Шесть высочеств и одна ассара
Часть 57 из 59 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Хотела показать, кто главный.
– И показала? – заинтересовался Кайлес. Он примерил камень к тату.
– В коме, – призналась девушка. Скрывать смысла не было, все равно узнает.
– Не понял, – нахмурился кузен, вертя в пальцах второй камень, – у Пятой высокий уровень, ты, прости, с ней не сравнишься.
Она, может, и не сравнится, да вот конкурентов у темного пламени нет. Поколебалась – рассказывать или нет, но решила поставить на откровенность.
– Удивила, – признался Кайлес, выслушав ее. Он задумчиво постучал пальцем по подбородку, – темное пламя… Кто бы мог подумать. Уверен, Альгар еще утрет всем нос и станет королем. Вот увидишь, – воскликнул кузен запальчиво, заметив скептический взгляд девушки, – я буду прав!
Юля хотела и одновременно боялась такой судьбы для Совенка.
– Что там с покровительством? – сменила она тему.
– Мм… – протянул Кайлес, прикладывая камень и прикрывая глаза.
Юля зашипела, выдохнула – жжение прошло, оставив после себя отдающее болью тепло. Терпимо.
– Покровительство, – проговорил он, тяня кота за хвост. Юля аж извелась, – братцы решили, что ты согласишься и так. Без подробностей. Посмотрели на твой мир. Сочли женщин доступными и готовыми на отношения и очень удивились, получив отпор.
Юля фыркнула. Отпор… Она едва устояла и, признаться честно, боролась больше с собой, чем с братьями.
– Но ваши женщины как вода – с виду мягкие и податливые, а надави – станут твердыми как камень. А уж ваше стремление к свободе и независимости… – Кайлес тяжело вздохнул о чем-то своем и взял в руки третий камень.
– Помнишь, я говорил, что наши женщины связаны? Не могут жить без опеки? Всему виной магия. Без магической совместимости пара не может быть вместе.
Третий камень застрял между пальцев, взгляд мужчины устремился в прошлое. Меж бровей залегла складка, лицо застыло. У него явно были свои счеты к «совместимости», и Юля впервые задумалась о том, почему кузен удрал в ее мир. Только ли потому, что был белой вороной в семье?
– И как проходит проверка на совместимость?
Кайлес очнулся, приложил камень к узору, скривился, передвинул выше.
– Раньше ее проводили служители Девятиликого, пока не выяснилось, что их проверка не дает стопроцентной гарантии, а разводы у нас до сих пор не в почете. Так что мои сограждане решают все сами. Должен предупредить – это не афишируется. Если спросишь, все будут кивать на служителей, но на самом деле их проверка – формальность перед свадьбой, когда связь уже сформировалась.
– О чем ты? – хмуро спросила Юля.
– О том, что мой с виду правильный мир, – криво усмехнулся он, – на самом деле гораздо развратнее твоего. У нас женщина ложится в постель к мужчине, чтобы проверить, сможет ли его магия удержать ее силу в узде. И только после этого мужчина получает разрешение начать ухаживание и заикаться о помолвке. У вас – все наоборот.
– Вот как, – проговорила Юля, стискивая зубы. Теперь все встало на свои места. Сначала секс, а потом романтика. Занятный расклад. Так вот чего добивался Четвертый – проверить, сможет ли она стать ему… мм, пусть будет невестой.
– Вот так, – отозвался Кайлес, беря в руки четвертый камень, – и не злись на Четвертого. С ним сыграли дурную шутку традиции родного мира. Тяжело начать действовать иначе, чем тебе вбивали в голову. Тебе надо было прийти ко мне. Я бы начал с конфетного периода, сестренка, – подмигнул Кайлес, и девушка выдохнула – камень жаром опалил кожу.
– А что со связью? – спросила она, отдышавшись.
– При идеальной совместимости энергии мужчины и женщины образуют устойчивую связь. Действует как наркотик. Пройдет любовь, а друг без друга все равно не могут. Связь формируется не с первого раза, но довольно быстро. Так что, если не уверена, не спи. Иначе не успеешь оглянуться, как станешь истинной женщиной Асмаса.
И вольешься в ряды местного птичника.
