Щепотка магии

Именно в этот момент Бетти почувствовала первый укол тревоги. Кто этот узник, которого навещала бабушка, и почему он здесь оказался? Согласится ли он с ними поговорить – или они тщетно хватаются за соломинку?

Флисс стиснула ее руку еще крепче. Сестра вызывала у арестантов интерес. Они выглядели слишком запуганными, чтобы что-то сказать или сделать в присутствии надзирателей, но то, как иные узники смотрели на Флисс – словно собаки на мясо, – заставило Бетти порадоваться, что их разделяют прутья. Сестра опустила глаза, и Бетти поняла, что она тоже этому рада.

Один из арестантов, отличавшийся от прочих, привлек внимание Бетти. Он был темнокожий – на Вороньем Камне это было в диковинку. У всех, кого знали девочки, была бледная кожа, сереющая с годами. Узник казался ровесником Флисс; его черные курчавые волосы были коротко острижены. Но выделялся он не только внешностью.

В его живых глазах не было смирения и покорства, как у прочих заключенных, в них светилось что-то иное. В отличие от других, он смотрел на Бетти и Флисс не тем хищным взглядом, которым волк смотрит на добычу, а с нескрываемым любопытством. Еще до того, как Бетти прочитала номер, вышитый на его робе, она поняла, что это тот, кого они ищут, – и вдруг почувствовала, что они совершили большую ошибку. Это же почти мальчишка! Откуда ему знать о древнем проклятии? Может, у бабушки были другие причины его навещать, но Бетти даже представить не могла, какие. Что ж, раз она здесь, почему бы и не выяснить?

– Это он, – прошептала Бетти, слегка подталкивая сестру локтем. – Номер пять-один-три.

Она осторожно высвободила руку из руки Флисс и двинулась к узнику. Сестра следовала за ней по пятам, склонив голову. Флисс, которая избегает чужих взглядов, – это было что-то новенькое, и в обычный день Бетти не упустила бы случая ее подколоть. Но сегодня день был необычный.

Юноша выпрямился, когда сестры уселись на жесткой скамье напротив него. Он и так проявлял к ним интерес – а теперь весь обратился во внимание.

Бетти прокашлялась. Не то чтобы ей нужно было прочистить горло – просто она не могла придумать, что сказать, и было непохоже, что Флисс перехватит инициативу. Она подождала, надеясь, что парень, удивленный их появлением, заговорит сам, но тот продолжал молча на них смотреть. Бетти вдруг осознала, что сосед по скамье касается ее локтем, и наклонилась поближе к прутьям. Тут было так мало места, так мало возможностей для беседы с глазу на глаз!

– Ты, наверное, хочешь знать, кто мы такие, – неловко начала она.

Узник по-прежнему молчал, так что она продолжила:

– Я Бетти, а это моя сестра Флисс. Мы ведь правильно понимаем, что наша бабушка, Банни Уиддершинс, тебя навещала?

Лицо узника не изменилось, но он подался вперед. На одну жуткую секунду Бетти показалось, что он так и не заговорит.

– Где она?

К разочарованию Бетти, голос у него оказался самый обычный. Его экзотическая внешность наводила на мысль, что и говорить он должен мелодично, не как все. Быть может, он родом из далекой страны – одной из тех, о которых Бетти читала в книгах… Но его говор оказался таким же, как и у нее.

– Она… плохо себя чувствует.

Заключенный перевел взгляд с Бетти на Флисс, потом снова посмотрел на Бетти. В его темных глазах мелькнула усмешка, и на Бетти накатило раздражение. Ему смешно, что бабушке нездоровится?

– Она не знает, что вы здесь.

Это было утверждение, не вопрос. По тону юноши Бетти поняла, что именно это его развеселило, а не плохое самочувствие бабушки. Он проницателен, этот пленник. Сразу их раскусил. Бетти почувствовала себя не в своей тарелке, словно ход разговора уже от нее не зависел.

– Кто ты? И зачем наша бабушка к тебе приходила?

– Я заключенный номер пять-один-три. Имена тут не имеют особого значения.

– Но твое нам все равно хотелось бы узнать, – сказала Бетти, стараясь говорить спокойно и уверенно. – Так что, пожалуйста, не заставляй нас терять время.

