
Дьяк вяло возражал, что, может, и впрямь всё случайно. И конь нечаянно взбесился от тычка раскалённым вертелом, и Лёня случайно встал у него на пути, и послать с вестью и за помощью некого было. Марья выходила из себя, и Коломна замолкал. Он и сам понимал, что городит чушь и таких совпадений не бывает. Иван всё понял. А он облажался. И царица имеет право пихать ему в нос.
На связь по Окоёму Иван не выходил. После случившегося с Чёртом она бы и не удивилась. Её удивляло другое – то, как вёл себя Окоём. Он даже не мерцал, как если бы Иван не брал свою половину или не открывал её. Он вообще никак не реагировал и мёртво молчал, как если бы второй половины у Ивана не было вовсе. Значит, он от своего Окоёма избавился так же, как и от Чёрта. И это Марью ранило ещё сильнее.
Пришлось посылать Колобка. Круглый не возвращался почти три недели, заставив изрядно понервничать и Марью, и Коломну. До Барильи, конечно, далеко, но Колобок всё равно должен был управиться самое большее за неделю.
Когда круглый вернулся, стало понятно, почему он задержался. Оказывается, Ивана не было в Барилье. То есть он добрался до столицы Вестлана, но по приезде выяснилось, что император со своей семьёй и ближайшим окружением уже перебрался в летнюю резиденцию Клауден в шестидесяти милях к западу от Барильи. Пока Колобок узнал это, пока отыскал резиденцию, как раз и прошли две недели.
Ещё пару дней он пытался попасть в замок Клауден, расположенный на живописном острове на озере Илич. Но тут его поджидала новая неожиданность. Подступы к острову – и водные, и воздушные – оказались закрыты. Какая-то магическая преграда не давала Колобку проникнуть на остров и разузнать, что там происходит. Всё, что ему удалось разузнать, и то лишь подслушав разговоры на береговом причале, так это то, что царевич находится в замке с двумя-тремя вернейшими приближёнными, а остальное посольство с Босоволком во главе осталось в Барилье.
Это стало для Марьи новым ударом. Не то, что Иван окончательно вышел из-под контроля – с этим она за последние недели уже успела более или менее смириться, а то, что при Барлоогах нарисовался какой-то колдун, обеспечивающий им теперь магическое прикрытие. И колдун этот достаточно сильный и предусмотрительный, раз подумал о возможностях её нелегальной разведки. И если Ивана специально увезли на Илич, чтобы обеспечить секретность переговоров, значит, договариваются там не просто о сватовстве, хотя Колобок и подтверждал, что принцесса София тоже в Клаудене. Не о свадьбе там речь, понимала Марья. Не только о ней.
Коломна угрюмо молчал, без слов соглашаясь с царицей. На выработку нового плана ушло несколько дней. Марья ждала известий от Соловья. Как только пришла весть о взятии и разгроме Местана, Колобок был отправлен обратно в Барилью с новыми наказами Босоволку.
После этого он должен был зависнуть на Иличе и сообщать обо всём, что удастся узнать. Особенно Марью интересовала личность таинственного колдуна, устроившегося на службу к Барлоогам. Раньше императоры пренебрегали магами. С чего вдруг сейчас решили воспользоваться колдовством?
Колобок отбыл, и Марья с Коломной решили переходить к следующей части плана. На небольшой домашний обед был приглашён Блэквуд.
Лика взялась за низ живота, повернулась боком и недовольно осмотрела себя в зеркале.
– Заметно уже, да? Что ни надевай. Растолстела как корова, фу.
Маргарита зевнула. Было воскресенье, и Ферзь дал ей официальный выходной. Она валялась в сапогах на кровати Лики и смотрела, как царевна собирается, примеряя то одно платье, то другое. Её не устраивало никакое, и Дуняша уже вспотела бегать, то унося, то принося новые платья.
– Да чего ты паришься?! Бери любое, и пойдём. В кои-то веки Марья нас на обед пригласила, а мы ещё опоздаем. Из-за тебя.
– Тебе-то хорошо говорить, – возмутилась Лика. – Не тебе выводить эту красоту по всему дворцу. – Она демонстративно ткнула пальцами в раздавшийся живот.
– Да брось! – Маргарита небрежно махнула рукой. – Все всё уже знают, от кого скрывать-то хочешь?