Пятый камень занял свое место. Кайлес отступил, оценивая проделанную работу. Одобрительно кивнул. Потом на его лице появилось новое выражение. Взгляд, устремленный на тату, потемнел. Пальцы прошлись по коже, очерчивая границу белья, поднялись выше. Мужчина резко наклонился, и Юля ощутила горячее дыхание на коже. Дернулась.
– Офигительно смотрится, – проговорил он, выпрямляясь. Облизнул губы.
Юля приподнялась, но Кайлес прикрыл тату ладонью. Желтые глаза полыхнули янтарем.
– Я тут подумал, – понизил он голос до проникновенного шепота, – мы через столько вместе прошли. Почти родными стали. Разделишь со мной эту ночь, ассара? Обещаю, тебе понравится.
– Сменить покровителя? – вздернула брови она.
– Нет, милая, без покровительства и магии. Ты и я.
Грубо говоря – секс без обязательств. И пусть наутро будет стыдно, зато ночью – хорошо.
А мужские пальцы уже чертили узор страсти на животе, опаляя, посылая искры удовольствия под кожу. Юля стиснула зубы, напоминая себе, что она – кремень и просто секс ее никогда не интересовал.
Но Кайлес уже поймал тень сомнения на ее лице. Он предвкушающе улыбнулся и пообещал:
– Не надейся, не отпущу.
Он внезапно дернулся, прошептал: «Зараза», – и пропал из виду, а следом раздался звук упавшего на пол тела, но Юле было не до того. Статуей возмездия на его месте стоял Фильярг. Желтые глаза покраснели, напомнив цветом кровавую луну. Грудь часто вздымалась, во взгляде наблюдался полный неадекват, проглядывало что-то пугающе темное. А она тут… с задранным до груди платьем, в чулках и приспущенных до самого интереса трусиках. Бери не хочу.
Юля попыталась отползти – жить-то хочется, но мужчина рыкнул, ожег голодным взглядом, положил ладони на колени, сжал, пригвождая их. Юля обреченно замерла, понимая, что бегство лишь спровоцирует его. И непонятно, что именно вывело его высочество из душевного равновесия, столкнув по эволюционной лестнице вниз. Тату или кузен?
Кстати, как он там? От мысли, что под ногами валяется остывающий труп, стало нехорошо.
– Он жив? – спросила Юля, пытаясь приподняться и заглянуть через край стола.
Четвертый нехорошо прищурился, одним рывком подтянул Юлю к себе, развел ноги, и она оказалась еще в более развратной позе, прижимаясь к мужчине. Тонкая ткань белья – плохая преграда. Страх остро смешался с возбуждением.
Пальцы до синяков сдавили кожу. Ладонь легла на горло, сжимая.
– Беспокоишься? Предпочла этого… – выплюнул Четвертый. Красивое лицо исказила мучительная гримаса ревности, и в Юлиной голове всплыло бессмертное «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?». И не объяснишь, что все не так. Точнее, так, но не случилось. Кислород опять же тратить жаль – его старательно перекрывали.
Фильярг приблизился, прошелся носом по шее, вдыхая ее запах. Застонал. Отпустил горло, чтобы крепче обхватить за бедра, вдавить в себя. Она прижалась лицом к его рубашке, чувствуя, как бешено колотится сердце. Как в ответ начинает колотиться собственное. Четвертый сейчас ощущался замершим цунами – напряжение сковало мышцы, он явно сдерживался, чтобы не поддаться эмоциям и не свернуть ей шею. И это ощущение пьянило не хуже вина, срывая последние плотины стойкости.
– Не отдам, – выдохнул Фильярг ей в макушку, – никому не отдам.
Обхватил за шею, задирая голову и впиваясь в губы голодным поцелуем. Жесткий поцелуй мстил, обжигая болью, и Юля задыхалась под его напором. Зато руки внизу действовали нежно, едва касаясь, вычерчивали узоры, ласкали, проводя грубыми подушечками пальцев по нежной коже. И этот контраст был столь острым, что Юля не выдержала и застонала. Выгнулась, прижимаясь сама и желая большего. Делая выбор. Забывая наставления кузена и собственные установки. Кладя ладони на мощные плечи. Доверяя.
Внутри горело настоящее пламя, и этот пожар срочно требовалось потушить.