Он пожал плечами.

– Колтон. Меня зовут Колтон.

Он произнес это медленно, словно смакуя. Интересно, когда его в последний раз спрашивали, как его зовут, вместо того чтобы называть по номеру?

– А зачем бабушка к тебе приходила? – повторила Бетти.

Колтон побарабанил длинными темными пальцами по столу. На запястьях у него были кандалы, а руки словно принадлежали кому-то, кто был намного старше. Они были сухими и грубыми – руки человека, привыкшего к труду. Бетти задумалась о том, каким тяжелым трудом приходится заниматься в тюрьме. Потом подумала, что же он совершил этими самыми руками, прежде чем оказаться за решеткой. В тюрьме на Вороньем Камне сидели преступники всех мастей: воры, контрабандисты и убийцы. По словам бабушки, когда-то сюда заключали тех, кого подозревали в колдовстве, – Бетти не относилась к этому всерьез, считая это очередной легендой. С учетом всего, что она узнала за минувшие сутки, легенда казалась уже не такой неправдоподобной.

– А почему вы у нее самой не спросили? – сказал арестант.

Бетти глядела на него во все глаза. Он издевается или ему правда любопытно? Понять было трудно.

– Могли бы и спросить, – сухо проговорила она. – Но она не рассказывала нам правды о прошлых визитах и… и о многом другом, в общем-то, так что мы хотим сами все выяснить.

Колтон медленно кивнул.

– Ты, похоже, умная. Как и бабушка.

– Ты нам расскажешь или нет?

– И нетерпеливая. – На его лице появилась раздражающая ухмылка. – Это вас тоже роднит. – Он посмотрел на Флисс. – Ну а ты, принцесса? За тебя всегда говорит умная сестренка? Ты сама говорить-то умеешь – или ты тут просто для красоты?

Флисс вспыхнула.

– Умею.

– Хм-м, – протянул Колтон. – Тогда, наверное, ты слишком законопослушная, чтобы разговаривать с типами вроде меня.

– Тем не менее я здесь, – холодно сказала Флисс. – Так что, по всей видимости, ты неправ.


Колтон еще на секунду задержал взгляд на Флисс и снова перевел его на Бетти.

– Ну ладно, умница, – мягко сказал он. – Давай посмотрим, так ли ты умна на самом деле. Посмотрим, сможешь ли ты сама во всем разобраться.

Интересно, бабушкины визиты к Колтону тоже выжимали из нее все соки? Она так же беспомощно пыталась направить разговор в нужное русло? Чем дольше Колтон отмалчивался, тем сильнее Бетти хотела ответов.

– Почему ты просто нам все не расскажешь? Зачем эти игры?

– Потому что таким, как я, здесь играть особо не во что.

Его темные глаза смотрели серьезно, и Бетти поняла. Она кивнула. Она поиграет в его игру.

– Ну что ж, бабушка никогда тебя не упоминала, так что, я думаю, вы познакомились уже после того, как папу отсюда перевели. – Она помолчала. – Ты имеешь к этому какое-то отношение?

– Нет. – Колтон сложил руки на столе. – Я одно время частенько его видел. Наши камеры были одна напротив другой, но я с ним почти не разговаривал. Твой отец из тех людей, которые… в общем, я бы не хотел, чтобы он слишком много обо мне знал, если ты понимаешь, о чем я.

Бетти понимала. Она не смотрела на Флисс, но чувствовала, как сестра ерзает на месте, – верный признак того, что ей не по себе. Все в семье знали, что у Барни Уиддершинса язык без костей, но слышать это от человека со стороны было неприятно.

– Ты знаешь, почему его перевели? – упорствовала Бетти.

Колтон снова пожал плечами.

– Чтобы освободить место. В этой тюрьме полно народу. Но безопасность тут на высшем уровне. Поскольку она на острове, отсюда сложнее сбежать, чем из других тюрем, а старик Барни представляет не такую уж большую угрозу по сравнению с прочими здешними обитателями.

– За что тебя сюда посадили? – выпалила Флисс. Бетти посмотрела на нее с изумлением. Такая прямота была не в духе Флисс – но Колтон не казался ни удивленным, ни обиженным.