– Одно дело – знать, другое – видеть, – пробормотала Лика, надевая очередное платье и крутясь перед зеркалом. – Нет, Дунь, это тоже не подходит. Принеси-ка мне то, серое… знаешь, с широкими рукавами…
– Так, всё! – Маргарита вскочила, поворошила в куче платьев, сваленных на край кровати, выбрала одно. – Надевай вот это, и пошли. Ещё пять минут проваландаемся, и Марья нас убьет.
Она протянула Лике светло-розовое непритязательное домашнее платье. Лика недовольно повертела его.
– Не знаю, Марго. Оно же не спрячет живот.
– Ничего уже не спрячет – ты на четвёртом месяце. Завязывай уже ныть и одевайся. Мы не на царский приём, а на домашний обед. Там только свои.
С помощью Дуняши всё-таки одели и обули Лику, прибрали волосы и немного накрасили.
– Просто не настолько, чтобы бояться, – констатировала Елена. – Или есть кто-то, кто нравится тебе больше, чем я.
Она посмотрела на Яну. Костя перепугался, но девочка спокойно выдержала насмешливый взгляд Елены.
– Ничего подобного, – с вызовом сказала она.
– Неужели?! – Елена хмыкнула, не скрываясь. – Что ж, рада за вас. Держитесь, ребята, не позволяйте никаким глупостям отвлечь вас от учёбы.
Она откровенно насмехалась над ними, и Яна возмущённо посмотрела на дядю. Костя был согласен с ней как никогда; пора было Бессмертному прекратить уже всё это.
– Позавтракали? – спросил он.
Ребята торопливо закивали, хотя у Яны ещё оставался на тарелке недоеденный бутерброд. Костя залпом допил кофе, поставил со стуком чашку.
– Возвращайтесь к себе. Через полчаса жду вас в анатомическом зале.
Ребята поднялись, с шумом отодвинув кресла, неловко попрощались с Еленой. Она мило улыбалась в ответ. Вышли из столовой вместе с Сашей.
– Повеселилась? – негромко спросил Бессмертный.
– А что такое? – Елена сделала невинное лицо. – Они у тебя тепличные? Руками не трогать?
– Не вздумай портить мне их раньше времени, – предупредил Бессмертный. – У меня на них большие планы. И я забрал их у родителей не для того, чтобы ты мне тут всё испортила.
– Какие планы? – живо заинтересовалась Елена.
– Тебя они не касаются, уж поверь мне, – насмешливо улыбнулся Бессмертный. – И вообще, тебе пора.
Елена посмотрела на часы.
– Да, – с сожалением вздохнула она. – Пора.
Спустились в атриум. Елена не отпускала руку Бессмертного; так, вдвоём, вышли на площадь.
Змей поднялся, расправил крылья, завертел головами, проверяя окрестность. С севера подлетала стая ворон; Елена непроизвольно вскинула голову, озадаченно нахмурилась.
– Это что?
– Это тебе вместо Саура. Разведка. Чтобы Сауза не расслаблялся и не думал, что он теперь главный.
Елена молча поцеловала его.
– Спасибо! – с чувством произнесла она.
– Обращайся.
Она нехотя отпустила его руку, повернулась к Змею. Тот готовно наклонил левую шею, ожидая знака.
Вороны над головами нарезали круги. Елена переминалась, делая вид, что рассматривает сверкающие под солнцем золотые крыши города.
Ей не хотелось улетать, она всем своим видом показывала это. Спросила, только чтобы выиграть хотя бы ещё минуту:
– Что там у вас в Волхове творится? Слышала, на юге какая-то замятия. Соловей чего-то бузит.
– Я не вникаю, – небрежно ответил Бессмертный. – Этим всем Марья занимается. Мне как-то, знаешь, совсем не до этого.
– Ну да, – пробормотала Елена. – Что ж…
Она всё никак не решалась дать знак, она словно чего-то ждала. Бессмертный понял.
Он наклонился, взял её за голову обеими руками и поцеловал несколько раз – в губы, в щёки, в нос, в лоб. Она вжалась ему в грудь, обняв изо всех сил.
– Я не хочу улетать!
– Знаю. Но надо. Обещаю, мы увидимся, как только это станет возможным.
Елена наконец отстранилась, выкрикнула резко:
– Ройелеон!
Змей обхватил её, поднял на спину. Она взмахнула головой, откидывая волосы, старательно улыбнулась. Бессмертный улыбнулся в ответ.
– Аллонд! Нейст!
Змей взял разбег по площади, оттолкнулся короткими мощными лапами и стал набирать высоту в окружении эскорта воронов Балки. Бессмертный провожал его задумчивым взглядом, пока Змей не скрылся из виду.