Четвертый отстранился. Провел пальцем по припухшим губам. Испытующе заглянул в глаза.
– Разделишь со мною пламя?
Юля поежилась – после обжигающих прикосновений пустота показалась ледяной. И сейчас она готова была разделить с его высочеством не только пламя, но и постель. Собственно, именно постель и собиралась. Желательно без костров.
– Или выбираешь его? – Он презрительно кивнул вниз. Если ей предлагали выбор, значит, кузен жив. Вряд ли Фильярг стал бы подсовывать труп.
Юля облизала истерзанные губы. Что не так с этими аристократами?! Неужели не видно, что девушка согласна? И если некоторые продолжат тупить… Либо она передумает, либо в гостиной все-таки появится труп.
Она приподнялась, сама прильнула к его губам. И Фильярг не стал больше спрашивать. Подхватил, не разрывая поцелуй, поднял и понес в спальню, чтобы там раздеть, зацеловать, измучить ласками, окутать нежностью и потом с ошеломляющим напором довести до пика наслаждения.
После бурной ночи сны были не менее бурными.
Ей снился Питер, улыбающийся Кайлес, камни на его ладони были почему-то красными.
Совенок в окружении рваных теней, выпускающий круг за кругом темное пламя.
Сияющий огнями ночной клуб, над входом в который красовалась крупная, привлекающая внимание надпись: «Огненным магам вход строго воспрещен». И строгие секьюрити у дверей, очень напоминающие по виду безмолвных.
Ревущая стена пламени, в центре которой медленно проявился рот, а прерывистый голос напомнил звук стреляющего в костре полена. «Мы ждем, ассара», – весомо треснуло пламя. Хотелось добавить что-то еще, но тут Юля проснулась.
Выдохнула, прогоняя влажное оцепенение кошмара. Туман в голове постепенно рассеялся, и прошлая ночь предстала во всех подробностях. Девушка застонала. «Молодец, ассара. Напилась. Переспала. Спровоцировала братьев. Одно радует…» – Она коснулась ладонью живота, проверяя, на месте ли камни.
Юля открыла глаза и огляделась – спальня явно не ее с Совенком. Она одна. Постель смята, и ей точно не приснилось, чем она тут занималась с Четвертым. С тревогой она прислушалась к себе – не тянет ли слепо вешаться на шею высочества? Нет, не тянуло. Мозги отрапортовали, что кроме вчерашнего помешательства – а нечего было столько пить, хозяйка, – иных косяков за собой не наблюдают.
Юля перевела дух, выскользнула из кровати, открыла шкаф – впечатлилась коллекцией мужских рубашек, выбрала черную – и отправилась в душ.
Перед зеркалом она полюбовалась на следы бурной ночи по всему телу, на темные круги и осыпавшуюся тушь – «красотка». Остро пожалела, что не захватила с собой ни одного шарфика. Сейчас бы арафатку, а еще лучше паранджу.
Огладила тату. Вышло потрясающе – мастер закрасил половину лепестков розы алым, половину черным. И на черных капельками росы блестели вживленные в кожу камни. Да и сами линии стали четче. Она склонила голову – ей показалось, что кончик листа дрогнул. Юля мотнула головой, отгоняя глюк.
На цыпочках девушка прокралась к себе. Переоделась и, обретя душевное равновесие, в широченной футболке и объемных штанах, скрывающих всякие там выпуклости, с убранными в хвост волосами отправилась на поиски выживших.
Проверила Совенка – деть в гостиной под мультик увлеченно собирал новый конструктор. Он радостно отрапортовал, что накормлен и готов выдвигаться домой. Юля умилилась, потискала его, поцеловала в макушку, отправила собирать вещи, а сама направилась к арене боевых действий.
Обе стороны обнаружились на кухне. Сидели друг против друга, выстроив между собой баррикаду из чашек. Судя по количеству – заливались не меньше пары часов. Судя по настрою – собирались продолжать до первого выбывшего.
Юля замерла. Входить в сгущенную ненавистью атмосферу кухни было боязно. Еще шибанет искрой…
Но оба уже почуяли ее присутствие, синхронно повернули голову, одинаково прищурились… Разница была лишь в том, что правый глаз кузена почти не открывался, заплывая багровым синяком, а на скуле Фильярга красовалась свежая ссадина.
