Школа Бессмертного
Часть 77 из 184 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Эй, эй, – засмеялся Соловей, схватывая её за руки и уворачиваясь от поцелуя. – Я тебе что сказал? Там ещё, в Порхове?
– Да ты же ведь не серьёзно? – шептала она, наклоняясь и кусая его за мочку уха.
Он завёл ей запястья за спину и рывком дёрнул Сойку за волосы. Она вскрикнула от боли.
– Угомонись! – сказал он. – Всё вполне серьёзно.
– Отпусти! – Она пыталась вырваться, но он держал крепко. На глазах у неё выступили слёзы. – Соловей, ну хватит! – взмолилась она. – Ну отпусти, блин!
– Будешь себя хорошо вести?
– Буду, буду. Отпусти уже. Больно, чёрт!
Соловей отпустил. Она пихнула его в грудь, вскочила, толкнув столик. Кружки и бутылки с ромом тревожно задребезжали.
– Так ты это серьёзно? – закричала она вне себя. – Я тебе не нужна больше?!
– А я тебе что говорю! – огрызнулся он. – Всю дорогу талдычу…
– Да я думала, ты при людях не хочешь. – Сойка и впрямь чуть не плакала. – Там для Марьи вид делаешь, в дороге народу полно. Потом Скаль-Грайские, этот зануда… Но сейчас-то чего? Ты меня совсем-совсем больше не хочешь?
– Нет, – безжалостно сказал Соловей.
– Почему?! – взвыла Сойка, зарыдав.
– Драть меня в четыре дырки! – поморщился Соловей, швыряя ей платок. – Утрись.
Она смахнула его на пол. Слёзы текли у неё из подведённых глаз, смывая чёрную тушь. Она вытирала их рукавами, оставляя разводы.
– Вот так, значит, да? Просто вышвырнул меня, как этот платок?
– Ты с самого начала знала, кто я. Я сразу сказал. Ты и так продержалась дольше всех.
– Что я тебе сделала? Я сражалась за тебя, я чуть не погибла. Знаешь, сколько раз семиградцы хотели меня изнасиловать?! Если бы не этот…
– И поэтому я спас тебя от петли. Выбил помилование. Так что мы квиты.
– А что между нами было – не считается?
– Я тебе сказал: что было – закончено. Всё, закрыли книжку. Хочешь оставаться при мне – не лезь сосаться. Иначе вышвырну за борт, Богом клянусь!
– Соловей!
– Нет!
Она вдруг утихла. Вытерла глаза, шмыгнула напоследок носом, села напротив, придвинув табуретку.
– Это всё из-за Марьи? – почти спокойно спросила она.
Соловей опять поморщился.
– Ну конечно же, из-за Марьи, дура ты стоеросовая! Как, по-твоему, я тебе помилование выхлопотал?!
– Ублажив царицу?
Соловей перегнулся через стол и влепил Сойке хлёсткую пощёчину. У неё мотнулась голова. Она вскрикнула и тут же сцепила зубы, держась рукой за покрасневшую щёку.
– Ещё раз заговоришь о ней в таком тоне, выбью зубы, – пообещал он.
Сойка молчала, ненавистно глядя на Соловья.
– Зачем ты меня вообще вытащил? – прошипела она.
– Хочешь вернуться? Ещё не поздно. – Соловей подождал, насмешливо глядя на коротковолосую рыжую бестию, до сих пор, кажется, не смирившуюся и ничего не понявшую. – Пойми, дура, я же о тебе забочусь. Я вытащил тебя из петли, снова взял в море – чего тебе ещё надо?
– Тебя! – выкрикнула Сойка.
– Забудь! – твёрдо сказал Соловей. – Ты мне нужна не постель греть, а вернуть остров. Согласна – мы с тобой ещё поработаем, нет – прыгай за борт и греби обратно. Не дожидайся, пока я тебя пристрелю за предательство.