– Ни за что, – сказал он. – Я невиновен. Но тут все так говорят. Так что я не жду, что вы мне поверите.

Бетти молча изучала его. Колтон не шел им навстречу, и она не могла вообразить, чтобы бабушка тратила на него время, если у нее не было на то важной причины. Действительно важной. Если Колтон едва знал папу, значит, ее визиты были связаны с чем-то другим. Может быть, Бетти зря решила, что он слишком юн, чтобы знать что-то о проклятии? Он явно зачем-то был нужен бабушке.

– Чего именно от тебя хотела наша бабушка?

– Этого я сказать не имею права. Спросите у нее.

– Я уже объясняла, что она не говорит всей правды, – сказала Бетти, теряя терпение. – И почему тебя волнует, имеешь ты право с нами делиться или нет? Кто мы тебе, в конце концов? Никто!

– Верно, – сказал Колтон совершенно бесстрастным тоном. – Но я не о вас беспокоюсь, а о себе. Чтобы вы знали, здесь ничего нельзя получить просто так. Все продается и покупается, а знания – большая ценность. Вы на многое пошли, чтобы сюда добраться, так ведь? Вам позарез нужна информация. Я могу ее дать – но только в обмен на что-то.

Бетти накрыло волной возбуждения. Так значит, ему было что рассказать! Но что Колтон хотел получить взамен?

Она знала, что именно должна спросить. Пусть даже это выставит ее глупой или сумасшедшей – какая разница? Они видят Колтона в первый и последний раз. И если он знает что-то важное – возможно, Бетти сможет с этого начать избавление своей семьи от ее ужасного наследия.

– Это связано с проклятием?

Бетти услышала, как Флисс задержала дыхание, и поняла: она тоже увидела, как в глазах Колтона промелькнула тень одобрения.

– Что ты о нем знаешь? – спросила она.

– Как его снять.

Три коротких слова – но какая в них сила! Бетти напряглась, как натянутая тетива. Она надеялась, что Колтон что-то знает, но даже не предполагала, что в его руках окажется ключ к спасению. Считаные часы назад ее мечты разбились вдребезги, а теперь возможность обретения свободы манила своей близостью! И все-таки ее тревожили сомнения. Откуда этот… этот незнакомец может знать об их зловещей семейной тайне? И почему ему известно то, чего не могли выяснить целые поколения женщин из семьи Уиддершинс?

Флисс сжала ее руку – и только тогда Бетти поняла, что не дышит. Она наклонилась вперед, почти коснувшись носом прутьев.

– Что?

– Ты слышала, – понизив голос, сказал Колтон. – Я знаю, как его разрушить.

– Но как… откуда ты можешь это знать? – прошептала Флисс.

На это он не ответил.

– Если ты знаешь, почему не сказал бабушке? – спросила Флисс. – Ведь наверняка не сказал, иначе бы она сюда не возвращалась…

Он по-прежнему молчал.

– Он блефует, – пробормотала Бетти. Ей вдруг стало тошно от того, как легко она поддалась призрачной надежде. – Как пить дать. Если бы проклятие можно было снять, бабушка бы уже это сделала!

– Я не сказал ей, – прервал ее Колтон, – потому что она не дала мне взамен того, чего я хочу.

Бетти почувствовала, как ее заливает злость. Было бы так легко протянуть руку сквозь прутья, схватить его за шиворот и трясти, пока у него зубы не застучат. Она очень этого хотела – но, конечно, не осмелилась бы. Во-первых, она не забывала, что Колтон может быть опасным преступником. Во-вторых, вокруг было слишком много надзирателей – они бросились бы на нее, как хорьки на кролика.

– У нас ничего нет, – сказала она сквозь стиснутые зубы. – Все знают, что семья Уиддершинс – бедняки. Наш отец наделал долгов.

– Я не просил денег, – ответил Колтон. – Какой тут от них прок? Нет, мне нужно кое-что большее, намного большее. – Он еще сильнее понизил голос – так, что Бетти и Флисс пришлось наклониться почти вплотную к прутьям, чтобы его услышать. – Я хочу на свободу. – Его взгляд дрогнул, и в глазах мелькнула тень отчаяния – и страха. – Я хотел, чтобы она помогла мне сбежать.