Глава 4
Обед у царицы
Салтан умер как нельзя более некстати. Союзник из него был так себе, но всё-таки это был союзник и Западную Боргею он держал крепко. И за Лукоморье, и за восточные отроги Харбад можно было не переживать.
Теперь всё приходилось начинать сначала. После скромного прощания и короткого семейного совета было решено, что Ольга с Финистом останутся пока в Скальном Грае, а Гвидон повезёт хоронить отца в Салтанат. Марья не хуже них понимала, какие сложности могут возникнуть у князя при принятии наследства и трона отца, и, скрепя сердце, согласилась, чтобы он поехал за признанием к Барлоогам. Сейчас важнее было удержать Западную Боргею в надёжных союзных руках, чем меряться формальными правами. Лукоморье в любом случае останется в сфере влияния Волхова; на Восточную Боргею власть императора не распространялась вообще никак и никогда.
Князь отплыл в Салтанат на галерах, возвращённых Соловьём и доставленных в Скальный Грай Финистом вместе с командой и Бернардо Дамброзо. Шкипера Финист добросовестно, как и просил Соловей, передал Марье. Она внимательно выслушала о происшествии с «Прекрасной дамой», но, к удивлению Финиста, не придала этому особого значения. Или не подала виду, он не мог бы точно сказать.
В любом случае Дамброзо она приняла вежливо и учтиво, извинилась за Соловья и пригласила погостить в Волхове, пообещав возместить полную стоимость потерянного судна и товара. Дамброзо, то ли не ожидавший подобной щедрости, то ли не рискнувший возражать царице, согласился. Коломна поселил его в «Семи сапогах» и велел ждать, пока придут деньги и будет подбит баланс. Царские обещания и подарки – это одно, а казённый учёт, расход и приход – другое. Незапланированные расходы нарушают бюджет, а делать надо всё по порядку – стало быть, ждать. Дамброзо пришлось согласиться и с этим.
Марье на самом деле было просто-напросто не до него. Если бы она знала, чем обернётся эта проволочка, как она будет жалеть, что не послушалась Соловья и вовремя не допросила арданца Дамброзо, бросила бы сейчас все остальные дела и занималась бы только им. Но она решила, что Соловей нагнетает по своей старой ненависти к Ардану, а Финист не был достаточно убедителен, а Дамброзо, напротив, был убедителен, и весьма, и…
В общем, она решила, что дело несрочное. Спихнула его на Коломну и забыла, тем паче что именно в это время, помимо смерти Салтана и решения вопроса с Западной Боргеей, пришлось всерьёз и вплотную заниматься проблемой Ивана. На фоне этого всё остальное казалось несущественным.
Они едва ли не впервые поругались с Коломной. Когда тем мартовским вечером Кошкина ввалилась к ней в кабинет, а за ней двое дюжих гвардейцев осторожно внесли и уложили на кушетку исхудавшего, обросшего, искалеченного Чёрта, посланного к Ивану, она даже не сразу поняла, что произошло.
Срастив ему переломанные кости и отправив отдыхать, она обрушилась на Коломну. Вот он, его гениальный план! Полетел к чертям вместе с затоптанным Чёртом! И что теперь делать?
Связи с Иваном больше нет. Босоволк не в счёт, в план он посвящен не был. Что теперь там происходит, они не имеют никакого понятия, и всё потому, что Коломна уговорил её послать Чёрта. Как будто можно было надеяться, что Иван не сообразит, зачем к нему приставлен вернейший помощник дьяка, и не постарается избавиться от него при первой же возможности. И хорошо ещё, что в живых оставили, а могли и просто под лёд спустить и написать, что утоп, мол, при переправе.
Дьяк вяло возражал, что, может, и впрямь всё случайно. И конь нечаянно взбесился от тычка раскалённым вертелом, и Лёня случайно встал у него на пути, и послать с вестью и за помощью некого было. Марья выходила из себя, и Коломна замолкал. Он и сам понимал, что городит чушь и таких совпадений не бывает. Иван всё понял. А он облажался. И царица имеет право пихать ему в нос.
На связь по Окоёму Иван не выходил. После случившегося с Чёртом она бы и не удивилась. Её удивляло другое – то, как вёл себя Окоём. Он даже не мерцал, как если бы Иван не брал свою половину или не открывал её. Он вообще никак не реагировал и мёртво молчал, как если бы второй половины у Ивана не было вовсе. Значит, он от своего Окоёма избавился так же, как и от Чёрта. И это Марью ранило ещё сильнее.