Юля прошлась взглядом по кухне, отмечая новые детали интерьера. Валяющуюся на полу картину. Выбоину на стене. Сломанный стул. Выдернутый и запихнутый заново в кадку фикус. Интересно, эти деятели догадались поставить завесу тишины? Или им ждать ОМОН в гости?
– Доброе утро, – откашлялась она, ощущая стойкое желание пойти и проверить, как там ОМОН. Любое место сейчас казалось безопаснее, чем здесь.
Мужчины синхронно кивнули, развернулись друг к другу, точно боялись упустить из вида. Юля могла поклясться, что воздух между ними дрожит от ненависти. Приближаться к ним не хотелось. Быть миротворцем – тем более. Это как войти в клетку к тиграм и уговаривать хищников, что драться за мясо не стоит. Они сами ее на это мясо порвут.
– Так, – хлопнула Юля по столу, привлекая внимание. Сглотнула, ощутив себя под прицелами трех глаз. Четвертый у Кайлеса продолжал опухать. Девушка запнулась, понимая, что проповедь о братских чувствах будет лишней. Да и любые слова здесь не помогут. Еще бы понять, из-за чего именно они сцепились…
– А… налью-ка я себе кофе, – шагнула она к кофемашине, нервно нажимая на первую попавшуюся кнопку. Машина зашумела, и Юля с наслаждением вдохнула аромат свежемолотого кофе. Плевать. Пусть дерутся. Она не голубой берет.
– Если ты из-за тату, – проговорила Юля, проклиная свой длинный язык, – то зря. Это была моя идея, как и слезы калкалоса. Кайлес лишь согласился выполнить просьбу. И все остальное – тоже мое дело. Пусть ты и покровитель, но я – не ваши дамочки. И вмешиваться в мою личную жизнь не позволю.
За спиной шумно выдохнули. Зашипели. С вымораживающим хрустом чашка приказала долго жить. Юля обернулась. Вздрогнула, встретив темный от бешенства взгляд. Рядом строил умоляющие рожи Кайлес, пантомимой изображая отделение головы от туловища.
– И показала? – заинтересовался Кайлес. Он примерил камень к тату.
– В коме, – призналась девушка. Скрывать смысла не было, все равно узнает.
– Не понял, – нахмурился кузен, вертя в пальцах второй камень, – у Пятой высокий уровень, ты, прости, с ней не сравнишься.
Она, может, и не сравнится, да вот конкурентов у темного пламени нет. Поколебалась – рассказывать или нет, но решила поставить на откровенность.
– Удивила, – признался Кайлес, выслушав ее. Он задумчиво постучал пальцем по подбородку, – темное пламя… Кто бы мог подумать. Уверен, Альгар еще утрет всем нос и станет королем. Вот увидишь, – воскликнул кузен запальчиво, заметив скептический взгляд девушки, – я буду прав!
Юля хотела и одновременно боялась такой судьбы для Совенка.
– Что там с покровительством? – сменила она тему.
– Мм… – протянул Кайлес, прикладывая камень и прикрывая глаза.
Юля зашипела, выдохнула – жжение прошло, оставив после себя отдающее болью тепло. Терпимо.
– Покровительство, – проговорил он, тяня кота за хвост. Юля аж извелась, – братцы решили, что ты согласишься и так. Без подробностей. Посмотрели на твой мир. Сочли женщин доступными и готовыми на отношения и очень удивились, получив отпор.
Юля фыркнула. Отпор… Она едва устояла и, признаться честно, боролась больше с собой, чем с братьями.
– Но ваши женщины как вода – с виду мягкие и податливые, а надави – станут твердыми как камень. А уж ваше стремление к свободе и независимости… – Кайлес тяжело вздохнул о чем-то своем и взял в руки третий камень.
– Помнишь, я говорил, что наши женщины связаны? Не могут жить без опеки? Всему виной магия. Без магической совместимости пара не может быть вместе.
Третий камень застрял между пальцев, взгляд мужчины устремился в прошлое. Меж бровей залегла складка, лицо застыло. У него явно были свои счеты к «совместимости», и Юля впервые задумалась о том, почему кузен удрал в ее мир. Только ли потому, что был белой вороной в семье?
