Школа Бессмертного
Часть 59 из 184 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Клишас понимающе кивнул.
– Разрешите идти?
– Ступай. – Никита спохватился: – Да, и завтра с утра пару сотен мне на шатёр выдели. Отправитесь после церемонии.
Распорядившись и отпустив Клишаса, Никита посидел пару минут с закрытыми глазами. Не нравилась ему эта завтрашняя церемония. Ничего хорошего он от неё не ждал, но и отговорить Елену не мог. Она упёрлась и не поддавалась ни на какие доводы. Она хотела получить Светоч – символ власти каганов. Получить принародно, от самого верховного святителя Саузы. Только тогда каганат окончательно признает её власть.
Проблема была в том, что Сауза не говорил ни да, ни нет. Верховный святитель объявил, что молится о знамении и, только когда получит его, тогда и примет решение. Елена терпела два месяца, пока не назначила церемонию сама, заявив, что раз Сауза не может принять решение, она это сделает за него и пусть он считает это знамением. Сауза покорился.
Никита не был уверен, что церемония пройдёт так же гладко. «Они обязательно что-нибудь выкинут, – мрачно думал он, – они так и не смирились с возвращением Елены». Для них она до сих пор предательница и отщепенка, сбежавшая из родного дома с колдуном и вернувшаяся как завоевательница. Свергнувшая законного правителя, своего родного брата.
Никита не мог обманывать себя в том, что не понимает их. У них своя правда, свои традиции, и никому не нравится, когда так бесцеремонно ломают через колено. Но и у него особого выбора нет. Явившись сюда с Еленой в качестве первого советника и главы правительства, он обязан служить ей и способствовать укреплению её власти. И в конце концов, освящение огнём – это действительно необходимая церемония.
Вот только очень уж не вовремя Елена её затеяла. Надо было или сразу же, в первый же день, пока народ ещё не отошёл от шока её появления верхом на Змее, или отложить на потом, когда они окончательно здесь закрепятся и люди привыкнут к ним и поймут, что всё не так уж и страшно.
Никита вздохнул, помотал головой. Ничего уже не исправишь. Церемония освящения назначена на завтра, и надо лишь постараться, чтобы она прошла гладко.
Ему доложили, что пришёл Исай.
– Пусти! – коротко приказал он.
Исай вошёл, быстро поклонился. Он сменил рабочий пропылённый халат на выходной плащ, но всё равно выглядел немного неуместно в этой роскоши ковров, шелков и золотых светильников.
– Проходи, Исай. Ну, что ты там насчитал?
Мастер протянул ему свиток. Никита развернул, вчитался, хмурясь и подсчитывая про себя.
– Пятьсот человек в каменоломни, – бормотал он. – Пара сотен на кладку… так, резчики… сорок телег железа… так, мрамор… стекло… итого… итого… – Он присвистнул. – Семнадцать шестьсот золотом! Грёбаный Экибастуз! Исай, ты из этого золота сам дворец собираешься, что ли, делать?
– Никак иначе, советник! – Исай виновато развёл руками. – Я же показывал вам образец. И госпожа смотрела. И вы утвердили.
– Да, но ты сказал, что в десять тысяч уложишься.
– Да я же при тех ценах ещё считал! Сейчас-то всё подняли, советник. И каменщики, и резчики, и укладчики. И литейщики из Красного Стана задрали. Я уж молчу про дорогие породы. Из Карадага нет вестей.
– Нет пока, – мрачно ответил Никита.
– Ну вот. Держат. А ближе, чем из Карадага, везти мрамор неоткуда.
Никита промолчал. Он понимал, к чему подводит Исай, и знал, что решение принимать придётся. Но как-то не так он себе представлял государственное строительство. Не думал, что начинать придётся с этого.
– Ладно, – решился он. – Посылай в Ладонику. Если партия ещё не раскуплена, бери. Сколько за всех?
– Две тысячи талонов.
Никита быстро пересчитал курс на золотой рубль Бессмертного.
– Пятьдесят рублей? За две сотни? – не поверил он.
Исай кивнул. Никита вспомнил боргейского жеребца на волховском Торгу.
– Дешевле, чем лошади, – хмуро пробормотал он, открывая сундук. – Держи.
Исай поймал туго набитый кошель.
– Велю проследить, чтоб не было брака, – заверил он. – Слабых, покалеченных отсеем сразу. Нам тут на стройке только крепкие нужны. И это… – Исай замялся. – Чего?
– Договариваться о следующей партии?
