Шёпот звёзд
Часть 6 из 34 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Только тогда Элиз подняла глаза, посмотрела на меня и тихо спросила:
— Маркус? Это, правда, ты?
— Это я! — ответил я на языке Амарана, а затем подошёл к ней ближе и крепко обнял.
Элиз расплакалась, сжимая мои плечи.
— Четыре года тебя не было, — её слезы ручьями стекали по щекам.
Год на Амаране был больше стандартного всего на два дня.
— Но прошло всего два, — удивился я.
— Корабль оснащён квантовым двигателем седьмого класса, который позволяет двигаться быстрее скорости света. Когда он работает, время на борту идёт медленнее, чем снаружи, — объяснил Гемилион. — Поэтому для девочки прошло четыре объективных года, а для тебя, Маркус, всего два — по корабельному времени.
Доктор рассудил, раз мы с Элиз знакомы, мне следует помочь ей освоиться, и я охотно согласился. Гемилион определил её и ещё одну девочку в каюту номер семнадцать. Я проводил их, выдал новую одежду и сопроводил в душ, но не смел заходить в комнату для девочек.
Элиз всё время плакала и ничего не говорила, видимо, у неё не было сил задавать вопросы. Я помог ей пережить взлёт, чтобы она не пугалась. Но она всё рыдала так, что её слёзы плавали маленькими шарами в невесомости.
К ужину Элиз успокоилась, и я познакомил её с Валекианом. Она была так расстроена, что не могла есть.
— Элиз, что случилось? Почему ты согласилась пойти с доктором? — тихонько спросил я за ужином.
— Он сказал, что тут нас никто не убьёт, что у каждого будет своя кровать…
— Раньше всё было хорошо. Где же твои родители? — я удивленно смотрел на неё.
— Их больше нет, — она снова расплакалась. — Через год после твоего исчезновения началась война с пиратством.
— А Эдвор жив? — я протянул ей платок, чтобы она вытерла слёзы.
— Да. Я помню, когда пришла к нему после возвращения «Анн-Мей», чтобы повидать тебя, он будто состарился за это плавание лет на десять и уже с утра был пьян. С трудом мне удалось узнать у него, что ты исчез в каком-то порту, и тебя искали две недели. Эдвор заставил каждого человека искать тебя, они прошли остров вдоль и поперёк несколько раз, но ни единого следа не нашли. И теперь я понимаю, почему. Думаю, ты был ему очень дорог. Он сказал, что не теряет надежды тебя найти. Когда начался разгром, Эдвор был в плавании, поэтому, наверное, ещё жив, — рассказывала Элиз сквозь слёзы.
— Я не знаю, стоит ли жалеть, что я ушёл от него. В плавании мне приходилось делать страшные вещи, — я опустил глаза.
— Через полтора года после моей последней встречи с Эдвором, к нашим островам пришли большие военные галеоны и куча солдат. Они разгромили все пиратские поселения. Мои родители отбивались, как могли, дав мне возможность сбежать в лес. Там мы и прятались с другими выжившими, уже не знаю, сколько времени, пока нас не нашёл доктор.
— Если всё закончилось, то почему вы так долго прятались?
— Эти солдаты не успокоятся, пока не убьют последнего пирата. Как я понимаю, такой у них приказ. Они иногда прочёсывают лес в поиске выживших. Мы сначала приняли доктора за врага и чуть не убили. Он успел объясниться, и мы решили, что безопаснее всего пойти на его корабль. Но мы не ожидали, что его судно настолько диковинное и летает выше облаков.
— Я уверен, что пиратство победит, — сказал я, взяв Элиз за руку.
— Мы уже этого не узнаем, — включился в разговор Валекиан.
— И то верно, — я тяжело вздохнул.
После ужина Элиз успокоилась, и я рассказал ей всё, что успел узнать за время пребывания на корабле. Не стал только пока пугать экспериментами доктора и заставлять учить общий язык. Теперь, когда она тут, я точно должен найти способ сбежать!
Во время обходов корабля вместе с Лукасом мы снова думали, как безопасно снять ошейник. Было решено, что с помощью украденной отвёртки можно посмотреть, какие там провода, и попытаться отключить взрыватель. Сделать это нужно было в комнате с инвентарём, подальше от чужих глаз.
Сразу после завтрака мы отправились в инвентарную, а вот Элиз и всех новоприбывших забрал доктор. Как же я надеялся, что он ничего с ней не сделает!
Нам несказанно повезло, что доктор не разместил камеры по всему кораблю. Система видеонаблюдения была подключена только в рубке и каюте самого Гемилиона.
Лукас сначала пытался открутить болт на моём ошейнике, но ничего не получилось, болт слишком туго сидел. Тогда мы поменялись. На его ошейнике я с лёгкостью открутил четыре болта и открыл небольшое отверстие с проводами.
— Что ты видишь? — нервно спросил Лукас.
— Тут всего два провода: красный и зелёный.
— Это значит, — спешно пояснил он, — что один отвечает за питание, а другой за детонатор. Если перерезать провод питания, то детонатор не сработает.
— Откуда ты это знаешь?
— Мой отец обезвреживал бомбы. Но и подорвался на одной из них…
Пот стекал по лицу Лукаса ручьём.
— И какой провод надо перерезать?
— Красный! — мгновенно ответил он.
— Ты уверен? А что, если это неправильный?
— Тогда мы оба умрём! — сдавленно крикнул Лукас.
— Я не хочу умирать! — возразил я, думая уже оставить эту идею.
— Никто не хочет умирать, но и жить так я тоже не хочу. Предлагаю рискнуть!