– И как проходит проверка на совместимость?
Кайлес очнулся, приложил камень к узору, скривился, передвинул выше.
– Раньше ее проводили служители Девятиликого, пока не выяснилось, что их проверка не дает стопроцентной гарантии, а разводы у нас до сих пор не в почете. Так что мои сограждане решают все сами. Должен предупредить – это не афишируется. Если спросишь, все будут кивать на служителей, но на самом деле их проверка – формальность перед свадьбой, когда связь уже сформировалась.
– О чем ты? – хмуро спросила Юля.
– О том, что мой с виду правильный мир, – криво усмехнулся он, – на самом деле гораздо развратнее твоего. У нас женщина ложится в постель к мужчине, чтобы проверить, сможет ли его магия удержать ее силу в узде. И только после этого мужчина получает разрешение начать ухаживание и заикаться о помолвке. У вас – все наоборот.
– Вот как, – проговорила Юля, стискивая зубы. Теперь все встало на свои места. Сначала секс, а потом романтика. Занятный расклад. Так вот чего добивался Четвертый – проверить, сможет ли она стать ему… мм, пусть будет невестой.
– Вот так, – отозвался Кайлес, беря в руки четвертый камень, – и не злись на Четвертого. С ним сыграли дурную шутку традиции родного мира. Тяжело начать действовать иначе, чем тебе вбивали в голову. Тебе надо было прийти ко мне. Я бы начал с конфетного периода, сестренка, – подмигнул Кайлес, и девушка выдохнула – камень жаром опалил кожу.
– А что со связью? – спросила она, отдышавшись.
– При идеальной совместимости энергии мужчины и женщины образуют устойчивую связь. Действует как наркотик. Пройдет любовь, а друг без друга все равно не могут. Связь формируется не с первого раза, но довольно быстро. Так что, если не уверена, не спи. Иначе не успеешь оглянуться, как станешь истинной женщиной Асмаса.
И вольешься в ряды местного птичника.
Пятый камень занял свое место. Кайлес отступил, оценивая проделанную работу. Одобрительно кивнул. Потом на его лице появилось новое выражение. Взгляд, устремленный на тату, потемнел. Пальцы прошлись по коже, очерчивая границу белья, поднялись выше. Мужчина резко наклонился, и Юля ощутила горячее дыхание на коже. Дернулась.
– Офигительно смотрится, – проговорил он, выпрямляясь. Облизнул губы.
Юля приподнялась, но Кайлес прикрыл тату ладонью. Желтые глаза полыхнули янтарем.
– Я тут подумал, – понизил он голос до проникновенного шепота, – мы через столько вместе прошли. Почти родными стали. Разделишь со мной эту ночь, ассара? Обещаю, тебе понравится.
– Сменить покровителя? – вздернула брови она.
– Нет, милая, без покровительства и магии. Ты и я.
Грубо говоря – секс без обязательств. И пусть наутро будет стыдно, зато ночью – хорошо.
А мужские пальцы уже чертили узор страсти на животе, опаляя, посылая искры удовольствия под кожу. Юля стиснула зубы, напоминая себе, что она – кремень и просто секс ее никогда не интересовал.
Но Кайлес уже поймал тень сомнения на ее лице. Он предвкушающе улыбнулся и пообещал:
– Не надейся, не отпущу.
Он внезапно дернулся, прошептал: «Зараза», – и пропал из виду, а следом раздался звук упавшего на пол тела, но Юле было не до того. Статуей возмездия на его месте стоял Фильярг. Желтые глаза покраснели, напомнив цветом кровавую луну. Грудь часто вздымалась, во взгляде наблюдался полный неадекват, проглядывало что-то пугающе темное. А она тут… с задранным до груди платьем, в чулках и приспущенных до самого интереса трусиках. Бери не хочу.
Юля попыталась отползти – жить-то хочется, но мужчина рыкнул, ожег голодным взглядом, положил ладони на колени, сжал, пригвождая их. Юля обреченно замерла, понимая, что бегство лишь спровоцирует его. И непонятно, что именно вывело его высочество из душевного равновесия, столкнув по эволюционной лестнице вниз. Тату или кузен?