Никита вздохнул, поморщился.
– Договаривайся, что же делать.
Исай поклонился, вышел.
Весь вечер Никита пребывал в дурном настроении. Он не пошёл на ужин к Елене, не хотел раздражаться ещё больше. А она ведь непременно его выбесит.
Он съел в одиночестве тушёного сайгака с лепёшками и острым сыром и велел нагреть воды. Пришла Майя.
– Ты чего? – удивился он.
– Госпожа велела позаботиться о вас, – почтительно ответила служанка. – У вас был тяжёлый день, вам нужно отдохнуть перед завтрашней церемонией.
Никита скривился. Ведь поняла же Елена, что он не хочет видеть её, и всё равно достаёт. Ну пусть уж лучше Майя, чем Саур.
– Ладно, – он махнул рукой. – Устрой тут всё, а я пока… чаю попью, что ли.
Через полчаса его позвали. Сверкающая медная ванна стояла прямо на пушистом ковре. Горели светильники, пахло ароматическими маслами. На столике стояла ваза с фруктами и виноградом, бокал и кувшин. На широкой кровати лежали полотенца и сложенные шёлковые простыни.
С Майей были ещё две служанки. Они держали кувшины с горячей водой, готовясь подливать в остывающую ванну.
– Э-э… – растерялся Никита. Как-то он не был готов раздеваться на глазах трёх девушек, пусть даже рабынь. Не привык он ещё относиться к ним как к собакам или лошадям, да и не собирался привыкать.
– Можете идти, – успел сказать он, прежде чем Майя опустилась перед ним на колени.
– Ты чего? – Никита отпрянул от неожиданности.
– Госпожа велела позаботиться о вас, – терпеливо повторила Майя. – Вам ничего не нужно делать, мы всё сделаем сами.
– Так… – Никита успел шагнуть назад, не давая Майе взять себя за ногу. – Быстро встали и вышли отсюда.
– Но госпожа…
– Я сам разберусь с вашей госпожой. Скажите ей, что сделали всё, как велела, и я остался доволен. Брысь. Ну?!
Он повелительно посмотрел. Служанки нехотя поставили кувшины на пол и вышли, поклонившись.
Майя не шевельнулась.
– А тебе чего? Отдельное приглашение?
Майя подняла глаза.
– Позвольте мне остаться, – тихо попросила она.
– Зачем? – опять растерялся Никита.
– Госпожа узнает, что мы ничего не сделали. И будет сердиться.
– Да и чёрт с ней, пускай сердится. Не убудет с неё.
– Она нас накажет.
Это было что-то новенькое. Елена, конечно, та ещё стерва, но что-то он пока не слышал ни о каких наказаниях.
– Накажет? Как?
– Оставит без еды.
– Вот тварь! – выругался Никита. – Пойду-ка поговорю с ней.
Он развернулся, но не успел даже шагнуть. Майя схватила его за край рубахи.
– Не надо, – она умоляюще смотрела на него. – Не надо, пожалуйста. Она разозлится, будет только хуже. Лучше позвольте мне…
Майя обхватила его за ногу. Никита зажмурился.
– Неужели я вам так противна? – прошептала она. – Почему вы прогоняете меня?
– Чёрт! – с отвращением к самому себе пробормотал Никита. – Ну ладно, ладно. Делай, чего надо.
Майя сняла с него туфли, ремень. Размотала шёлковые платки на шее, запястьях и лодыжках, которые наматывали, как бинты, для защиты от всепроникающего песка. Стянула через голову рубашку, расшнуровала штаны. Никита опять зажмурился.
«Твою мать! – думал он, пока Майя стягивала с него штаны. – Ну ты, Савостьянов, и охренел! Не рановато ли в султана превратился?!»
Майя выпрямилась, взяла его за руку, подвела к ванне.
– Садитесь, господин.
Никита забрался в воду, жалея, что нет пены. Майя тут же накинула на ванну жёлтое шёлковое покрывало, натянув края ему до талии.
– Вина?
Никита кивнул. Почему бы и нет? Что-то он слишком напряжён, может, хоть вино поможет.
Майя налила бокал, поднесла. Потом смочила ему волосы тёплой водой и стала растирать ароматическим маслом.
Никита закрыл глаза, уплывая в зыбкое марево. Так хорошо он себя не чувствовал давно. Майя массировала медленно и умело, подливая струйки тёплого масла, и он лениво думал, что последней женщиной, которая мыла ему голову, была мама в далёком-далёком детстве.