Пришлось посылать Колобка. Круглый не возвращался почти три недели, заставив изрядно понервничать и Марью, и Коломну. До Барильи, конечно, далеко, но Колобок всё равно должен был управиться самое большее за неделю.
Когда круглый вернулся, стало понятно, почему он задержался. Оказывается, Ивана не было в Барилье. То есть он добрался до столицы Вестлана, но по приезде выяснилось, что император со своей семьёй и ближайшим окружением уже перебрался в летнюю резиденцию Клауден в шестидесяти милях к западу от Барильи. Пока Колобок узнал это, пока отыскал резиденцию, как раз и прошли две недели.
Ещё пару дней он пытался попасть в замок Клауден, расположенный на живописном острове на озере Илич. Но тут его поджидала новая неожиданность. Подступы к острову – и водные, и воздушные – оказались закрыты. Какая-то магическая преграда не давала Колобку проникнуть на остров и разузнать, что там происходит. Всё, что ему удалось разузнать, и то лишь подслушав разговоры на береговом причале, так это то, что царевич находится в замке с двумя-тремя вернейшими приближёнными, а остальное посольство с Босоволком во главе осталось в Барилье.
Это стало для Марьи новым ударом. Не то, что Иван окончательно вышел из-под контроля – с этим она за последние недели уже успела более или менее смириться, а то, что при Барлоогах нарисовался какой-то колдун, обеспечивающий им теперь магическое прикрытие. И колдун этот достаточно сильный и предусмотрительный, раз подумал о возможностях её нелегальной разведки. И если Ивана специально увезли на Илич, чтобы обеспечить секретность переговоров, значит, договариваются там не просто о сватовстве, хотя Колобок и подтверждал, что принцесса София тоже в Клаудене. Не о свадьбе там речь, понимала Марья. Не только о ней.
Коломна угрюмо молчал, без слов соглашаясь с царицей. На выработку нового плана ушло несколько дней. Марья ждала известий от Соловья. Как только пришла весть о взятии и разгроме Местана, Колобок был отправлен обратно в Барилью с новыми наказами Босоволку.
После этого он должен был зависнуть на Иличе и сообщать обо всём, что удастся узнать. Особенно Марью интересовала личность таинственного колдуна, устроившегося на службу к Барлоогам. Раньше императоры пренебрегали магами. С чего вдруг сейчас решили воспользоваться колдовством?
Колобок отбыл, и Марья с Коломной решили переходить к следующей части плана. На небольшой домашний обед был приглашён Блэквуд.
Лика взялась за низ живота, повернулась боком и недовольно осмотрела себя в зеркале.
– Заметно уже, да? Что ни надевай. Растолстела как корова, фу.
Маргарита зевнула. Было воскресенье, и Ферзь дал ей официальный выходной. Она валялась в сапогах на кровати Лики и смотрела, как царевна собирается, примеряя то одно платье, то другое. Её не устраивало никакое, и Дуняша уже вспотела бегать, то унося, то принося новые платья.
– Да чего ты паришься?! Бери любое, и пойдём. В кои-то веки Марья нас на обед пригласила, а мы ещё опоздаем. Из-за тебя.
– Тебе-то хорошо говорить, – возмутилась Лика. – Не тебе выводить эту красоту по всему дворцу. – Она демонстративно ткнула пальцами в раздавшийся живот.
– Да брось! – Маргарита небрежно махнула рукой. – Все всё уже знают, от кого скрывать-то хочешь?
– Одно дело – знать, другое – видеть, – пробормотала Лика, надевая очередное платье и крутясь перед зеркалом. – Нет, Дунь, это тоже не подходит. Принеси-ка мне то, серое… знаешь, с широкими рукавами…
– Так, всё! – Маргарита вскочила, поворошила в куче платьев, сваленных на край кровати, выбрала одно. – Надевай вот это, и пошли. Ещё пять минут проваландаемся, и Марья нас убьет.
Она протянула Лике светло-розовое непритязательное домашнее платье. Лика недовольно повертела его.
– Не знаю, Марго. Оно же не спрячет живот.
– Ничего уже не спрячет – ты на четвёртом месяце. Завязывай уже ныть и одевайся. Мы не на царский приём, а на домашний обед. Там только свои.
С помощью Дуняши всё-таки одели и обули Лику, прибрали волосы и немного накрасили.