Кстати, как он там? От мысли, что под ногами валяется остывающий труп, стало нехорошо.
– Он жив? – спросила Юля, пытаясь приподняться и заглянуть через край стола.
Четвертый нехорошо прищурился, одним рывком подтянул Юлю к себе, развел ноги, и она оказалась еще в более развратной позе, прижимаясь к мужчине. Тонкая ткань белья – плохая преграда. Страх остро смешался с возбуждением.
Пальцы до синяков сдавили кожу. Ладонь легла на горло, сжимая.
– Беспокоишься? Предпочла этого… – выплюнул Четвертый. Красивое лицо исказила мучительная гримаса ревности, и в Юлиной голове всплыло бессмертное «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?». И не объяснишь, что все не так. Точнее, так, но не случилось. Кислород опять же тратить жаль – его старательно перекрывали.
Фильярг приблизился, прошелся носом по шее, вдыхая ее запах. Застонал. Отпустил горло, чтобы крепче обхватить за бедра, вдавить в себя. Она прижалась лицом к его рубашке, чувствуя, как бешено колотится сердце. Как в ответ начинает колотиться собственное. Четвертый сейчас ощущался замершим цунами – напряжение сковало мышцы, он явно сдерживался, чтобы не поддаться эмоциям и не свернуть ей шею. И это ощущение пьянило не хуже вина, срывая последние плотины стойкости.
– Не отдам, – выдохнул Фильярг ей в макушку, – никому не отдам.
Обхватил за шею, задирая голову и впиваясь в губы голодным поцелуем. Жесткий поцелуй мстил, обжигая болью, и Юля задыхалась под его напором. Зато руки внизу действовали нежно, едва касаясь, вычерчивали узоры, ласкали, проводя грубыми подушечками пальцев по нежной коже. И этот контраст был столь острым, что Юля не выдержала и застонала. Выгнулась, прижимаясь сама и желая большего. Делая выбор. Забывая наставления кузена и собственные установки. Кладя ладони на мощные плечи. Доверяя.
Внутри горело настоящее пламя, и этот пожар срочно требовалось потушить.
Четвертый отстранился. Провел пальцем по припухшим губам. Испытующе заглянул в глаза.
– Разделишь со мною пламя?
Юля поежилась – после обжигающих прикосновений пустота показалась ледяной. И сейчас она готова была разделить с его высочеством не только пламя, но и постель. Собственно, именно постель и собиралась. Желательно без костров.
– Или выбираешь его? – Он презрительно кивнул вниз. Если ей предлагали выбор, значит, кузен жив. Вряд ли Фильярг стал бы подсовывать труп.
Юля облизала истерзанные губы. Что не так с этими аристократами?! Неужели не видно, что девушка согласна? И если некоторые продолжат тупить… Либо она передумает, либо в гостиной все-таки появится труп.
Она приподнялась, сама прильнула к его губам. И Фильярг не стал больше спрашивать. Подхватил, не разрывая поцелуй, поднял и понес в спальню, чтобы там раздеть, зацеловать, измучить ласками, окутать нежностью и потом с ошеломляющим напором довести до пика наслаждения.
После бурной ночи сны были не менее бурными.
Ей снился Питер, улыбающийся Кайлес, камни на его ладони были почему-то красными.
Совенок в окружении рваных теней, выпускающий круг за кругом темное пламя.
Сияющий огнями ночной клуб, над входом в который красовалась крупная, привлекающая внимание надпись: «Огненным магам вход строго воспрещен». И строгие секьюрити у дверей, очень напоминающие по виду безмолвных.
Ревущая стена пламени, в центре которой медленно проявился рот, а прерывистый голос напомнил звук стреляющего в костре полена. «Мы ждем, ассара», – весомо треснуло пламя. Хотелось добавить что-то еще, но тут Юля проснулась.
Выдохнула, прогоняя влажное оцепенение кошмара. Туман в голове постепенно рассеялся, и прошлая ночь предстала во всех подробностях. Девушка застонала. «Молодец, ассара. Напилась. Переспала. Спровоцировала братьев. Одно радует…» – Она коснулась ладонью живота, проверяя, на месте ли камни.