– Значит, всё? Вот так вот, да?
– Да.
– А может, попробуем ещё разок, а? – она наклонилась, медленно развязывая шнурки на рубашке. – Ещё разок, а? Никто же не узнает.
Соловей вытащил пистолет Макарова, наставил на Сойку.
– Я вижу, слов ты не понимаешь.
Она замерла.
– Проваливай! – он помахал стволом в сторону двери. – И чтоб до утра я тебя больше не видел.
Она вскочила, отпихнув табуретку, вышла, хлопнув дверью. Ей хотелось вопить от обиды и ярости, хотелось рыдать, катаясь по полу, рвать и кусать. Но с Соловьем это было бесполезно. Он только ухмыльнётся, пожав плечами, отпихнёт её ногой и пройдёт дальше, забыв через пару секунд.
Когда он так поступил со своей прошлой шалавой, она веселилась и радостно смеялась, глядя на отчаяние девчонки, цеплявшейся за сапог Соловья и умолявшей не бросать её в Карагёзе. Она смеялась и радовалась, потому что он бросал малолетнюю портовую потаскуху ради неё, Сойки. И вот теперь она сама в роли той самой брошенной девки и разве что только за сапоги не цепляется.
Она брела по тёмному трюму, почти ничего не видя полуослепшими от слёз глазами. Толкнула дверь наугад.
В каюте тут же зажглась свеча на столике. Она моргала, пытаясь разглядеть, что здесь и кто, и узнала быстрее по голосу, чем по виду.
– Чего тебе? – сухо спросил Финист, спуская ноги с койки. Он был в одной рубашке и штанах и явно уже собирался спать.
Надо было хлопнуть дверью и идти искать свою каюту. Но она не смогла. Она сама не поняла, как оказалась напротив Скаль-Грайского с опущенной в стол головой и, запустив пальцы в волосы, горестно простонала:
– Он меня бросил!
– Соловей? – уточнил Финист, зажигая взмахом ещё пару свечей.
Она кивнула не глядя, всхлипнула.
Откуда-то на столе появились бутылка и пара стаканов. Хлопнула пробка. Финист разлил вино, протянул ей стакан. Она выпила, стуча зубами о край, икнула. Он налил ещё.
– Думала, он тебя любил?
Сойка подняла глаза. Скаль-Грайский смотрел насмешливо, с прищуром.
Она разозлилась.
– Ничего я не думала. Я знала, что он кобель, просто…
– Просто решила, что его сучка – ты, – Финист хмыкнул, скрестил на груди руки. – А оказалась другая.
Она помолчала, угрюмо глядя в стакан.
– Так это правда? – она вскинула глаза. – Марья ему хвост накрутила?
– Насколько мне известно, – кивнул Финист.
Сойка хлебнула вино.
– Сволочь! – процедила она зло.
– Кто именно?
– Оба. И он, и эта царская течная…
– Так, давай не выражаться, – попросил Финист. – Она моя кума, так что следи за языком.
– И ты туда же! – горько пробормотала Сойка, отпивая ещё. – Конечно, куда мне до неё. Царица, блин, в шелках вся да в алмазах. Не то что я – нищая вонючая аловчанка. Правда, Марья вырезала там всех наших?
– Не всех, – качнул головой Финист. – Но кое-кого да, повесили. А ты чего ожидала? Тебе-то ещё повезло. Иван бы тебя не помиловал.
– Да пошли они все! – она мотнула головой, помолчала, заметила вдруг: – А ты чего не пьёшь?
Скаль-Грайский пожал плечами.
– Не хочется.
– Налил же.
– За компанию. Но в походах я не пью.
– Да ладно, чего ты! Уж точно не сегодня в бой и не завтра.
Он промолчал. Сойка допила стакан, всмотрелась в задумчивое лицо.
– Почему ты меня защищал? – неожиданно спросила она. – Там, во мшарах. И на Гребне тоже.