— Надеюсь, ты прав, и красный провод верный, — говорил я, кусая губы.
— Уверен, всегда нужно резать красный, я уже это не раз делал! Не будь ребёнком! — прикрикнул на меня Лукас.
— Хорошо, хорошо, я сделаю!
— Так, давай на счёт «три»! — Лукас протянул мне кусачки для проводов.
Мы медленно считали вместе. «Раз», — и я взял кусачки из его руки. «Два», — и я захватил кусачками красный провод. «Три», — и щелчок. Провод перерезан.
Огонёк на ошейнике стал мигать всё быстрее, и запищал детонатор. Лукас оцепенел в ужасе, а я резко отбежал от него на пару шагов. Через секунду раздался взрыв. Меня отбросило к стене, было очень горячо, я упал на пол, ощутил дикую боль и потерял сознание. Комнату охватил огонь, отчего включилась сирена, от звука которой я и пришёл в себя.
Тело моего товарища разметало по всей комнате. Моя одежда сгорела, я был весь чёрный, в саже, на мне остались кусочки обгоревшего тела Лукаса. Но огонь не мог ранить моей кожи. В голове отдавался звон после удара, и я понимал, что необходимо выйти из комнаты, иначе я умру, если не от огня, так от угарного газа точно! Перед глазами всё расплывалось. Кругом — пламя и дым. Я кое-как доковылял до двери. Её заело. Кнопка открытия не срабатывала, я стал стучать в дверь и звать на помощь, но никто не откликался. Сирена заглушала мой голос. Тогда в дыму я разглядел у двери короб, отвечающий за питание. Еле-еле я смог открыть его, но провода в моих глазах сливались в один комок. Я сообразил, что нужны кусачки, прошёл пару шагов в огне, стараясь не дышать, и вот нашёл одни с расплавленной ручкой. Я взял их, — как же горячо, словно кожу на руках разъедает! Но выбора не было. Я вернулся к двери.
Сирена замолкла, и за дверью были слышны голоса доктора и детей. Они пытались освободить меня. Я молча стал высматривать нужный провод, мы с Лукасом уже находили его, когда вламывались в лабораторию. Всё расплывалось перед глазами, но я не сдавался, и через пару минут смог отличить нужный провод. К тому моменту, как я его перерезал, ручка кусачек застыла в моей коже. И, наконец-то дверь открылась!
Из комнаты, наполненной огнём, я вышел почти невредимый. На мне остался один ошейник, который расплавился от огня и прикипел к коже. Я держался за голову, которая жутко болела. Доктор ошарашенно смотрел на меня, как только я показался из-за двери.
— Маркус! Что случилось? — вскричал он.
— Лукас… хотел снять ошейник… — пробормотал я, пытаясь отдышаться на нормальном воздухе, и почти свалился с ног, но доктор вовремя подхватил меня.
Гемилион велел детям потушить огонь, снял с себя белый пиджак и накинул его мне на плечи. Потом он медленно проводил меня в душевую, где помог отмыться от гари и обгорелой плоти друга. Сам я был не в состоянии даже нормально стоять. Гемилион одел меня в новые штаны, также не спеша отвёл в каюту, уложил в постель и накрыл одеялом. «А с рукой мы завтра разберёмся», — сказал он, рассматривая приплавленные к моей ладони кусачки. Мне было очень плохо, и я сразу же отключился.
Утром следующего дня звонок на завтрак меня не разбудил, я проснулся после обеда. Состояние было вялое, жутко болела голова. Валекиан сидел рядом.
— А я уж думал ты не проснёшься! — тревожно сказал он.
— Почему же так плохо? — пробормотал я, держась руками за голову.
— Может, потому что ты выжил после взрыва. Скажи мне, как? На тебе ни единого ожога!
— Не знаю, — я ничего не соображал, очень мешались кусачки, которые уже стали частью моей правой руки.
— Доктор велел отвести тебя к нему, как проснёшься. Ты готов?
— Да, — я тяжело вздохнул.
Путь по коридору был мучителен, я только и повторял про себя: «Когда же это всё закончится?». Мы шли медленно, меня шатало от бессилия. Друг придерживал меня за плечи. Он постучался в дверь лаборатории, и Гемилион встретил нас. Доктор велел Валекиану возвращаться в каюту и помог мне дойти до кушетки.
Казалось, вся моя спина — это один большой синяк, и я аккуратно присел. Гемилион придвинул стул и сел рядом со мной.
— Ты помнишь, что вчера произошло? — спросил старик, пристально глядя на меня.
— Отчасти, — я снова взялся за голову.
— Почему Лукас хотел снять ошейник?
— Он был самым старшим из нас, поэтому боялся, что скоро пропадёт, — честно ответил я.
— Ты знаешь, что именно, он сделал?
— Нет, он велел отойти, а я собирался выходить из комнаты, когда всё случилось, — я ещё крепче схватился за голову и говорил, изнывая от боли.
— У тебя может быть сотрясение мозга, мне нужно посмотреть. Ложись на кушетку.
Доктор присоединил к моей голове четыре провода, и минут десять что-то анализировал на приборах.
— Да, всё, как я и думал. Несколько дней покоя, и это пройдёт. Пока поставлю тебе обезболивающий укол, — он снял провода с моей головы.
— Нет! — громко возразил я, насколько было сил. — Не надо никаких уколов!
— Маркус, иначе твоя голова будет болеть ещё долго. И только под действием обезболивающего я смогу снять расплавленный ошейник и кусачки.
— Я вам не верю!
— Что случилось? Я никогда не обращался с тобой плохо, — недоумевал старик.