Юля открыла глаза и огляделась – спальня явно не ее с Совенком. Она одна. Постель смята, и ей точно не приснилось, чем она тут занималась с Четвертым. С тревогой она прислушалась к себе – не тянет ли слепо вешаться на шею высочества? Нет, не тянуло. Мозги отрапортовали, что кроме вчерашнего помешательства – а нечего было столько пить, хозяйка, – иных косяков за собой не наблюдают.
Юля перевела дух, выскользнула из кровати, открыла шкаф – впечатлилась коллекцией мужских рубашек, выбрала черную – и отправилась в душ.
Перед зеркалом она полюбовалась на следы бурной ночи по всему телу, на темные круги и осыпавшуюся тушь – «красотка». Остро пожалела, что не захватила с собой ни одного шарфика. Сейчас бы арафатку, а еще лучше паранджу.
Огладила тату. Вышло потрясающе – мастер закрасил половину лепестков розы алым, половину черным. И на черных капельками росы блестели вживленные в кожу камни. Да и сами линии стали четче. Она склонила голову – ей показалось, что кончик листа дрогнул. Юля мотнула головой, отгоняя глюк.
На цыпочках девушка прокралась к себе. Переоделась и, обретя душевное равновесие, в широченной футболке и объемных штанах, скрывающих всякие там выпуклости, с убранными в хвост волосами отправилась на поиски выживших.
Проверила Совенка – деть в гостиной под мультик увлеченно собирал новый конструктор. Он радостно отрапортовал, что накормлен и готов выдвигаться домой. Юля умилилась, потискала его, поцеловала в макушку, отправила собирать вещи, а сама направилась к арене боевых действий.
Обе стороны обнаружились на кухне. Сидели друг против друга, выстроив между собой баррикаду из чашек. Судя по количеству – заливались не меньше пары часов. Судя по настрою – собирались продолжать до первого выбывшего.
Юля замерла. Входить в сгущенную ненавистью атмосферу кухни было боязно. Еще шибанет искрой…
Но оба уже почуяли ее присутствие, синхронно повернули голову, одинаково прищурились… Разница была лишь в том, что правый глаз кузена почти не открывался, заплывая багровым синяком, а на скуле Фильярга красовалась свежая ссадина.
Юля прошлась взглядом по кухне, отмечая новые детали интерьера. Валяющуюся на полу картину. Выбоину на стене. Сломанный стул. Выдернутый и запихнутый заново в кадку фикус. Интересно, эти деятели догадались поставить завесу тишины? Или им ждать ОМОН в гости?
– Доброе утро, – откашлялась она, ощущая стойкое желание пойти и проверить, как там ОМОН. Любое место сейчас казалось безопаснее, чем здесь.
Мужчины синхронно кивнули, развернулись друг к другу, точно боялись упустить из вида. Юля могла поклясться, что воздух между ними дрожит от ненависти. Приближаться к ним не хотелось. Быть миротворцем – тем более. Это как войти в клетку к тиграм и уговаривать хищников, что драться за мясо не стоит. Они сами ее на это мясо порвут.
– Так, – хлопнула Юля по столу, привлекая внимание. Сглотнула, ощутив себя под прицелами трех глаз. Четвертый у Кайлеса продолжал опухать. Девушка запнулась, понимая, что проповедь о братских чувствах будет лишней. Да и любые слова здесь не помогут. Еще бы понять, из-за чего именно они сцепились…
– А… налью-ка я себе кофе, – шагнула она к кофемашине, нервно нажимая на первую попавшуюся кнопку. Машина зашумела, и Юля с наслаждением вдохнула аромат свежемолотого кофе. Плевать. Пусть дерутся. Она не голубой берет.
– Если ты из-за тату, – проговорила Юля, проклиная свой длинный язык, – то зря. Это была моя идея, как и слезы калкалоса. Кайлес лишь согласился выполнить просьбу. И все остальное – тоже мое дело. Пусть ты и покровитель, но я – не ваши дамочки. И вмешиваться в мою личную жизнь не позволю.
За спиной шумно выдохнули. Зашипели. С вымораживающим хрустом чашка приказала долго жить. Юля обернулась. Вздрогнула, встретив темный от бешенства взгляд. Рядом строил умоляющие рожи Кайлес, пантомимой изображая отделение головы от туловища.